Мария Жукова-Гладкова - Завещание Мадонны

Я отлучилась как бы в дамскую комнату (и на самом деле туда заглянула), но также позвонила и немцу. Должен же он когда-нибудь ответить хоть по одному из телефонов? Но Вальтер Кюнцель упорно не желал ни с кем общаться.

Кстати, а жив ли он? Я уже не знала, что думать. Завтра, если будет время, заедем по адресу его проживания в Петербурге.

Позвонил мой приятель Андрюша из Управления, поинтересовался нашими делами и дальнейшими планами.

– А я уже дома, – похвастался он.

– Еще не вечер, – заметила я.

– Типун тебе на язык, – пожелал приятель.

Я вернулась в кабинет Виктории Семеновны, где уже не осталось бутербродов, и вскоре мы с Пашкой и Петей отправились в направлении дома Екатерины Ломакиной. Я не исключала, что нас с Пашкой в дом не пустят. И ведь Петю тоже могут не пустить…

Но нас пустили. У Кати были красные заплаканные глаза. Мне кажется, что она не очень удивилась при виде Петиного удостоверения и моей физиономии.

– На съемку согласитесь? – спросила я.

– Мне все равно. Пойдемте на кухню. Только потише, пожалуйста. Маме опять плохо.

Я спросила, что у нее с матерью. Насколько я поняла, речь шла о приемной, которую она явно воспринимала как родную.

Катя махнула рукой.

– Ничего хорошего. Нужна операция, а у меня нет денег… А моя родная мамочка не готова пожертвовать мне хотя бы пару картин. Вы уже в курсе? В смысле насчет того, как я появилась на свет? – Она посмотрела на меня. Я кивнула. – Я ей позвонила, а она тут же спросила, не я ли украла у нее картины. Кстати, только две сперли?

Я опять кивнула.

– Откуда вы узнали о краже картин из квартиры родной матери? – уточнил Петя.

– Из «Криминальной хроники». Юля же освещала это дело. Признаюсь: позлорадствовала. Мне пожалела, хотя мне на доброе дело требуется! Мне нужно спасать мать, которая меня вырастила! А та, которая бросила в роддоме, которая совершенно не принимала участия в моей судьбе, опять показала свое истинное лицо…

– Вы давно знакомы со своей сводной сестрой? – спросил Петя.

– Я не могу сказать, что я с ней знакома.

Мы все вопросительно посмотрели на Катю.

– Я видела ее один раз в жизни. Она не представилась – в смысле, что она моя сводная сестра. Она приехала сюда забирать мужчину. – Катя хмыкнула. – Это она так выразилась.

– И вы побили ее сапогом? – уточнила я.

– После того, как она решила побить у меня посуду. В моей квартире мою посуду! Вы представляете? Она ненормальная. И вроде не пьяная была… открыла холодильник – тот, который в коридоре, достала тарелку со студнем и засадила ею в стену. Пятно осталось. Можете сходить и полюбоваться. Жаль, вас тогда не было с камерой.

Катя посмотрела на меня, потом на Пашку.

– И что было дальше? – спросил Петя.

– Да ничего особенного. Выгнала я ее. Она успела мне клок волос вырвать. Потом я учинила допрос Алексу. С пристрастием.

– Тоже с сапогом? – спросила я.

Катя рассмеялась.

– Без сапога.

– Вы вообще не знали, что у вашей родной матери есть еще одна дочь?

– Знала. Только я не была с ней знакома! Где я с ней могла встретиться? Я мамашу-то видела один раз в жизни. Сходила познакомиться. Посмотрела на квартиру-музей. И больше не горю таким желанием. Я и подумать не могла, что девица, которая принеслась сюда отбивать у меня Алекса, и есть моя сестрица.

– Алекс признался в том, что крутил роман с вашей сводной сестрой?

Катя кивнула.

– У вас не возникло никаких подозрений, когда вы об этом услышали? – спросила я.

– Вы меня за идиотку считаете? Конечно, возникли! Только слишком поздно…

– Как вы познакомились?

– Он спросил у меня дорогу, завязал разговор… Теперь я уверена, что не случайно.

– Что ему было от вас нужно? – Петя внимательно посмотрел на женщину.

– Это вам придется у него спрашивать. Я не смогла получить честного ответа. Но у меня после появления здесь Риммы сразу же раскрылись глаза. Ему нужны какие-то картины. Какие точно, я не знаю. И знать не хочу! Красть их у родной матери я не собираюсь. Вообще ни у кого ничего красть не собираюсь. Понимаете, Алекс подловил меня в тяжелый жизненный период… Умер отец, плохо с матерью… Мужа нет, детей нет. В общем, я развесила уши. Дура. Ну и поплатилась за это.

Катя посмотрела на сотрудника органов.

– Я готова дать любые показания против этого проходимца. Боюсь, правда, что очень мало про него знаю… И мои показания к делу не пришьешь. То есть его по ним не посадишь. Я ничего не знаю. И прямо он ничего не говорил. Только намеками. Прощупывал почву. Это я сейчас понимаю. А тогда…

– Он живет в гранд-отеле «Европа»? – уточнила я.

Катя кивнула.

– Вы случайно не в курсе, кто оплачивает номер? Он сам или кто-то за него? Чем он вообще занимается?

– Журналист.

– Кто? – спросили мы хором.

Катя усмехнулась и кивнула.

– Газета «Supernews», известная далеко за пределами США. Есть обычная, есть интернет-версия. Я проверила: на самом деле есть такая, и Алекс Циммерман поставляет статьи чуть ли не в каждый номер.

– То есть он здесь по заданию своей газеты? – спросил Петя, потом посмотрел на меня. – Юля, ты можешь себе представить, чтобы командированному журналисту оплачивали отель типа «Европы»?

– Американскому – могу, но все равно надо бы выяснить уровень этого Циммермана и его газеты. Если бы он еще приехал сюда освещать какой-нибудь международный форум, участники которого живут как раз в том отеле, или конференцию, проводимую как раз в отеле… Катя, о чем он пишет?

– О политике и об искусстве.

– Странное сочетание, – тут же сказала я.

Катя пожала плечами.

– Какими языками он владеет? – поинтересовался Петя.

– Английский, русский, немецкий. У него есть русские, украинские, австрийские корни. Кто-то из родственников уехал в США из Одессы, еще есть мощная австрийская ветвь… То есть вроде бы в Австрии была большая семья, я не все поняла насчет Австрии. Он очень интересуется своей родословной. Я точно знаю, что он провел много времени в австрийских архивах. Одну ветвь почти всю уничтожили в концентрационных лагерях. Выжил кто-то один, кто потом перебрался в Америку. А теперь он нашел еще родственников. Но это вам лучше у него самого спрашивать. Я не могу все это повторить. Мне во всех этих родственных хитросплетениях не разобраться. Но ему это на самом деле интересно. И насколько я поняла, для него это важно. Он меня убеждал, что я должна разобраться со своими корнями. То есть ему-то мои корни и кровные родственники были нужны для его дел… Но он все равно считает исключительно важным знать всех своих предков.

– А вы не хотите? – удивленно посмотрела я на Катю. – Ведь ваш прадедушка – известный военачальник, который прошел всю войну, от первого до последнего дня, дослужился до генерала…