Марина Крамер - Визит с того света, или Деньги решают не все

– Досада?! – рявкнул потерявший терпение Хохол, вскакивая. – Да тебе чуть сквозное отверстие в башке не провертели – и «досада»?!

– А ну-ка, сядь, откуда вспрыгнул, – негромко велела жена, – и не мелькай тут с истериками. Что мне теперь – в церковь рвануть грехи замаливать? Так не замолишь их, слишком уж много – не успею. И панику тут разводить совершенно незачем. Мы конкретно знаем, кто прислал этого младенца наркозависимого. И это, скорее всего, не Бес – это Зеля этот самый. И подцепить его теперь могу только я, потому что он знать не знает, кто я такая, даже если Бес с ним и поделился информацией. Но и он не мог ему фотокарточки послать, он понятия не имеет, как я теперь выгляжу.

– Ты… ты что?! – свистящим шепотом выдавил Хохол, нависая над ней. – Ты что придумала, женщина?! Ты собираешься…

– Угадал, – жестко отрезала Марина, – пять баллов за смекалку, родной. Потому что только я смогу к нему подобраться.

– Даже думать не смей!

– А ты попробуй запрети, – насмешливо проговорила она, уже загоревшись этой идеей. – Надо пользоваться моментом, пока вид у меня еще товарный и своих лет мне никто не дает.

– Ты это, Наковальня… – вмешался Ворон, до которого, кажется, только сейчас дошел смысл ее слов, – в самом деле, зря ты… Мы ж знать не знаем, чем этот Зеля дышит. Вдруг он отморозок, каких мало, а?

– Ты вспомни, Мишаня, Сеню Лодочника. Вот тот был – король отморозков, а я в те годы была совсем зеленая и ничего не умела. Ну, и где Сеня после нашей единственной встречи? А обложил он меня в то время – вспомни сам, аж земля под ногами горела, машины меняла с той же скоростью и периодичностью, что белье – горели факелами едва не каждый день вместе с охраной.

– Нашла, что вспомнить! Тогда время другое было.

– А оно и сейчас ничем не лучше, – отрезала Марина, – разве что палить внаглую на улицах перестали вроде, да и то, как я понимаю, не факт.

Ворон снова промокнул лоб платком и беспомощно перевел взгляд на Хохла, словно надеясь, что тот все же сможет повлиять на жену. Ему не особенно хотелось оказаться виновником гибели Наковальни – все-таки их связывало нечто в прошлом, да и в настоящем тоже. Но он понимал и то, что если она решила что-то, то уже вряд ли кто-то сможет на нее повлиять. И Хохлу это тоже не по силам.

– Да расслабьтесь вы, – словно уловив ход мыслей обоих, резко сказала Марина. – Сидите тут, как не мужики будто… Я не такое еще проворачивала в жизни, уж как-нибудь и с этим справлюсь.

– Я не хочу везти тебя отсюда по кускам, – тихо, но твердо произнес Хохол, сжав лежащие на столе руки в кулаки, – и я тебе запрещаю. Вот сейчас, сию минуту – если ты скажешь, что все равно будет по-твоему, так забудь, что я у тебя был.

Это оказалось настолько неожиданно и страшно, что Марина от ужаса потеряла дар речи. Женька, преданный, как пес, вдруг оскалил клыки на нее и поставил перед выбором. И было в его тоне что-то такое, что заставило Марину поверить – он так и поступит. Если она будет продолжать гнуть свою линию, то Хохол встанет и уйдет. Совсем. Это их последний разговор, последнее противостояние, и если она не примет правильное решение, то останется одна. Без него. Все, что угодно, могла себе представить Коваль, но не это жесткое лицо, не эти безжалостные в своей правоте глаза, не эти кулаки, обтянутые изуродованной ожогами кожей, что лежали сейчас на столе. Не это твердое требование подчиниться его воле…

Она вдруг как-то внутренне обмякла, потеряла уверенность в правильности собственных слов, и ей даже совершенно безразлично стало, что Хохол так опустил ее на глазах Ворона – какое значение имело мнение Мишки, когда решалась судьба? Марина подняла голову и, глядя в прищуренные серые глаза Женьки, медленно произнесла:

– Ты прав. Будет так, как скажешь ты.

Хохол, казалось, не поверил ушам, да и Ворон моргал как-то растерянно.

– Ты слышишь, Женя? Все будет так, как ты сказал.

– Я понял, – кивнул он, – а теперь давайте решать по-другому. Этого Зелю уберу я.

– Нет!

– Молчи, сейчас я говорю, – предостерег Хохол. – Я его уберу, но не сам – мне уже не справиться с оружием – с такими-то клешнями. Миша, мне нужен кто-то из твоей охраны – тот, кто не побоится, не продаст и мучиться не будет.

– Леон, – сразу вскинулся Ворон.

– Леон? – с сомнением протянул Хохол. – Этот кадр из киношки?

– Этот кадр из киношки, между прочим, в Чечне воевал. Снайпером.

– О-па… ну, и дальше?

– Потом завязал с военной карьерой, окончил школу телохранителей. Но просто каких-то «пиджаков» не захотел охранять, как ты видишь, – усмехнулся Ворон, закуривая. – Мне его сосватал один старый приятель, сидели вместе. Сказал – парень надежный, холостой – баба его вроде не дождалась, что ли, так он на них зол, как на чертей, прости, дорогая, – это относилось уже к Марине, напряженно слушавшей рассказ. – Я его ведь и в деле проверил, – признался он. – Был тут у меня один… деятель… сильно мешал. Вот его Леон и убрал.

У Марины в этот момент зародилось подозрение, что убрал по приказу Ворона его телохранитель не абы какого обывателя, а кого-то из милицейских чинов – уж очень Мишка все камуфлирует. «Надо вечерком в Интернете посидеть, в новостях порыться, в архивах. Глядишь, что и узнаю», – решила она.

– Так что Леон, если надо, подпишется.

– Ну и отлично. Тогда как-то нужно собрать информацию – где бывает, бывает ли вообще в городе, потому что, сдается мне, не здесь у него логово, – задумчиво проговорила Марина, постукивая ногтями по столешнице. – Во всяком случае, я бы на его месте издалека руководила, не светясь, а уж потом, когда все закончится, и въехала бы в город на белой лошадке – как победитель.

Ворон молча прокручивал в голове то, что услышал, и выходило, что Наковальня права. У него до сих пор тоже не было твердой уверенности в том, что Зеля где-то рядом. Киллера можно заслать и через каких-то людей, необязательно самому инструктажи проводить, да и киллер-то оказался одноразовый – наркоман, которого вообще не проблема потом убрать. Наверное, резон в словах Наковальни имелся – раз она сказала, что и сама бы действовала так же. Ворон отлично помнил эту ее манеру не ввязываться по возможности в разборки до последнего и только в случае критическом появляться в «театре боевых действий». Именно так она убрала пресловутого Сеню Лодочника, поняв, что решить вопрос иначе не сможет. Точно так же, как подозревал Мишка, исчез со сцены первый смотрящий Серега Строгач – хотя никто не смог доказать причастность Наковальни к той мясорубке, что произошла в его доме. Ворон мог перечислить навскидку еще несколько имен – но нигде, никогда, ни в одном случае никто не мог с уверенностью сказать, что это дело рук Наковальни.