Елена Михалкова - Котов обижать не рекомендуется

Голубоглазый красавец посмотрел на подругу и ни с того ни с сего рассердился.

– В полицейских сводках писали, что Рыбакова убили ударом ножа в спину, – отчеканил он. – Откуда, черт возьми, взялось ружье? На кой ляд человека сначала застрелить, а потом заколоть?

– Вот и полиция так сказала! – подхватила Капитолина. – Этот, усатый, который меня допрашивал.

– Опрашивал, – вдруг влезла девица.

– Чего?

– Это был не допрос.

Капа махнула рукой:

– Один бес! Ничего, сказал этот усатый, не понимаю. Сначала застрелили, а потом еще и ножом добавили. Ладно бы если наоборот. А тут никакой логики.

Последние слова она повторила, очень точно копируя интонации следователя. Так, что Света легко представила худого мужчину с коротко постриженными усами, какие носят бывшие военные. И эксперта представила, сидящего над трупом и согласно кивающего: никакой логики, Костя, совершенно никакой.

– Следователя звали Костя? – спросила она.

– С чего бы это? – удивилась старуха. – Евгений Петровичем его звали. Как мужа моего покойного.

Из деревни Дрозд со Светой возвращались тем же путем, каким приехали: через станцию. Как Света и подозревала, в первый раз она выбрала самую длинную и неудачную дорогу.

А теперь они катили между полей, а вдалеке ползла игрушечная зеленая электричка.

– М-да, насыщенная получилась поездка, – с непонятным выражением сказал Дрозд. – Жаль только, что по фотографиям старушка никого не узнала.

После разговора с Капитолиной они поняли, почему никто в деревне не придавал значения убийству. Олег остался для них чужаком, с которым никто не имел дел. Если не знаешь, то и убивать незачем. Значит, убили не свои, а приезжие. А о них и говорить нечего, пустое это дело.

Что до Рыбакова, то живой ли он, мертвый ли – для всех остальных никакой разницы. Разве что Капитолине придется искать нового покупателя на молоко.

К счастью для Светы и Алексея, старуха отнеслась к случившемуся иначе. Все, связанное с преступлением, вызывало у нее живой интерес. Трупов она не боялась, а поднявшаяся суматоха ее развлекала.

Рыбакова убили из его собственного оружия. Это Капитолина поняла из разговоров следственной группы. Уже мертвого перетащили на кровать и ударили ножом в спину. Нож тоже был хозяйский, похоже, первый, подвернувшийся убийце под руку. Кем бы ни был преступник, пьесу Олега он читал.

– Зачем? – недоумевал Дрозд. – Зачем это издевательство с ножом? Может, убийца таким образом оставил кому-то послание? Что там у нас в классике – пять зернышек апельсина?

Света молчала. У нее было объяснение, но ей хотелось самой его обдумать.

– Я завтра сгоняю на станцию с фотографиями твоих знакомцев, – сказал Лешка. – Вдруг там найдется человек, который видел кого-нибудь из них? Плохо, конечно, что мы имеем дело с актерами.

– Чем плохо?

– Ну, им легко изменить внешность. Шансов на успех у меня маловато, но хотя бы попытаюсь.

– Актерам – легко, – решилась Света. – А вот…

Дрозд соображал быстро.

– Хочешь сказать, что актерам – легко, а режиссеру – нет? Подозреваешь брата Стрельниковой?

Света притормозила и встала на обочине.

– Ты чего остановилась?

– Мне нужно тебя видеть, если я с тобой разговариваю.

– Ну и смотрела бы.

– На скорости сто километров в час? Мне что-то не хочется облегчать убийце его задачу.

– Ладно, – сдался Лешка. – Стоим так стоим. Ты думаешь, это режиссер?

– Понимаешь, финт с кинжалом может быть выгоден только ему.

– Почему?

Света взглянула в зеркало – не остановился ли кто-нибудь за ними? Она бы не удивилась, увидев знакомую черную машину. Но на обочине они были одни. Автомобили проносились мимо с таким звуком, словно спички чиркали о коробок.

– Когда ты сказал мне, что Рыбакова убили, я полезла в интернет. И выяснила, что его смерть живо обсуждают.

– Неудивительно! Олега многие знали.

– Да, но обсуждают не поэтому. Всех интригует совпадение с убийством, которое он сам же и описал. Журналисты всячески подогревают интерес читателей. Думаешь, кто-то проговорился, что Олег Рыбаков был застрелен? Ни одно издание! Зато везде кричащие заголовки: «Писатель пал жертвой собственного вымысла». И еще во многих местах упоминается «Хронограф». Мол, Рыбаков погиб в процессе работы над постановкой. Хотя это полная чушь, потому что он не участвовал в спектакле.

– Может, журналисты не знали правды? Следственная группа не стала делиться информацией, а мы с тобой раскопали ее случайно. Исключительно благодаря тому, что разговорили старуху.

– Дело не в том, что журналисты что-то не раскопали. Если бы они хотели, то разузнали бы все подробности. Но правда им не нужна, потому что так интереснее. Нож в спине Рыбакова – это жареный факт, за который журналисты не могли не ухватиться!

– Думаешь, нож – приманка?

Мимо промчалась фура. Потоком воздуха «Ниссан» толкнуло в бок, и от неожиданности Света схватилась за руль.

– Давай выйдем из машины, – предложил Дрозд. – Заодно разомнемся.

Они отошли подальше, под прикрытие тонких сосновых стволов. С дороги несло бензином и асфальтом, а из леса пахло можжевельником и смолой. Запахи сливались в типичный аромат загородного шоссе.

– Хорошо! – Лешка потянул носом. – Законсервировать бы этот воздух. Откупоривать долгими зимними вечерами.

– Мне, пожалуйста, законсервируй без автомобильной вони. Только лес.

– Это будет уже не то. Запах чем ценен? Тем, что в нем заложены воспоминания.

Света выразительно посмотрела на него. Она бы прекрасно обошлась без этих воспоминаний.

– Глупость сморозил, – тут же покаялся Лешка. – Извини. Но, все-таки, почему режиссер?

– Ему это выгодно. Когда я снимала Леру Белую, она рассказала, что Стрельников ищет, чем заинтересовать зрителя. Виктор вложил в спектакль свои средства. Может быть, он вложил их слишком много, и для него успех спектакля значит больше, чем может показаться со стороны.

Она подкинула в ладони шишку и с размаху бросила ее в лес. Шишка ударилась о ствол и отскочила, как мячик.

Дрозд проследил за ее полетом.

– Ты всерьез подозреваешь, что Стрельников убил Олега, чтобы подогреть интерес к спектаклю? Знаешь, это как-то совсем уж цинично.

– Не убил, – поправила Света, – а воткнул нож в спину уже мертвого человека. Убить его он мог по совершенно другой причине. Стрельников – ужасно неприятный тип, легко выходит из себя, самоуверен. Допустим, он приехал к Рыбакову, они поссорились, и в пылу спора Виктор схватил ружье.

– Пистолет, скорее всего.

– Пусть пистолет. Виктор выстрелил и – насмерть. Представляешь, собственными руками убить человека, который пишет для театра! Он, наверное, был в ярости.