Марина Белова - Выйти замуж за немецкого рыцаря

– Разумеется.

Мы поднялись на второй этаж, где в гостевой комнате под бдительным надзором Франца приходил в себя Николай. Его кормили, поили, лечили дорогостоящими лекарствами, но полностью изолировали от внешнего мира: забрали мобильный телефон и не разрешали выходить из комнаты. Впрочем, Николай был настолько слаб, что не смог бы дойти и до лестницы.

Конечно, можно было сдать Николая в полицию, но я уговорила Густава этого не делать. Надо было еще узнать, куда делось кольцо нибелунгов и другие ценности. Николай же упорно молчал, испытывая наше терпение. Кажется, его вполне устраивало то, как с ним обходятся в этом доме.

Я была уверена, что Николай и Иванов – одно лицо, и очень надеялась на то, что появление Алекса развяжет ему язык. Однако меня ожидало разочарование.

– Дмитрий?! – удивился Алекс, переступая порог комнаты. – Как ты здесь оказался?

Николай, который на самом деле оказался Дмитрием, увидев Алекса, неприятно поморщился. Он явно не ожидал увидеть старика.

– Позвольте, какой Дмитрий? Алекс, вы узнаете этого человека? Разве это не Иванов, с которым вы имели дело? – озвучила мои мысли Ирина.

– Нет, это Дмитрий Трофимов, мой знакомый… – с угрозой в голосе сказал Алекс. Он сделал шаг вперед. Трофимов вжался в подушку. – Это же ты мне дал телефон этой конторы! Сказал, что ребята могут купить любые произведения искусства. Купить, а не украсть! Ты меня подставил. Ты обманул… – набросился Алекс на Трофимова.

– Погодите, – дернула Алекса за рукав Алина. Она боялась, как бы тот не удушил Трофимова прямо в постели. – Как выглядел Иванов?

– Приблизительно моего возраста, худощавый, усы…

– Василий Андреевич Редькин, – догадалась я. – Увы, вряд ли мы его теперь отыщем, как, впрочем, и второго, который фигурировал у нас под именем Бориса Иволгина. Эти двое сделали ноги.

– Но этот точно никуда не убежит, – покачал головой Петроу. – Я бы хотел разобраться с этим человеком прямо сейчас.

– Разбирайтесь, – разрешил Густав. – Пусть держит ответ и перед нами. До вас нам как-то не удавалось разговорить его. Может, у вас это получится?

– А мы сейчас вызовем полицию, и он живо заговорит на всех языках мира: на английском, русском, немецком… Он мне и долг вернет, и моральные, и материальные издержки.

– Не надо полицию вызывать, – прошелестел Трофимов. – Прости меня, Александр Петрович. Ты же меня знаешь, я все тебе до копейки отдам.

– Выходит, не знал, – не сдерживая злости, сказал Алекс.

– Ну прости. Черт меня попутал.

– А конкретнее можно? Какой черт? Имя, фамилия, отчество? – спросила я.

– Ладно, теперь-то уже все равно, – вздохнул Трофимов и начал рассказывать. – Мы познакомились с Петровичем, – он кивнул на Алекса, – три года назад на одной русской вечеринке. Я знал, кто он и кто я. У него бизнес, у меня ничего. Тем не менее у нас завязалось знакомство. Алекс родился в Америке, а я недавно приехал из России. Его интересовало все, что касалось исторической родины. Чего греха таить, я воспользовался знакомством и попросил у Алекса большую сумму в долг, чтобы открыть фирму, занимающуюся грузоперевозками. На деньги Алекса я купил трейлер и несколько грузовиков. Шоферами у меня работали выходцы из СНГ. Бизнес шел трудно: слишком большая конкуренция. Но долг отдавать как-то надо было. Алекс сам подсказал мне, как вернуть ему деньги. – Все как один повернулись к Алексу. – Нет, разумеется, он не предложил ограбить господина Шульца. Он просто рассказал мне свою историю, а я вспомнил, что, когда жил в России, несколько раз за бильярдным столом сталкивался с одним артистом, Василием Андреевичем. Ох и шустрый мужик. В театре играл героев-любовников, а когда вышел на пенсию, стал охмурять одиноких дамочек, чаще вдов. Нажился он на них неплохо. Дамы его боготворили, подарками задаривали, а он этим и пользовался. В девяностых годах его едва не посадили, но спасла сестра, которая работала в милиции то ли в бухгалтерии, то ли в архиве. Денег хватило, чтобы замять дело. Сейчас у него квартира в Америке. Живет везде: и в Америке, и в России, и в Израиле. Ходят слухи, что он сценарии мошенникам пишет для особо изысканных афер. В общем, я нашел его и попросил помочь. Тот согласился посодействовать – деньги пополам. А мне только и надо было, что долг отдать. В Германию он приехал со своим то ли родственником, то ли знакомым, как он мне сказал, большим спецом по сигнализации. Я думал, что Андреевич как-то проникнет в дом и вынесет картины, но он так не мог: душа артиста не позволяла стать банальным вором. Некоторое время он присматривался к хозяину дома, узнал, с кем тот живет, с кем встречается, а потом написал целую пьесу, в которой отвел себе минимальную роль. Ну да это и понятно, он хотел снять с себя всю ответственность, переложив ее на меня. Я тоже должен был участвовать в спектакле в роли родственника. Благо мать невесты была много раз замужем и имела нескольких пасынков, которых в последний раз видела сто лет назад.

– А информацию о родственниках Ирины откуда ваш Василий Андреевич выудил? – поинтересовалась я.

– Точно не знаю, но у Андреевича все схвачено. Мне кажется, что и сестра его, которая в милиции работает, посильную лепту внесла. Откуда, по-вашему, взялся паспорт на фамилию Сидоренко? Наверное, и досье на Анну и ее сына тоже она откопала. Если не сама, так через подруг и приятелей из милиции. Я знаю, что теперь все компьютеризировано, базы данных, информация на дисках. И главное, все это можно купить. Так вот, по разработанному плану вынести картины должен был… я. Я долго упирался. За что я должен был отдавать половину, если я сам же буду красть? Но Василий Андреевич меня припугнул: если нас накроют, он молчать не станет. С его слов получалось, что я не только соучастник преступления, но и заказчик. Я согласился. Борис должен был снять сигнализацию, снять картины, а я вынести.

– И для этого вы так долго жили в этом доме? – удивилась Алина. – Сигнализация сложная или момента не представлялось?

– Укради мы в первый день – сразу попали бы под подозрение. А так: живем долго, стали почти родными. Но рано или поздно надо было съезжать, а тут еще Борис надумал в круиз поехать. Это я потом уже догадался, что он этим круизом себе алиби обеспечил. Оттягивать дальше стало некуда.

– А зачем вы Анну втянули в преступление?

– Как зачем? Чтобы была в одной упряжке, чтобы не выдала. Она ведь как-то узнала, что я никакого отношения к семье Тамары Леонидовны не имею. Но нам повезло, Андреевичу удалось разыскать на нее компромат. После того, как я ей сказал, что мне кое-что о ней известно, она перестала сопротивляться. Впрочем, ее участие в ограблении было минимальным. Ей только и надо было оставить мне отметину на лбу. Когда бы я пришел в себя, я бы рассказал, что встретился утром с грабителями, попытался их задержать, но потерпел поражение в неравном бою. А на следующий день Василий Андреевич должен был уговорить Тамару Леонидовну меня навестить. Он бы и забрал картины прямо из палаты. Но эта дура Анна так меня треснула, что я надолго потерял сознание. Возможно, он и приходил, но я об этом ничего не знаю. Простите меня, пожалуйста.