Антон Леонтьев - Псевдоним Венеры

Галя осмотрелась по сторонам, и ее взгляд упал на еще один шкаф. Едва она раскрыла створки, как Лика подпрыгнула и, выпучив глаза, прошептала:

– Ты что, не слышишь?

Погруженная в размышления, Галя ничего не слышала. Она перестала шуршать вещами, которыми был забит шкаф (на этот раз ее взору предстала зимняя одежда Леры – шубки, пончо, пальто) и прислушалась.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она, и вдруг до нее донесся звенящий голосок – в прихожей кто-то напевал арию Герцога из «Риголетто». Этот голос Галя бы узнала из тысячи, нет, из миллиона. Это был голос ее милой и склонной к убийствам кузины Лерочки.

– И часа не прошло, а она уже вернулась! – сказала, трясясь, Лика. – Она же сейчас застукает нас на месте преступления, и тогда мы из тюрьмы точно никогда не выйдем!

Замечание было более чем верным – стоило Лере войти в свою комнату, как она тотчас увидела бы двух преступниц, двух беглянок, сделавших ноги из колонии для несовершеннолетних. И Галя ни секунды не сомневалась в том, что двоюродная сестра сдаст Лику и ее с потрохами, а помимо этого, попытается придумать какую-нибудь новую гадость – обвинит их в том, что они пытались ее убить, или подсунет им драгоценности и заявит, что они желали их умыкнуть.

Галя быстро обернулась в поисках подходящего убежища. Но из комнаты Леры выйти было уже невозможно, она наверняка заметила бы их в коридоре или, находясь в другой комнате, услышала бы скрип двери или половиц.

Значит, надо было прятаться где-то в комнате любимой кузины. Галя быстро обвела ее взором, слыша, что громкость пения усилилось – Лера приближалась к своему будуару. Тогда Галя кивнула в сторону кровати, под которую тотчас нырнула Лика. А сама Галя встала за дверь, правильно рассчитав, что если Лера войдет в комнату и оставит створку открытой, то она за ней и спрячется. А вот если нет…

На ее счастье, произошло именно так, как она рассчитывала. Дверь распахнулась и, качнувшись, застыла всего в паре сантиметров от лица Гали. Сквозь узкую щелку между дверью и стеной она видела, как в комнату прошествовала Лера.

Двоюродная сестрица была явно в отличном расположении духа. То, что она вернулась из музыкальной школы на два часа раньше положенного, могло означать или то, что Лера решила прогулять занятие (но зачем она тогда вообще туда отправлялась?), или то, что урок отменили.

Продолжая петь, Лера бросила папку со скрипичным ключом на кресло, а Галя с ужасом поняла, что если сестра чуть повернет голову, то сможет увидеть ноги Лики, спрятавшейся под кроватью.

Но Лера головы не повернула и подошла к большому зеркалу, украшенному по всему периметру крошечными электрическими лампочками. Кузина закрыла тяжелые шторы и нажала выключатель – два десятка лампочек вспыхнули ярким светом.

Лера принялась раздеваться, явно любуясь своим телом, вне всяких сомнений, идеальным. Она была не просто хорошенькой и даже не просто красивой, а очень красивой девушкой. И явно знала это. Галя недоумевала – как в такой великолепной оболочке могла притаиться такая подлая и гадкая душонка?

Скинув бюстгальтер, Лера взяла в руки свои небольшие, но идеальной формы груди, взвесила их и промурлыкала:

– А тебе, Димочка, чтобы добраться до этого, придется сделать для меня кое-что! Достанешь мне ключи от квартиры Сереженьки и будешь держать язык за зубами.

Зачем Лере понадобились ключи от квартиры какого-то Сереженьки, наверное, одного из ухажеров, Галя не знала, но могла поклясться, что это была часть очередной интриги этой подколодной змеи. И наверняка в результате этой интриги пострадают невинные люди.

– А потом мы столкнем лбами Димочку и Виталика, – продолжала ворковать Лера, как будто разговаривая со своими грудями. – После чего можно будет заняться и Оксаночкой, этой дешевой шлюшкой. Отличная идея: пусть все узнают, что она шлюшка! Надо будет подстроить так, чтобы всплыли неприглядные моменты ее биографии. Конечно, выдуманные мной! Тогда ей не только золотой медали не видать как своих ушей, она вообще вылетит из школы с треском. И медаль будет только у меня!

Галя сжала кулаки – эта дрянь, не стесняясь, разрабатывала очередную мерзостную комбинацию. Так было наверняка и с ней самой – Лерка крутилась около зеркала и думала о том, как убьет своего младшего братика и свалит вину за его гибель на ненавистную двоюродную сестру из Москвы.

Жаль только, что нельзя было выскочить из-за двери и напасть на Леру. Потому что это все равно ничего не принесет. То, что она говорила ужасные вещи, Лерка потом будет, естественно, полностью отрицать. Да и никто им не поверит – Лике и ей, Гале.

Закончив кружиться перед зеркалом и оставшись довольной своей внешностью, Лера напялила шелковый халатик с пушистой оторочкой и присела перед письменным столом. Галя напряглась: неужели она сейчас достанет дневник?

Но вместо этого Лера вынула из ящика стола какую-то фотографию и, склонившись над ней, притворно-жалостливым тоном запричитала:

– Ах, милая Матильда Арнольдовна, моя дорогая учительница сольфеджио! Как же плохо, что вы заболели! Если бы вы знали, что на самом деле это не болезнь, а медленно действующий токсин!

Галя онемела – неужели Лера решилась на отравление? Хотя чего удивляться, она ведь убила собственного брата! Что ей какая-то Матильда Арнольдовна. И тут Галя вспомнила: кажется, так звали учительницу по сольфеджио в музыкальной школе, с которой Лера конфликтовала. Конфликт заключался в том, что преподавательница ни в какую не желала признавать исключительного музыкального таланта своей юной ученицы.

– Хорошо было бы отравить старую ведьму до смерти, но ведь будет расследование! – вздохнула с явным сожалением Лера. – Ну ничего, пусть лечится вареньицем, которое я прислала ей от имени ее бывших учеников. Она же и не подозревает, что за гадость в нем содержится. Чем дольше старая мегера болеет, тем лучше, потому что этот Геннадий Антонович, студентик, который сейчас ее замещает, так меня глазами и пожирает и готов на все!

Она засмеялась волшебным, искристым смехом, а Галя, к своему ужасу, услышала приглушенный чих – он шел явно из-под кровати. Ужас, да и только! Лика вдруг начала чихать! А ведь если услышала она, то и Лера наверняка тоже!

Но Лера, похоже, так была упоена собственной низостью и коварством, что не расслышала чих Лики. Слава богу, что девочка додумалась втянуть ноги, и те больше из-под кровати не торчали.

– Но ведь Матильда Арнольдовна рано или поздно выйдет с больничного, – вздохнула Лера, – а этого допустить нельзя. О чем там шептались сплетницы? Что у нее сын сейчас разводится и имеет место жуткий дележ имущества? Думаю, надо на этом сыграть. А что, если, к примеру, мамаша решит вступиться за сынка, а невестка огреет ее сковородкой… Теперь понятно, на кого можно будет спихнуть смерть Матильды Арнольдовны!