Наталья Корнилова - Шестое чувство

– Ира? Училась вместе со мной? Я тебя не помню. А что это был за дурацкий розыгрыш?

– Да не тебя разыгрывали. Вон, за твоей спиной… видишь, какой злой?

– Да уж. Он, как выяснилось, мой без пяти минут родственник.

– Вот видишь, – сказала Ирина. – Ладно, садись в машину. Я смотрю, ты продрог, на улице прохладно.

Все четверо, включая Наседкина, уселись в «БМВ» Николая, и последний, обернувшись к севшему на заднее сиденье Роману, сказал:

– Ты уж извини, что так получилось. Мы, честно говоря… ты нам просто удачно под руку попался. Просто Женя недавно закрысил бабки, и мы захотели его немного проучить, устроить ему маленькую встрясочку в ночное дежурство. Ну что, япона мать… деньги-то ты заплатил? – глянул он на Наседкина, и тот угрюмо, не поднимая глаз, отозвался:

– Из получки вычтут.

– Вот такие дела, – подытожил Николай. – У меня есть к тебе деловое предложение, Роман. Она мне про тебя рассказала немного, ты мне понравился. Так что если у тебя нет работы, я хочу тебе ее предложить.

«Есть работа, есть у меня работа!» – почти сказал Роман, но тут же всплыло перед глазами властное лицо с надменно полуопущенными веками. Аккуратные усы, шрам у левого виска, прямая серая линия губ. И Роман проговорил:

– Вообще-то нет… а что?

– Это хорошо, – весело сказал Николай. – Знаешь, Роман, ты мне нравишься. Тем более после того, что мне про тебя рассказывала Ирина. Я сначала и не поверил. Хотя она меня все-таки убедила.

– На хер нам нужен этот засранец! – злобно сказал Наседкин. – Этот козел еще тот мудак!

– Ты лучше помолчи, – посоветовал ему Николай. – Роман, ты его не слушай, он тут на посылках и ничего не решает. А Ирина говорила, что такой человек нам нужен.

Роман коснулся виском холодного стекла и подумал, что, наверно, это очень кстати, что встретилась старая знакомая по университету. Знакомая… Он вспомнил ее тонкую, чуть недоуменную улыбку, когда он говорил ей на первом курсе смешные слова, а потом пришла мозжащая тупая боль – первая любовь, несчастная и слепая. Теперь все давно истаяло. Чувства ушли, самое лицо Ирины виделось как сквозь мутное стекло. Да… хватит об этом. Хорошо, что он вот так встретил их. Конечно, тут этот злобный недоносок, который может сказать, где он и что с ним… но ведь у него, Романа, нет ни денег, ни жилья. Он сбежал из дома от отчаяния, потому что понял, куда завели его недавние покровители, кого они собираются из него лепить. Он хотел уехать из Москвы, только мысль о родителях еще как-то останавливала его… Впрочем, что родители? Они знали, наверняка знали. Мать. Она – да. А отец – просто слепая марионетка, он не знает ничего, он не знает даже о том, что Дима…

Его мысли прервала Ирина:

– Рома, ты что, заснул? Ты уже несколько минут молчишь. Мы даже успели выгнать из машины этого колченогого козла, думали, что он тебе помешает говорить начистоту.

– А что тут, собственно, говорить, Ирка? – отозвался он и коснулся рукой лба. Там, в мозгу, угрюмо копошилось что-то жуткое, и Роман предпочитал об этом не думать, себе дороже, потому что ЭТО настигает неотвратимо, наверно, так древние представляли себе кару богов.

– Роман!

– Да, конечно, – отозвался он. – Де-ге-нерат… конечно, он… Я слушаю! – как клещами, вытянул он из себя слова. Ирина смотрела на него испуганно, Николай – недоуменно и чуть с досадой, и Белосельцев предпочел повторить: – Да, конечно. А что за работа?

– Можно сказать, что… – Николай сделал паузу, поиграл бородой и мобильником на цепочке под ней и закончил: – …агентство по недвижимости.

Звонок разорвал тишину кабинета. В офис звонки поступают не столь часто, как, скажем, на мобильные мне или Родиону, а этот звонок взбаламутил нас, как камень, брошенный в воду. Тем более что, взглянув на определитель номера, я увидела, что звонят из квартиры Белосельцевых.

Я сняла трубку:

– Агентство «Частный сыск».

– Это говорит Сергей Георгиевич… Белосельцев, – возник в трубке тревожный голос, – у меня тут очередная неприятность. Нина рвет и мечет… Вы можете, конечно, сказать, что вас это не касается, но только… все-таки касается. Она требует, чтобы я немедленно разорвал с вами договор. Она говорит, что пусть даже аванс останется у вас, лишь бы дальше не иметь с вами дел. (Родион сделал мне знак, и я переключила аппарат на громкоговорящую связь.) Я не знаю, что с ней… я никогда ее такой не видел. Нет, она сильно встревожена всеми этими… событиями, тем более что… но только я ее такой еще не видел!

– Что вы собираетесь делать? Что вы предлагаете? Чтобы я приехала?

– Да, да! И ваш босс тоже, если он нас слышит.

Родион отрицательно покачал головой, и я сказала:

– Нет, это исключено. Он редко выходит из офиса, в этом смысле он вам не поможет. А вот я приеду, не волнуйтесь. Вы все же постарайтесь успокоить ее до моего прихода, а я попробую выяснить, что же, собственно, случилось. Все-таки она сама посоветовала вам пойти к нам, а теперь так резко меняет решение… Наверно, это неспроста, – скороговоркой выпалила я.

– Когда… приедете?

– Сейчас девять часов вечера. Через полчаса, даже нет – через двадцать минут я буду у вас.

– Поторопитесь!

Раздались короткие гудки. Я выключила линию и повернулась к Родиону:

– Дурдом… Я говорю о «неотложке» из психиатрической клиники.

– У тебя нет нехорошего предчувствия, Мария? Вот лично у меня… – прервал меня Шульгин.

– Предчувствие? Не знаю. Мне кажется, что сейчас я проезжу впустую.

– Впустую? Ну, быть может. Это смотря с какой стороны рассматривать слово «впустую». Все, Мария! Нет времени! Езжай.

Путь к Белосельцевым занял у меня даже меньше, чем я пообещала: мне удалось счастливо миновать возможные пробки, а все светофоры я проскакивала на зеленый свет, словно кто-то сверху давал мне этот сигнал по всей трассе до самого дома Сергея Георгиевича и Нины Алексеевны. Резко свернув в арку, я попала в лучи «дальних» фар и, ослепленная ими, еле успела разминуться с черным «мерсом», на внушительной скорости вылетевшим из белосельцевского двора. При уклонении от возможного столкновения я чиркнула правым крылом о стену арки, выбив при этом сноп искр. Откровенно говоря, я была раздражена. Психоз в доме Белосельцевых был вполне объясним, но то, что мне пришлось мчаться к ним сломя голову, да еще по прямому указанию босса, – нет, это решительно шло вразрез с моими планами на вечер. А теперь об этих планах…

– Куда прешься, сука? – грубо рявкнули из темноты, и ковыляющая фигурка быстро проскочила в свете фар. Я узнала этот голос и эту своеобразную походку. Тут же вспомнились слова Нины Алексеевны: «…ползает под ногами такая отвратительная слизь, и грех ее бояться или ненавидеть. А потом начинаешь понимать, что стоило бояться – стоило. Да только поздно уже». Да! Вестник недоброго, тот самый… сосед Нины Алексеевны, хромой сожитель ее младшей сестры.