Мария Жукова-Гладкова - Завещание Мадонны

– Много накопал. У него, например, есть очень интересная бабушка.

– При чем здесь бабушка?!

– Я тебе сейчас кое-что скину по электронке, почитай, поймешь, что я имею в виду.

В досье на Александра Циммермана, гражданина США, в частности, говорилось про бабу Цилю родом из Одессы, которая обучала русскому языку будущих американских шпионов в школе ЦРУ.

Баба Циля с дедом Мотей выезжали из Советского Союза с одним чемоданом на брата (сестру), но что это были за чемоданы… Уголки и мыльницы были сделаны из чистого золота, только покрашены специальной краской в мерзкий серый цвет. В Советском Союзе были ювелиры, которые отливали из золота эти самые уголки и мыльницы. А что было в животе у деда Моти… В те годы еще не имелось возможности «просветить» человека насквозь.

Дед Мотя всегда был под каблуком у бабы Цили. В Америке – стране возможностей – он не смог найти себя, страдал по родной Одессе и работал таксистом, причем нелегально. То есть никакой официальной пенсии он в США не заработал. Правда, государство Америка выплачивало ему нечто типа социального пособия по старости, при получении которого требуется одиннадцать месяцев в году проживать в одном месте. За этим, как и за расходами, строго следят соответствующие службы. Но есть и плюсы – треть дома оплачивает государство, в этом доме нет счетчиков воды и электричества, дворник моет лестницу с шампунем, а еще можно покупать дешевые билеты в «Метрополитен-опера». Правда, деда Мотю и бабу Цилю «Метрополитен-опера» интересовала мало. Но их соседи, приехавшие в США из Москвы и Ленинграда, с большим удовольствием ходили туда за двадцать долларов вместо двухсот двадцати. Наши люди, которые привыкли стоять в очереди за билетами в филармонию, приезжают за этими билетами со своими бутербродами, термосами и складными стульчиками и благодарят ту даму, которая завещала двадцать пять миллионов долларов на билеты для бедных. Почти все они – выходцы из бывшего СССР. Правда, баба Циля делала свой небольшой бизнес и на этих билетах.

Но главным достижением бабы Цили был не билетный бизнес и не тайная сдача внаем одной комнаты в социальном доме, а медицинская страховка, которую получают только американские разведчики. Приехавшая в Америку из Одессы баба Циля показала, что такая страховка достается не только тем, кто рисковал жизнью во враждебных Америке странах. Эта страховка покрывает все , что немаловажно в пожилом возрасте. Деду Моте, например, сделали операцию за сорок семь тысяч долларов…

И еще у бабы Цили остались связи в ЦРУ, хотя в свое время у нее был ужасный конфликт с директором разведшколы ЦРУ – это когда ученики бабы Цили, будущие американские шпионы, заговорили с одесским акцентом. Но баба Циля убедила шефа в том, что эти мальчики еще скажут ей спасибо. Услышав этот акцент, советские шпионы будут презрительно думать: «Этот одесский еврей даже не научился толком говорить по-русски!» И ведь в самом деле думали, и американцам сходили откровенные ляпы, которые не сошли бы, если бы не было одесского акцента.

Но та же баба Циля настояла на том, чтобы любимый внук Алекс учил английский язык и говорил на нем с нью-йоркским акцентом, учил немецкий язык как язык одной ветви своей семьи, с которой баба Циля породнилась уже в Америке, и еще учил русский и говорил или с московским, или с ленинградским акцентом, но ни в коем случае не с одесским.

А потом Алекс Циммерман попал в ЦРУ. Явно дело не обошлось без бабы Цили.

Прочитав досье, я позвонила Олегу:

– Я не поняла, где все-таки родился Алекс? В Советском Союзе или в США? У меня есть сведения, что его вывезли отсюда ребенком. Вроде лет в двенадцать. Но получается нестыковка.

– Этот Алекс родился в США.

– То есть…

– Выслушай меня! Его мать – это дочь бабы Цили и деда Моти. Его отец – сын бабушки-австриячки и американца. Эта бабушка какое-то время провела в концентрационном лагере, потом смогла добраться до США, где проживала какая-то тетушка, и встретила там дедушку. Но давай в это не будем углубляться. Понимаешь, Юля, Алекс и Александр – не такие уж редкие имена для современной Америки. И Циммерман там не один.

– Чем занимается второй? – со смехом спросила я.

– Работает в «Supernews», – сказал приятель.

– Не поняла.

– Наш Алекс вроде бы тоже там работает. Но кто их знает, кто что пишет? Ты же в курсе, что в советские времена представители нашей организации работали во всех НИИ, во всех вузах. Сидели в первых отделах. Правда, у нас туда отправляли или в предпенсионном возрасте, или по состоянию здоровья, или тех, кто оказался не способен к оперативной работе.

– Так Алекс что…

– В США несколько иной подход к делу. Но у меня нет сомнений в том, что тот Алекс, с которым ты сегодня обедала, является сотрудником ЦРУ. Может, он пишет статьи о политике, а его тезка – об искусстве. Согласись, что темы разные. Но Алексов Циммерманов два. Может, больше и точно больше. Но в данном случае путаница, по-моему, устроена специально. С какой целью он прибыл в нашу страну – вопрос другой. Что он тебе сказал?

Я пересказала.

– Список тех, кто был в подчинении у Иванихина?! Хм…

– А если он в самом деле ищет картину? – спросила я.

– Может еще и искать картину, – задумчиво произнес Олег. – Чего ж не поискать, если она сулит такие барыши? Если она на самом деле существовала, принадлежала его семье, была реквизирована немцами, потом попала к нашим… Юля, ты веришь в то, что существовала картина Леонардо да Винчи, неизвестная специалистам? Пусть и до Второй мировой войны.

– Но она же находилась в семье какого-то графа, а не в публичном музее, – заметила я. – Граф выставок не устраивал. Потом потомки, вероятно, из-за тяжелого материального положения продали картину в семью Алекса. Сделка не освещалась в прессе.

– Все равно…

– Что Циммерману может быть нужно от подчиненных Иванихина? – спросила я. – И мог ли кто-то из них дожить до наших дней? Лет-то сколько прошло после войны! Если кто-то и жив, то глубокий старик. Что он помнит? Что может рассказать?

– Юля, я должен очень хорошо подумать, – сказал Олег. – И кое с кем посоветоваться.

– Я могу получить этот список?

– Подчиненных Иванихина? Кое-кого я тебе точно назову. Не сейчас. Я сам не знаю, с кем он вместе воевал. Я тебе с ходу не смогу назвать ни подчиненных Жукова, ни подчиненных Буденного.

– Олег, они могли что-то спереть у американцев, что сейчас потребовалось ЦРУ?

– А я откуда знаю?!

– Насколько я поняла, Иванихин дошел до Берлина и какое-то время стоял в Берлине, так?

– Вроде бы.

– Может, секрет какой-нибудь бомбы?

– Да за столько лет и у них, и у нас наука знаешь куда шагнула? Зачем им старье? И техника уже устарела. Ладно, будем думать.