Ольга Баскова - Комплекс полуночи

Его никто не слушал. В ответ раздалось несколько выстрелов, и Кирилл стал медленно оседать на пол, увлекая меня за собой. По моему лицу потекла горячая струйка, и меня затошнило: это явно была кровь бедного парня. Заскрипели доски. Я фактически накрылся трупом и ждал, затаив дыхание. Они шли, чтобы добить меня. Никогда еще я не был так близок к гибели. Эх, Юрка, Юрка, где ты? Друг словно услышал этот немой призыв. Хлипкая дверь рухнула под ударом чьих-то сильных ног, и в коридор ворвалось несколько крепких парней.

– Бросай оружие! Всем на пол!

Взвизгнула разбитая лампочка. Топот возвестил о том, что преступники не собирались выполнять приказы милиционеров. Вероятно, где-то был черный ход, однако мы о нем не знали. Вспыхнул свет фонарика, и надо мной склонилось Юркино лицо:

– Жив?

– Да вроде.

– А это Кирилл?

– Да.

Луч скользнул по худенькому телу, осмотрел черноволосую голову в луже крови. Вот как произошла наша встреча!

– Он притащил тебя на погибель, – констатировал Дорохов. – И поделом ему!

Я боялся взглянуть в сторону мертвеца:

– Он закрыл меня своим телом. Понимаешь, я стал виновником его гибели. Я взял грех на душу!

Ни один мускул не дрогнул в лице Дорохова. На своем веку он видал ситуации и покруче:

– Если бы ты не взял его жизнь, он бы взял твою. – Друг вздохнул. – Услышал эту высокопарную фразу в каком-то телесериале, какие не пропускает моя благоверная. И, представляешь, ничто в жизни не делается просто так. Вот она мне и пригодилась.

Я медленно поднимался. Старая шишка на голове нестерпимо болела:

– Почему вы так поздно?

Друг сморщился:

– Бармен, сволочь! Ему, видно, заплатили. Не успели мы войти, как возникла драка, перешедшая в поножовщину. Пришлось вмешаться. Только теперь понимаю: она была подстроена специально, чтобы отвлечь нас от тебя! – Он бережно взял меня за локоть. – Давай подброшу тебя до дома.

– Не откажусь.

Дорохов скомандовал оперативникам дожидаться «Скорой» и милицейской бригады, сам затащил меня в старенькие «Жигули» и повез в родные пенаты.

– Видишь, у тебя не было выхода. – Его желание утешить меня трогало до слез.

– Вижу, Юрик, и потихоньку начинаю свыкаться с этой мыслью. Ты скажи, что нам теперь делать?

Приятель пожал плечами:

– Странная она, эта Борзова. Слушай, она не похожа на круглую дуру?

– Нет.

– То есть она произвела на тебя впечатление совершенно нормального человека?

– Да. А почему ты спрашиваешь?

Дорохов усмехнулся:

– Я говорил тебе еще в прошлый раз: у нас на нее ничего нет. Кстати, я был уверен на все сто: сейчас девочка затаится до вступления в права наследования. – Он скорчил удивленную физиономию. – Но нет: наша дама не только не желает сидеть тихо, она просто привлекает к себе внимание органов.

– Потому что знает: я в курсе ее дел, – тихо предположил я.

Дорохов расхохотался:

– Ой, Никитка, не работал ты с криминальными личностями. То, что тебе про нее известно, – всего лишь твое слово против ее. А кому больше поверят? Богатенькой девочке, которая в скором времени впишет свое имя в историю города, или простому журналисту, пусть и талантливому?

Я провел рукой по лбу. На ладони осталась влажная полоса:

– Но есть же неподкупные судьи.

Юрка снова прыснул:

– Такие слова говорят, когда у тебя вагон доказательств. А я повторяю еще раз: у нас на нее ничего нет. Ну ничегошеньки! Вся версия строится на одних предположениях. Посади мы ее на скамью подсудимых, у прокурора, если такой смельчак найдется, не будет ни одного свидетеля обвинения. Зато хороший адвокат предоставит их воз и маленькую тележку!

Внезапно у меня пересохло в горле:

– Повтори, что ты сказал!

– Хороший адвокат сотрет прокурора с его обвинениями в порошок!

Я откинулся на кресло и закрыл глаза. В памяти возник образ мафиозного адвоката, Бориса Васильевича Мазурова, который когда-то по просьбе (теперь я прекрасно знал чьей) вытащил меня из тюрьмы, не забыв при этом припугнуть. Дорохов посмотрел на меня. Наверное, я так изменился в лице, что это его напугало.

– С тобой все в порядке?

– Юрочка, – простонал я, – объясни мне одну вещь (я вкратце изложил историю с Тамарой Кочетовой и Мазуровым). Ты согласен: это был адвокат Борзовых. Почему, спрашивается, Анна не прибегла к его помощи, предпочтя совершенно неизвестного ей Дамаскова?

Дорохов пожал плечами:

– Она тебе объяснила.

– Ерунда. Я в это не верю. Если бы Анна позвонила Мазурову первой, опередив жену Рахманова, Борис Васильевич рьяно помогал бы ей.

– Наверное, Дамасков значительно дешевле, – предположил Юрка. – И притом, может, Мазуров предпочитает наличку, и немедленно.

Я не мог согласиться с этим утверждением:

– Ты же сам говорил: Анечка скоро станет очень богатой девочкой. Мазуров это понимает и может подождать. Никуда его гонорар не денется. И вообще, спасти юную миллионершу от тюрьмы гораздо прибыльнее, чем стать на сторону вдовы, за которую и так все факты. Так почему Дамасков?

– Откуда я знаю? – отмахнулся Юрка. – Да и какое это имеет значение? Повторяю: ты с криминалом не работал, а на моей памяти – сотни отказов от семейных юристов. Иногда для нашего глаза вовсе не основательных.

– Значит, никаких мыслей нет?

– Нет. И тебе париться не советую.

Он притормозил возле моего дома и участливо спросил:

– Сам дойдешь?

– Я пока еще не калека.

Юрка не стал спорить и быстро умчался. Я же набрал номер Варвары Кричевской.

– Привет, пропащая душа! – поздоровалась женщина.

– А по-моему, мы не так давно виделись, – парировал я. – Впрочем, помоги по старой памяти. Знаешь такого адвоката Бориса Васильевича Мазурова?

Она крякнула в трубку:

– Зачем он тебе?

Я елейно проскулил:

– Любовь моей души, дай закончить дело, а потом выложу тебе все без утайки! Честное пионерское.

– Пионерское? – переспросила Кричевская. – Уговорил. Пиши мобильный. Только предупреждаю: та еще личность. У него отвратительная репутация, и кое-кто утверждает: руки по локоть в крови.

– У меня не было и в мыслях его нанимать, – отшутился я. – Просто надо побалакать по одному важному вопросу.

– Тогда успехов!

Признаюсь, я с дрожью набирал его телефон. Каменное лицо мафиози стояло перед глазами. А когда знакомый голос холодно произнес:

– Мазуров у аппарата, – душа ушла в пятки. Пришлось собрать все мужество.

– Вы меня, наверное, не помните? – Я не говорил, а блеял, как трусливая овца. Естественно, он ехидно заметил:

– Не имею чести.

– Это журналист Никита Савельев.

На том конце молчали. Я был слишком малым эпизодом в его богатой жизни.

– Помните, однажды вы меня отмазали от тюрьмы? Мне хотели пришить убийство наркоманки.