Наталья Солнцева - Все совпадения неслучайны

Нина распечатала конверт, хотя ни слова не понимала по-французски, – но письмо оказалось на русском языке. Нину Корнилину приглашали к себе владельцы парижской галереи, которые хотят устроить выставку картин ее мужа, составленную из работ, хранящихся в частных коллекциях. Они предлагают мадам Корнилиной представлять на выставке творчество Артура Корнилина, прочитать несколько лекций по искусствоведению и написать в художественный журнал статью о жизни ее гениального супруга. Французские ценители искусства с нетерпением ждут мадам Корнилину в Париже. С визой хозяева галереи обещали помочь.

Франция! Лувр! Версаль! Лазурный Берег! Марсель, Бордо… Виноградники Лангедока! Эти названия музыкой зазвучали в голове Нины. Она с детства мечтала побывать во Франции, завидовала Сергею Горскому, и вот… ее мечты сбываются. Ее приглашают в Париж! Обещают интересную работу, деньги, путешествие по этой прекрасной стране…

Она согласилась без колебаний. Тем более что за границей ей будет спокойнее. Уж туда точно не доберутся враги Артура.

В Париже Нину встречали два пожилых француза. Именно они собирались устроить в своей галерее на Монмартре выставку работ Артура Корнилина.

– Мадам, – говорили они. – Никто лучше вас не сможет рассказать парижанам о творчестве вашего мужа. Оно такое необычное, загадочное и прекрасное! У нас не привыкли к столь пылкой игре воображения, столь изощренному полету фантазии…

Нина смотрела из окна автомобиля на набережную Сены, кружево Эйфелевой башни, на аккуратно подстриженные деревья, и ей казалось, что она спит и видит чудесный сон. Ее поселили в старинном городке близ Парижа, где на окраине возвышались величественные руины двух замков и монастыря, а на тесных улочках попадались заросшие травой и цветами остатки крепостных сооружений.

Месье Дюшан, старший компаньон, привез ее в домик, увитый розами и диким виноградом. Домик был двухэтажный, каменный, с черепичной крышей, огромной кухней и просторными комнатами, уставленными громоздкой деревянной мебелью.

Хозяйку дома звали Жаннет. Несмотря на преклонный возраст, она оказалась весьма подвижной, разговорчивой и прекрасно справлялась с домашними делами. Жаннет показала Нине ее комнату на втором этаже: деревянные панели на стенах, бюро, старинная кровать-шкаф – все было покрыто великолепной бретонской резьбой. Нина ахнула. Каждая вещь, которой ей предлагали пользоваться в повседневной жизни, вполне могла бы быть музейным экспонатом.

Жаннет сносно изъяснялась на ломаном русском: ее покойный муж был эмигрантом, аристократом «из самого Петербурга». В том ужасном сыром климате он подхватил чахотку, потому и скончался так рано. Пожилая дама говорила об этом без слез – она давно свыклась с одиночеством. Жаннет обожала шоколад, красное вино и устриц с лимонным соком. Еще она любила курить у окна. В связи с возрастом она могла позволить себе одну сигарету в день, и это было для нее настоящим наслаждением.

– У меня осталось мало радостей, – говорила Жаннет, застенчиво улыбаясь.

Нина решила в свободное от подготовки к выставке время всерьез заняться дневниками Артура, но все не получалось. Ее приглашали то в кафе, то в какой-нибудь музей, то на прогулку по Монмартру, то… словом, развлекали. Французы любят свою страну. Вокруг Парижа располагались маленькие селения, уклад жизни которых не менялся уже пару веков. Рыночная площадь, мэрия и готический собор, необыкновенно изящный, со стройными, как бы летящими ввысь формами, – вот и весь центр, от которого лучами расходились узкие старые улочки, утопающие в садах.

– Я покажу вам долину Луары, где древние камни навевают ностальгию по рыцарским временам! – говорил месье Дюшан. – Мы будем пить настоящий коньяк и любоваться виноградниками, достойными кисти Ван Гога! Но только после вернисажа.

Картин Корнилина во Франции было немного, и хозяева галереи привлекли к своей затее еще несколько художников, работающих в похожей манере. Их оказалось всего трое, и Нине было неловко объяснять месье Дюшану, что откровенно слабенькие полотна не стоит вешать рядом с гениальными творениями Артура. Она вообще удивлялась, зачем ее пригласили, – такую выставку французы вполне могли организовать сами.

Нина готовилась к лекциям и по ходу сочиняла статью об Артуре. Для этого стоило использовать его собственные записи из дневников, которых никто еще не видел. Записки Корнилина могли стать сенсацией в Москве, Санкт-Петербурге и Харькове. А в Париже?.. Кто знает? Нина забыла об осторожности и решила посоветоваться со знакомыми Сергея Горского – девушками, которые приезжали вместе с ним на харьковскую выставку. Их звали Патрисия и Люсиль. Патрисия работала редактором в журнале «Искусство», совладельцем которого был Горский. «Мадам Корнилина» позвонила ей. Та с готовностью откликнулась.

Встретились в маленьком уютном кафе на Монмартре. Девушки улыбались, курили и уговорили Нину заказать «бланкет» – белое мясо под белым соусом. У Нины от вина и приятных впечатлений слегка кружилась голова. В окно кафе был виден ярко-белый, освещенный солнцем храм Сакре-Кер на вершине монмартрского холма.

– Месье Горский весьма удачливый бизнесмен, – на ломаном английском говорила Патрисия. – С тех пор как он стал совладельцем журнала, дела резко пошли в гору. Деньги текут рекой.

– Правда ли, что Серж потерял голову от любви? – спрашивала Люсиль. – Он перестал отвечать на звонки… и, похоже, отключил телефон.

– Бедный! – посмеивалась Патрисия. – С ним совершенно невозможно связаться…

Нина с извиняющейся улыбкой переспрашивала. Ее английский оставлял желать лучшего. Девушки проявили живой интерес к статье об Артуре и убедили Нину показать им материал. О таинственных дневниках покойного художника «мадам Корнилина» ничего не сказала. Ей хотелось, но… в последний момент она передумала. Остановил все тот же страх.

Осенний Париж был прекрасен. По мутной, как темное стекло, воде Сены плыли желтые и красные листья. Старики в беретах сидели на набережной с удочками. Остров Сите с собором Нотр-Дам, окутанным золотой дымкой, был похож на величественный корабль-призрак…

Нина вернулась домой в приподнятом настроении. Вечером, когда неугомонная Жаннет улеглась наконец спать, гостья достала из-под кровати сумку, где она хранила тетради в кожаных переплетах. Вместе с дневниками Артура там лежала еще одна тетрадь – та, куда Нина переписывала с трудом разбираемые ею строчки. Их было не много.

Нина зажгла лампу и принялась за работу. Она надеялась, что эти записи откроют ей тайну жизни и смерти мужа, происхождение его мрачных и прекрасных видений.