Михаил Нестеров - Позывной 'Пантера'

Бондарев имел доступ к определенного рода информации и почти догадался, чья личность стоит за позывными "П 1-4". Завтра он сделает запрос в 368-й штурмовой авиаполк Северо-кавказского военного округа и штаб Объединенной группировки войск и получит первый завизированный результат. Можно будет докладывать "наверх", но доклад мог получить высшую оценку у руководства в случае, если Бондарев укажет настоящее место содержания пленника.

Все к тому и шло.

Магомедали нашел человека, который за деньги обещал поставить недостающие сведения. Впрочем, согласен и послушать, что взамен денег ему могут предложить в разведотделе Каспийской флотилии. Бартер тут уместен так считал и Михаил Яковлевич, в очередной раз бросив взгляд на часы. Вот-вот должна прийти Лейла; и как откажешь во встрече с неким Асланбеком, торгующим сведениями о пленниках? Отложить разговор до утра? Но тут каждый час дорог. А Асланбек на повторную встречу может и не пойти.

Где же Лейла?

Бондарев снял трубку и позвонил ей на работу. Длинные гудки. Позвонил домой - то же самое. В дежурной части городского Управления внутренних дел сказали, что Исмаилова ушла двадцать минут назад. Выходит, на пути сюда.

- Зови своего товарища, поговорим, - решился Бондарев, в очередной раз скривившись: "Как же не вовремя!" Нет времени подготовиться; хотя к чему-то подобному он настраивал себя заранее. Не зная, правда, как и когда это произойдет. Просто верил, что работа, занявшая целый месяц, должна закончиться успехом.

Он допустил еще одну ошибку: в отсутствие Магомедали ему стоило позвонить в штаб и с обычной ссылкой на оперативную работу сообщить дежурному, что он в данное время встречается со своим осведомителем у себя дома.

Асланбек был одет в кожаную куртку и майку с короткими рукавами, камуфлированную под цвета ОМОНа - от светло-голубого до фиолетового. Кепка с длинным козырьком, которую он держал в руках, оказалась тех же тонов. Волосы прямые с проседью, выбрит гладко. Он был ниже Бондарева, но не уступал ему в ширине плеч и даже длине рук. Он не походил ни на военного, ни на гражданского, скорее - на ополченца. Таких, начиная с 9 августа 1999 года, когда в Дагестане началось формирование отрядов самообороны, в республике было множество. Это был ответ на вторжение 7 августа боевиков Шамиля Басаева и Хаттаба.

Гость и хозяин обменялись рукопожатиями. Асланбек занял место на диване, Михаил Яковлевич, оставшись на ногах, показывал гостю, что не намерен тратить время даже на серьезный разговор. С другой стороны, Асланбеку могло показаться, что Бондарев подчеркивает свой ранг, превосходство. На то каперанг, выросший в этих краях, мог пожать плечами: "Пусть думает что хочет".

Перед ним находился человек, который, быть может, участвовал в нападении на Дагестан летом 1999 года. А если нет, то наверняка брал в руки оружие, когда 18 сентября того же года подразделения российских войск пересекли границу Чечни со стороны Ингушетии, - день, когда началась "вторая чеченская война".

Но сей факт мало тревожил Бондарева. Он, более внимательно вглядевшись в гостя, сменил определение: перед ним сидел не ополченец, а воин. И лицо его показалось каперангу знакомым. Только сейчас в грудь Михаила Яковлевича прокралось волнение. И "книжник" Магомедали, в надежности которого не возникало сомнений ни у него, ни у подчиненных, вдруг в глазах Бондарева приобрел военную выправку, его вечно сутулая спина выпрямилась, исчез куда-то его слезливый взгляд.

Если и были у каперанга какие-то инструкции, то он их нарушил, впустив в свой дом почти незнакомых ему людей.

Он мог бы оправдаться перед собой тем, что Магомедали пришел не вовремя, что не к сроку закрутился роман с Лейлой Исмаиловой, женщиной, которая в данную минуту спешила к нему.

Его сомнение сменилось беспокойством - больше за Лейлу, чем за себя, и Бондарев сделал очередную ошибку, сняв трубку телефона. А точнее, подтолкнул гостей к решительным действиям.

Как таковой борьбы не было. Асланбек, вскочив на ноги и оказавшись за спиной хозяина квартиры, обрушил тяжелый удар правой в область печени. Потом безвольного и задохнувшегося, опустившегося на колени каперанга он оторвал от пола и швырнул на диван.

- Где фотографии, собака?.. - Асланбек взвел курок пистолета и, направив на капитана, демонстративно держал оружие в горизонтальном положении - уверенно, с ленцой, показывая и доказывая, что с оружием он обращаться умеет. - Не молчи, иначе я порежу тебя на куски.

"Тихоня" Магомедали, продававший налево и направо не только ваххабитскую литературу, но и себя, резко шагнул к Бондареву. В его руке матово поблескивал нож с узким лезвием, похожий на нож для резки бумаги. Острие застыло в сантиметре от глаза. Казалось, стилет является продолжением руки "продавца приключений", ибо держал он его своеобразно: короткая рукоятка скрывалась в ладони, а лезвие выходило между указательным и средним пальцем.

- Успел доложить наверх о своих поисках?

- Нет. - Бондарев даже сделал попытку покачать головой. Магомедали повторил его несмелый жест, цокая языком:

- Сиди смирно, не дергайся.

В течение минуты Бондарев прерывистым голосом отвечал на вопросы: сколько фотографий, сделанных в местах содержания пленников, у него имеется, какие записи вел по этому делу, где они находятся - здесь или в штабе. Отвечал, стараясь не выдать поспешности. Он, отчетливо понимая, что отнимает у себя последние драгоценные минуты жизни, пытался спасти Лейлу. Конечно же, она увидит свет в окнах, но позвонит ли? Вдруг откроет дверь ключом, который вручил ей капитан нынешним утром? Результат мог быть только один: Если ей не откроют, она воспользуется ключом; а если откроют, составит компанию своему любовнику.

Ромео и Джульетта.

Магомедали склонился над секретером и вынул из ящичка толстую тетрадь с перекидными страницами. Из середины тетради он выудил четыре фотографии, которые видел неделей раньше; его неоценимая помощь военно-морской разведке начиналась с их изучения; он должен был установить если не личность автора загадочных символов, то место его содержания; постараться выйти на хозяина пленника. Ибо материалы, которыми обладал Бондарев, указывали на Каспийск и Южный как на два города, где мог содержаться заложник.

Один снимок Магомедали положил на край стола. Стоящий над ним Асланбек многозначительно кивнул: заложник, которого тщательно стерегли, не мог сбежать, но оставил после себя знаки. Причем таким образом, пришел к выводу чеченец, разглядывающий символы, что на них не могли не обратить внимание. С одной стороны, они не вызывали подозрений, а с другой - буквально притягивали к себе. Расчет на невнимательность одних, на бдительность и сообразительность других?