Мария Жукова-Гладкова - Завещание Мадонны

– Но как же тот вор, Леонид?

– Мог нарваться на хозяев. То есть точно нарвался, раз оказался в овраге. Потом пришел немец. Иванихины сложили кое-что в уме…

– Они совершили попытку убийства двух человек, Юля! Двух! Они же не рецидивисты какие-то! Я сомневаюсь, что Николай даже в армии служил. Это не люди, для которых убийство – привычное дело. Они, думаю, вообще никого никогда не убивали. А тут… То есть они поняли, что картины представляют ценность. Серьезную ценность. Немец не сказал, чем именно они ценны?

Я покачала головой.

– Юля, в них должно быть что-то особенное. И Иванихины это поняли после прихода Леонида. Наверное, посмотрели на них повнимательнее. Мы бы с тобой, наверное, не поняли, а они-то – специалисты.

– Но это точно не Леонардо да Винчи, – хмыкнула я.

– А кто про него говорит-то?

– В последнее время мне неоднократно приходилось слышать упоминание его имени – в разной связи.

– Кроме Леонардо да Винчи, есть и другие мастера, картины которых оцениваются в миллионы долларов.

Я неопределенно пожала плечами.

– Юль, а этого Леонида так и собираются оставить в овраге? – продолжала Виктория Семеновна. – Человек же все-таки. Ну-ка позвони Ивану Захаровичу. Немец же точно не говорит про овраг, в котором оказался? Даже примерных координат не указывает? Надо ребятам из Управления сообщить.

– Это область.

– Пусть с областью разбираются! Сейчас я сама Ивану Захаровичу позвоню!

Они долго ругались (в чем не было ничего нового), но потом Виталя все-таки сообщил мне почти точные (насколько мог) координаты места.

– Скажешь, что позвонил неизвестный, – дал указания бывший возлюбленный. – Вам же регулярно звонят в холдинг. – Виталя хмыкнул.

– Думаешь, ребята сорвутся? – на этот раз хмыкнула я.

– Юля, чего вы хотите с Викторией Семеновной? Сообщишь в Управление, что был такой звонок, и скажешь, что сама поедешь на место. Предложишь составить тебе компанию. Насколько я знаю того же Андрюшу, твоего большого друга, ребята откажутся и предложат тебе самой проверить поступившую информацию. Ты и проверишь. Полазай завтра с утра по оврагу. Может, энергии немного выпустишь. Воздухом подышишь. Для здоровья полезно. Труп все-таки на природе, а не в подвале вонючем. Поезжай.

– Виталя, ты труп осматривал?

– Делать мне больше нечего!

– Там были хоть какие-то заметные повреждения?

– Были! Тебе же Вальтер говорил, что Леонида недавно дружки избили! У него морда вся оплывшая!

– Может, раздутая? Знаешь, в случае…

– Знаю!!! Но ты представь, что Иванихины подумали, когда к ним такая рожа заявилась! И еще с фотоаппаратом!

– Но ножевого, пулевого…

– Не знаю!!!

Виталя бухнул трубку на рычаг.

– Высочайшая санкция получена, – улыбнулась Виктория Семеновна. – Нам, журналистам, нужно поддерживать хорошие отношения с представителями всех слоев общества и всех профессий. Звони Андрюше, Юля.

– Может, вначале Галустьяну? Это же его бывший работник.

Виктория Семеновна в задумчивости почесала щеку.

– Лучше бы, конечно, с ним встретиться лично, – сказала начальница. – Поезжайте-ка сейчас к Галустьяну. Андрюше позвонишь завтра.

– Галерея уже давно закрыта, – напомнил Пашка.

– А Юля на мобильный позвонит и скажет, что нужно срочно встретиться. Да, Юль?

Я позвонила. Судя по звукам, Галустьян сидел в ресторане с цыганским хором.

– Мне нужно с вами встретиться, – сказала я.

– А завтра, Юленька? – Галустьян явно выпил.

– Завтра с утра я буду звонить уже в Управление.

– Что случилось?! – Часть градусов будто по мановению волшебной палочки выветрилась из Артура Рубеновича.

– На улицу покурить выйти сможете?

– Смогу, – сказал Галустьян и продиктовал адрес.

Я сказала, что мы с Пашкой будем на месте минут через двадцать пять. Пробок вроде бы уже быть не должно.

Когда я подъехала, Артур Рубенович в расстегнутой куртке нервно прогуливался по тротуару. При виде моей машины двинулся навстречу и быстро запрыгнул на заднее сиденье.

Я не стала тратить время зря.

– Вы в курсе, где сейчас находится некий Леонид, который вместе с двумя братьями, Степаном и Игорем, выполнял ваши поручения?

– Э-э-э… – промычал Галустьян.

– Артур Рубенович, вы помните, что я – криминальный репортер? Можете догадаться, что у меня есть связи и информаторы в разных местах? Я не собираюсь закладывать вас органам. Я никого никому не закладываю. По возможности я стараюсь сохранить нейтралитет. Да и, наверное, органы или их определенные представители в курсе ваших мелких грешков и просто закрывают на них глаза. Вероятно, за определенные услуги, например информацию.

Галустьян очень внимательно посмотрел на меня. Казалось, он полностью протрезвел.

– Что вы хотите, Юля?

– Ко мне поступила информация, что Леонид мертв, и о примерном местонахождении трупа.

– Я никогда никого не убивал, Юля. И никогда никому не давал таких заданий. Клянусь. Наоборот, я стараюсь – по возможности – оставаться в рамках закона.

– Например, не брать лишнего, – нейтральным тоном заметила я.

– Например, – согласился Артур Рубенович. – Я сейчас позвоню Степану. Секундочку.

Человек, которому звонил Галустьян, ответил сразу же. Галустьян пересказал, что я ему только что сообщила, потом передал трубку мне. На другом конце со мной общался довольно низкий мужской голос:

– Мы с братом отказались от помощи Леонида.

– Это я знаю и даже знаю, почему.

Степан хмыкнул.

– Ну, приложил я ему от души, но от этого не умирают. Причина смерти должна быть другая. Вероятно, он опять попытался взять то, что брать не следовало?

– Вероятно. Кстати, я случайно не с вашим братом познакомилась лично в одной небольшой гостинице в центре города?

– С ним, – хмыкнул Степан. – Но он сейчас в отъезде. В ближайшее время в городе не появится. Мне его очень не хватает! Но могу передать ему привет от вас.

– Передайте. Завтра я буду вынуждена сообщить в Управление о возможном трупе. О проведенном вами с Леонидом воспитательном процессе кто-нибудь знал?

– Я занимался им под открытым небом. Если только какой-нибудь бабуле не спалось… Но маловероятно, что органы что-то раскопают. Подумаешь – мужики во дворе дрались. То есть один другому морду чистил.

Я попросила назвать примерный адрес воспитательного процесса.

– Зачем вам?

– Для меня лично. Я обещаю вам, что не сообщу его органам.

Степан назвал дом, у которого проходил воспитательный процесс. Я тут же вспомнила, что совсем недавно слышала этот адрес, только придется напрячь память и подумать, в связи с чем.

Я поблагодарила Степана, он, в свою очередь, поблагодарил меня и попросил ни в какой связи не упоминать его органам.