Марина Крамер - Визит с того света, или Деньги решают не все

– На черта мне это было нужно? – пробормотала она, выезжая с парковки. – Ну, вот на черта, раз теперь как камень свалился? Выходит, не так уж хорошо все и было, если после разрыва мне легче дышится? Вот если бы Женька ушел – вряд ли я бы со спокойной миной села за руль и поехала куда-то. Нет, точно спокойствия бы не было. Я бы рыдала, как деревенская баба – мы это уже проходили.

От этих мыслей стало почему-то легче, и она, несмотря на поздний час, повернула в сторону больницы.

Ее долго не хотели впускать, но в конце концов Марине удалось прорваться в палату. Женька не спал, смотрел футбол по телевизору и, увидев на пороге жену, крайне удивился:

– Случилось что?

Она отрицательно покачала головой, закрыла дверь и пошла к нему, на ходу расстегивая пуговки на длинной белой блузке.

– Сдурела? – поинтересовался смекнувший, чем все закончится, Хохол.

– Ты не рад? – Марина изогнула бровь и замерла в шаге от кровати.

Женька судорожно сглотнул, глядя на обтянутую белым кружевом грудь, на тонкие ключицы, на безупречную молочную кожу.

– А что за праздник?

Она не ответила, подошла вплотную и села на край кровати. Хохол долго бродил рукой по ее телу, как будто вспоминал ощущение от прикосновений к ней. Марина молчала, не мешая ему, только слегка подавалась вперед, следуя за движениями его руки. Ей казалось, что Женька все понял и прочувствовал, потому сейчас так нежен. А ведь по его темпераменту именно сейчас он бы должен рвать на ней одежду и оставлять синяки от каждого прикосновения – так всегда бывало. Он вымещал свою слабость, неумение контролировать ее, невозможность вмешаться и помешать ей. Марина это понимала – она сама сделала его таким и теперь уже жалела, в душе искренне полагая, что, если бы Женька хоть один раз жестко запретил ей, как-то твердо выразил недовольство – ушел бы на какое-то время, прекратил всякое общение, – и она сдалась бы, и сто раз подумала бы, прежде чем заводить очередного любовника. Стоило ему только однажды выдержать самому и не пойти на примирение первым – и все было бы так, как он хотел. Сейчас Марина вдруг четко это поняла – что ей не хочется больше причинять ему боль. И больше никаких стивенов – и кого там еще – в ее жизни не будет, потому что ей невыносимо видеть Хохла страдающим по ее вине. Хватит…

На этот раз принять решение ей оказалось удивительно легко.

– Ты знаешь… а ведь все… – вдруг тихо произнесла Марина, глядя ему в глаза. – Все…

Хохол замер на мгновение, а когда смысл сказанного женой дошел до него, внутри все вдруг сладко ухнуло – победа. Победа, которую он не мог одержать долгие годы…

– А говорила – не праздник, – усмехнулся он, притягивая Марину к себе. – Вот скажи – что ты за человек? Ну, ведь за такое убить мало, ты ж от любовника ко мне приехала.

– Было бы лучше, чтобы не приехала? Скажи – исправлю.

– Нет. Ты моя. Ты только моя. А адвоката твоего все равно отделаю.

– Дурак ты, – вздохнула Марина, забираясь к нему под одеяло.

– Дурак, – согласно кивнул Хохол, поглаживая ее грудь, – был бы умный – тебе бы сперва врезал. Но я дурак, поэтому…

Через час она покидала больницу слегка растрепанная, с блуждающей улыбкой и огромными синяками на груди, которые удачно маскировала наглухо застегнутая блузка.

Женька оказался дома через два дня, и за это время Марина успела обзавестись новым юристом. Все-таки не смог Стивен пережить отказа, не смог каждый день встречать бывшую любовницу в офисе. Коваль про себя только укрепилась в мысли о мужской слабости и с удовольствием взяла на работу рекомендованную ей управляющим ресторана молодую женщину, выпускницу Оксфорда с кучей разных степеней и специализацией в области экономического права

«Эта хоть не станет строить мне глазки и пытаться затащить в постель», – хмыкнула Марина, просматривая договор о найме на работу. Кларисса оказалась хорошим специалистом с довольно солидной уже репутацией, и Коваль рассчитывала, что проблем с ней не возникнет.

«Опять же – Хохлу будет спокойнее, – рассуждала она. – Возьми я очередного мужика – и все, он опять будет подозревать, изводиться, ревновать. А ему сейчас это совершенно лишнее».

Нужно было решать что-то с Марьей и ее проблемами, а Марина никак не могла придумать, как поступить. Ясно было одно – ей придется лететь в Сибирь, без ее помощи Мышка не справится. И, следовательно, придется просить Хохла, чтобы дал контакты своего Митрича – у нее самой никого больше не было.

Эта поездка показалась ей даже более приятной, чем все предыдущие – возможно, потому, что едва оправившийся после тяжелого сердечного приступа Хохол не возражал. Дело было даже не в его физическом состоянии – это как раз не внушало ей опасений, а в том, что он сам предложил такой вариант, едва услышал о Марьиных проблемах. Их с Машкой связывала какая-то чуть ли не братско-сестринская дружба, и Женька всерьез считал Марью членом семьи.

– Поезжай, котенок, разрули – она одна не справится, – заговорил он, лежа в постели, и Марина возразила:

– Я не могу бросить тебя сейчас, за тобой нужен уход.

– Ой, ты наухаживаешь, ага! – собрав все свое ехидство, высказался муж, и Коваль даже испытала некую обиду:

– Ну, можно подумать! Я за тобой ухаживала, и не раз, если ты забыл.

Он перехватил ее руку и поднес к щеке:

– Не сердись, котенок, я пошутил. Ты меня не просто выхаживала много раз – ты меня от тюрьмы спасла, от пожизненного. Если бы не ты – трубить бы мне сейчас в «Черном дельфине» – сорок секунд на прием пищи, походка раком и руки за голову.

– Не говори глупостей, – поежилась Марина. – Я никогда бы тебя не бросила.

– Я знаю это, родная. Мы с тобой давно уже настолько близкие, что не разорвать.

И Коваль подумала, что он прав – никто уже не смог бы разделить их с Женькой. Ведь даже ее мимолетный роман в России не сделал их отношения холоднее или хуже, даже этот никчемный Стивен, с которым Марина закрутила скорее от скуки, нежели по огромной любви. Хохол, конечно, был в ярости, но по прошествии времени, разумеется, простил ее – да и как он мог не сделать этого. Самое страшное, что могло теперь случиться в его жизни, была потеря Марины. Он знал – стоит ей уйти, и все, он одинок, никому не нужен в чужой стране без права когда-то вернуться в Россию. Кроме того, он любил ее. Любил – единственную женщину в своей жизни, ради которой мог пойти на любое безумство. Единственную женщину, способную заставить его сердце биться быстрее, единственную – потому что таких больше не было. Даже сейчас, если бы вдруг ему выпал шанс изменить что-то в прошлом, Хохол, не задумываясь, оставил бы все, что было у него с Коваль – даже самое страшное. Ее измены, ее ранения, свои злые мужские слезы, свою нежность, которую вызывали у него прикосновения к этой безупречной красоте. И даже ее тяжелый характер Женька не изменил бы ни на грамм, потому что тогда это была бы уже не его Марина.