Марина Крамер - Визит с того света, или Деньги решают не все

– Ну, значит, как-то выяснили… Хорошо, что вы тут останетесь, так спокойнее будет.

– Мне бы за вещами на квартиру сгонять…

– Сам не езди, дай мне ключи, я ребят пошлю, – решительно заявил Леон, – не надо там светиться тебе.

– У меня еще тачка прокатная стоит во дворе с заряженным сахаром бензобаком.

– М-да, проблема… завтра отправлю пацанов, пусть бензобак снимут, все промоют-прочистят и обратно в прокат ее оттаранят. И тебе легче – не возиться. А машин у нас хватает, куда надо – свозят тебя.

– Ну, хорошо, с этим утрясли, – подытожил Женька, выбивая из пачки последнюю сигарету. – Теперь что с кадром этим делать? – Он кивнул в сторону безнадежно затихшего на земле Рудого.

– А что обычно – в подвал запрем, хозяин вернется – сам решит. Да и с Ксенией заодно.

– Не хватятся ее на работе-то? – с сомнением спросил Женька, и Леон усмехнулся:

– Ну, ты даешь! Да разве получила бы она эту работу, если бы хозяин ее туда не протолкнул? Там никто и не пикнет – решат, что они время вместе в больничке проводят, только и всего. Замену ей поставят – всего делов.

– Ну, хорошо. Мне бы с ней переговорить.

– А иди. Там Иван сидит, скажешь, что я разрешил.

Хохол кивнул, докурил и, швырнув окурок, пошел в сторону бани. На втором этаже в старом кресле, придвинутом к запертой двери, сидел молодой плечистый парень и читал книжку. Завидев Хохла, он вскочил, но Женька только махнул рукой:

– Да сиди. Леон мне разрешил с барышней переговорить.

– Да, заходите. – Иван отодвинул кресло к стене, вынул ключ и открыл дверь.

Хохол вошел в маленькую тесную комнатушку с зарешеченным окном. На продавленном диване, свернувшись в клубок под собственной шубой, лежала Ксения. Хохол хорошо помнил ее по «прошлой жизни», когда Мишка только-только начал обхаживать молодую красивую девушку, участвовавшую в конкурсе красоты, и помог ей занять первое место, за что, разумеется, получил желаемое вознаграждение. Сейчас Ксения уже не была столь юной, лицо ее тоже слегка изменилось с возрастом, но все еще было красивым. Правда, насчет красоты у Хохла имелось другое мнение и другой эталон, но в сложившихся обстоятельствах это было неважно. Закрыв дверь, он присел на подлокотник, и женщина вскочила – оказалось, спала и не слышала, как Женька вошел.

– Вы кто?! – спросила она, дрожа от страха, но спустя минуту узнала того самого человека, что приходил в кафе вместе с предполагаемой любовницей Ворона. – Что вам нужно?

– Поговорить хочу. Да ты садись, не бойся – я баб не бью, – вздохнул Хохол.

Ксения опасливо присела на подлокотник, обхватила себя руками.

– Ну, рассказывай, девка, кто еще в теме был.

– В какой… теме?

– Кто тебе помог и газ открыл в кафе? Кто спичку кинул, а?

Ксения испуганно таращила глаза и молчала. Назвать имя своего двоюродного брата она боялась – понимала, что Ворон не оставит его в покое, и ей не хотелось, чтобы у Лени были неприятности. Но этот огромный человек на другом конце дивана явно не был настроен уйти отсюда без той информации, за которой пришел, а в то, что он не бьет женщин, Ксения почему-то не очень поверила.

– Я скажу… только пообещайте, что вы не сделаете ему плохого, – по-детски всхлипнула она, и Хохол фыркнул:

– Ну, ты запросила цену, красавица! Я по твоей вине чуть жены не лишился – и что же, торговаться теперь стану? Не пойдет. Но вот перед Вороном, если придется, замолвлю словечко, если сейчас что ценное скажешь. Так кто тебе помог?

– Брат двоюродный, – с обреченным вздохом выдавила Ксения. – Ему кафе это принадлежит… принадлежало, – поправилась она, вспомнив о пожаре.

– Добрый братец у тебя – такое кострище в собственном кафе замутил, чтобы тебя отмазать.

– Вы не понимаете… – она облизала губы и продолжила: – Ему тоже было на руку… чтобы пожар… он тогда страховку получит, у него долги большие… а так он смог бы все выплатить…

– Взаимовыгодно, значит, – понимающе кивнул Женька, – умно придумали – ему страховку, а тебе – быстрое избавление от трупа бестолкового парня Кешки, который по твоей просьбе в бензобак сахарку сыпанул, а дальше уже вообще не твоя забота, верно? Умно, не подкопаешься. Ну смотри, девка, если соврала, не завидую.

– Я не вру, – прошептала она, вытирая слезы.

– Ладно, не рыдай, – поморщился Женька, вставая. – Тебе, может, надо чего?

– Нет, спасибо…

– Ну, бывай тогда.

Женька вышел из комнатушки, и Иван мгновенно запер дверь на ключ.

Картина того, что должно было произойти в кафе, была Хохлу абсолютно очевидна. Брат Ксении, видимо, ориентировался на машину, припаркованную за зданием. Как только «Опель» исчез, он вошел в кафе с черного входа, открыл газовый баллон и, уходя, кинул спичку. Скорее всего, Ксения не велела ему входить в зал и проверять, что там творится. Зато все проблемы решались просто и красиво – сгорело кафе, а вместе с ним – и труп одноразового исполнителя Кешки. Брату – страховка, Ксении – заметенные следы.

Обуреваемый мыслями, Женька пошел в дом, где на диване по-прежнему мирно спала измученная головной болью Марина. Он сел прямо на пол у дивана и засмотрелся на ее лицо. Огромные тени залегли под глазами, и это расстроило Хохла еще больше – он прекрасно помнил, какие мучения доставляли жене мигрени, во время приступов которых Марина не могла ни говорить, ни сидеть – только лежать в зашторенной комнате, и чтобы никто рядом не производил никаких звуков. В такие моменты Хохол вместе с Грегом перебирался на первый этаж дома, по лестнице поднимался на цыпочках, старался не включать телевизор и не причинять любимой женщине дополнительных страданий. Нынешнее сотрясение мозга только добавит проблем, Женька это чувствовал. «Ей бы лежать… Но ведь как удержишь? Завтра же сорвется и полетит разборки устраивать. Надо бы нам с Леоном опередить, самим все как-то решить, чтоб без нее», – удрученно думал он, грызя костяшку большого пальца. В комнату вломился Маркидон, замер метрах в пяти и зарычал угрожающе. Женька тихо присвистнул, подзывая кобеля, но тот рычал и не приближался.

– Иди тогда отсюда! – угрожающе зашипел Хохол. – Воняешь тут псиной, чудище!

Кобель не двигался, и тогда Хохол уставился ему в глаза. Он помнил это еще по зоне – стоило вот так упереться глаза в глаза любой конвойной овчарке, и та через какое-то время прекращала рычать. Вот и Маркидон вдруг стих, мотнул головой и с достоинством удалился. Внизу раздался недовольный голос Леона:

– Ты какого черта в дом с грязными лапами, а? Ну-ка, пошел на место!

Хлопнула дверь – видимо, Леон, выгнав кобеля на улицу, закрыл ее, чтобы пресечь дальнейшие попытки Маркидона провести ночь в доме. Когда Ворона не было, псу запрещалось заходить сюда, так как тот имел пагубное пристрастие к хозяйской спальне и кровати со светлым покрывалом, которое потом нужно было сразу везти в чистку.