Наталья Александрова - Рыжий кот в темной комнате

С плитой ей удалось справиться, но она не смогла заставить себя подойти к раскрытому окну. А потом раздались дикие звонки в дверь, и у пятилетнего ребенка хватило сил и сообразительности, чтобы отпереть все замки.

Потом она узнала, что мама выбросилась из окна. Но разбилась не насмерть, а только повредила позвоночник, так что не смогла больше ходить. Но разум ее был поврежден еще раньше, так что, когда маму немного подлечили, ее положили в психиатрическую больницу. Но об этом она узнала не скоро.

Ее взяли к себе родственники, дядя Гера и тетя Лера. Они очень старались заменить маму – но это у них получалось плохо. Как можно заменить целый мир?

Она спрашивала их о маме, но ей отвечали, что она уехала далеко и надолго и вернется неизвестно когда…

– Но непременно вернется? – спрашивала растерянная маленькая девочка.

Они переглядывались и отвечали:

– Да, она непременно вернется.

Они отвечали, но перед этим обязательно переглядывались, и девочка замечала эти взгляды и научилась различать в них ложь. Ложь и предательство.

Зная об этом, она научилась задавать вопросы не прямо в лоб, а обиняком, она надеялась, что взрослые, застигнутые врасплох, когда-нибудь, рано или поздно, обязательно проговорятся.

Она была послушной и покладистой девочкой, училась хорошо, не требовала дорогих вещей и модной одежды, внешне была всем довольна. Тетя Лера была скуповата, и дядя Гера, бывало, тайком совал ей шоколадки и жвачку, а иногда шел с женой на открытую конфронтацию, требуя, чтобы она покупала племяннице новую одежду, а не только опустошала ближайший секонд-хэнд.

Она вежливо благодарила за каждую вещь, старательно помогала тетке по дому, никогда не отказывалась сбегать в магазин или помыть посуду, но никогда не было у них простой человеческой близости. Никогда не подходила она просто приласкаться, никогда не бежала к двери, когда ключ дяди Геры скрежетал в замке.

Друзей у нее не было, ребят отталкивало слишком серьезное отношение ее ко всему. Она редко улыбалась и вообще была молчалива. Относились в классе к ней неплохо, но не выделяли, из девчонок никто не набивался в подружки. Учителя ее не обижали – она была дисциплинированна и хорошо училась. В школе знали, что она сирота и живет у родственников. Какие-то полагались ей бесплатные завтраки и еще что-то. И как-то в третьем классе Лариска Самохвалова подошла к ней и громко спросила:

– Тебя что – в капусте нашли?

Почему в капусте, удивилась она тогда, родили, как всех… Она на любой вопрос реагировала серьезно и спокойно.

– Моя бабушка говорит, что нормальных детей приносит аист, а подкидышей находят в гнилой капусте! – заявила Лариска. – Раз у тебя нет родителей, значит – ты подкидыш!

Класс молчал, ожидая развития событий. И тут к ним подошел толстый Димка Петряков и молча ударил Лариску по голове портфелем. Портфель был тяжелый – кроме тетрадей и учебников, там лежала еще физкультурная форма и четыре булочки, которые Димка ел на уроках. Лариска села на пол и заорала, и вбежавшая учительница потащила ее в медпункт.

Наутро в школу вместо Лариски явилась ее мамаша, сообщила, что у ее дочери подозрение на сотрясение мозга, и устроила жуткий скандал. Всех вызвали в кабинет директора – и ее, и Димку, и учительницу, и даже медсестру, которая, по словам мамаши, проявила преступную халатность и не определила, что ребенок тяжело пострадал. Директриса орала, как пожарная сирена, медсестра только пожимала плечами. Она, как обычно, отмалчивалась. Димка же Петряков сказал, что никакого сотрясения у Лариски быть никак не может, потому что она полная дура и сотрясать у нее нечего. Услышав такое от девятилетнего ребенка, взрослые онемели, даже директриса замолчала.

Но все же вызвала в школу дядю Геру. Тот вернулся страшно злой и орал вечером на тетку, чтобы прекратила разводить нищету и немедленно отказалась от бесплатных завтраков и еще от чего-то там, что полагается сироте, и что он достаточно зарабатывает, чтобы девочку прокормить и одеть, а милостыни от государства им не надо.

Она слушала крики за стенкой и думала, как однажды в дверь позвонит мама и заберет ее отсюда, они поедут на поезде далеко-далеко, к теплому ласковому морю, где желтый песок и белые яхты плывут по синей глади, где много солнца и разноцветных ракушек. Она будет убегать от волн, неторопливо накатывающих на берег, а мама будет смотреть на нее издали и улыбаться.

Тетя Лера и дядя Гера никогда не ездили к морю, они проводили отпуск на даче. Тетка выращивала огурцы и картошку, а дядя Гера – георгины. Осенью вдоль всех дорожек расцветали огромные алые шары, отчего-то дядя предпочитал всего один сорт.

Годам к четырнадцати она ясно поняла, что мама умерла. Не может человек отсутствовать так долго. Куда можно уехать почти на десять лет? В другую, далекую страну? Тогда отчего мама не присылает о себе никакой весточки?

Она стала нервной и вспыльчивой, грубила тетке и учителям. Ребята теперь сторонились ее, потому что она задиралась по любому пустяку и говорила всем гадости. Терпел ее выкрутасы только Димка Петряков. После того случая в третьем классе он пытался с ней подружиться. Он угощал ее булочками и конфетами на переменах, он давал ей читать книжки про Хоббита и Гарри Поттера, он пытался носить ее портфель и приглашал домой, чтобы поиграть на компьютере. Булочки она с негодованием отвергала, книжки брала и возвращала обратно молча, портфель не отдавала и смотрела с удивлением, домой к Димке не ходила. Все же чуть-чуть она отличала его от других одноклассников – иногда кивнет при встрече, иногда расчешет Димке вечно растрепанные волосы.

Но в последние годы она сама стала неопрятной, ходила с немытыми волосами, в драных джинсах и стоптанных ботинках, на все насмешки и замечания только огрызалась.

Однажды, когда они крепко поругались с тетей Лерой из-за неубранной ее комнаты и брошенной как попало несвежей одежды, она крикнула в запале, что не просила брать ее в семью, что после смерти матери они могли сдать ее в детский дом или в интернат и не пришлось бы тогда тратиться на ее содержание.

Тетка посмотрела на нее с непонятным выражением.

– Твоя мать жива, – сказала она.

– И где же она, где? – издевательски рассмеялась она. – Бросьте меня обманывать, я уже большая девочка!

Тетка помолчала, что-то обдумывая про себя, потом решилась:

– Хорошо, едем к ней!

Они долго ехали куда-то за город, сначала на маршрутке, потом на метро, а потом на рейсовом автобусе. Потом долго шли какими-то пустырями, заросшими лебедой и репейниками, потом вышли к высокому бетонному забору и остановились возле проходной.

«Городская психиатрическая больница № 4» – было написано на табличке.