Шилпа Агарвал - Призрак бомбея

— Что случилось? Зачем ты это делаешь? Скажи мне!

Милочка гребла все быстрее и быстрее. Мизинчик вдруг заметила темную струйку, стекавшую по ноге подруги.

— Что это?! Откуда это?

Милочка перестала грести и опустила взгляд. Затем медленно коснулась ноги.

— О боже! — взвизгнула Мизинчик. Ладонь Милочки была в крови. — Тебе нужно в больницу!

Она попыталась вырвать весла из рук Милочки, но та вцепилась в них мертвой хваткой. Какой бы кошмар ни случился с Милочкой, Мизинчик должна открыть ей глаза на то, что она собирается сделать. «Все еще можно исправить!»

Но Милочка неуклонно гребла дальше.

— Диди! Не делай этого! — закричала Мизинчик и, спасая ее и себя, добавила то, что еще могло обнадежить Милочку: — Нимиш любит тебя! Не меня или другую девушку, а только тебя! Понимаешь? Что бы ни случилось сегодня ночью, он женится на тебе! Он любит тебя!

Словно острая стрела страсти, пущенная богом Рамой, слова Мизинчика попали в цель. Ведь именно признание Нимиша впервые отомкнуло сердце Милочки, изумив ее и посулив счастье. И вот снова его имя, обещание его любви сотрясло ее душу, которую заманило в западню что-то страшное, сильное, темное. Нет, не отменить того, что случилось после свидания под тамариндом, но любовь, зажженная Нимишем в ее сердце, еще способна вырвать девушку из лап жестокого, неживого, непреклонного существа. На какой-то миг она застыла в нерешительности, лицо ее смягчилось, глаза прояснились.

— Скажи ему, чтобы пришел ко мне, — сдавленно проговорила она. — Я буду ждать, сколько хватит сил, но вернуться не смогу никогда.

А затем вдруг ее тело стало необычайно прозрачным. Со дна лодки донесся жуткий вой, и волны ударились в ее борта. Мизинчик вцепилась намертво — в любую секунду ее могло вышвырнуть в бурлящий океан. Она кричала, не желая погибать в безжалостной пучине, не желая расставаться с Маджи и Нимишем. Она призвала рыбу Матсью — исполинскую аватару бога Вишну, которая спасла Ману, прародителя новой человеческой расы, во время всемирного потопа, опустошившего землю. «Пошли и мне свою лодку из раковины!»

Вглядываясь в бескрайний океан, она вдруг вспомнила засуху, сделавшую сиротами Парвати и Кунтал. Вспомнила фото их изможденных родителей, газетный лист, бережно завернутый в желто-красную ткань бандхани. «Чтобы помнить, — сказала Парвати в тот уже далекий день в ванной. — Нужно выживать любой ценой».

Взгляд Мизинчика упал на сломанное весло.

— Милочка-дыдм, умоляю, давай вернемся! — взмолилась она, перекрикивая грохот волн.

— Хочешь узнать, кто утопил младенца? — крикнула в ответ Милочка. Ткань облепила ее стройное тело, подчеркнув упругие юные мышцы.

— Нет! Нет! Нет! Нет!

— Все это время я ждала и следила за тобой, — сказала Милочка. — Не бойся. Я отпущу тебя.

Милочка наклонилась, схватила Мизинчика за руку, а другую ладонь прижала к сердцу.

— Нет! — закричала Мизинчик.

Вода бурлила и заливала утлое суденышко, подбрасывая его, как щепку. В тело Мизинчика что-то проникало, смертельно стискивая грудь. Из последних сил она ринулась к веслу и махнула им. С жутким воплем Милочка опрокинулась за борт, и тяжелый рюкзак тут же утянул ее вниз. В лодку ударилась волна, и Мизинчика отшвырнуло к другому борту.

Из темных вод вынырнула рука Милочки, хватая воздух.

Рискуя жизнью, Мизинчик потянулась к ней…

Маджи сплюнула на пол — такого она себе раньше не позволяла. Но имя айи застряло комком в горле, сжавшемся от бешенства, и набухло ужасом. Маджи невольно вспомнила тот трагический день, как, дозором обходя бунгало, остановилась у двери ванной, где тогда стирали белье. «Ведьма!» — услышала она голос Парвати, и обвинение пронзило ее стрелой бога Рамы. В тот миг Маджи лишь нахмурилась над глупой, непочтительной болтовней прислуги. Но теперь проросли первые зерна сомнения.

— Ты ее видел? — Маджи ухватилась за диванный валик и прижалась к нему животом.

— Да! — Гулу, все еще лежа на полу, сбивчиво пересказал подробности: свет фар, ворота распахиваются сами по себе, встреча. — Она была похожа на духа! На демона из легенды о царе Викрамадитье!

— Демонов не бывает. — Это утверждение прозвучало почти как вопрос: Маджи уже не знала, во что верить, сами основы ее убеждений пошатнулись. Трагедия не давала ей покоя много лет. И вот айя вернулась.

Гулу потупился.

Лицо Маджи вдруг ожесточилось:

— Я не позволю ей отнять у меня внучку.

Ее раздумья прервал резкий автомобильный сигнал во дворе. Оба нетерпеливо взглянули на дверь.

— Джагиндер? — Савита вошла со стаканом теплой воды в руках, неохотно прихлебывая. Волосы у нее растрепались, вид потерянный.

Хоть Савита и злилась на мужа, его нескладная фигура могла бы ее успокоить в эту кошмарную ночь. Несмотря на слезные призывы Савиты, призрак так и не появился в комнате мальчиков, пока там убирались Парвати и Кунтал. «Прошу, приди ко мне, — умоляла она. — Дай мне на тебя взглянуть, обнять. Хоть разок». Ничего — никаких признаков узнавания. «Оставьте ее, — наконец сказала Парвати. — Привидение покажется, когда захочет».

— Нет, мама, — ответил Нимиш, вместе с братьями втаскивая в комнату толстый матрас. — Такси, наверное.

— Ступай, — Маджи показала Гулу на дверь. Она договорилась с Бомбейской больницей. — Там подлечат твой палец.

— Маджи, — Гулу чувствовал, как пульсирует уже вся рука, — я должен остаться. А то вдруг… она вернется?

— Кто? — спросила Савита.

Маджи глянула на невестку и тяжело вздохнула.

— Авни, — наконец ответила она еле слышно.

Савита уронила стакан:

— Она возвратилась?

— Да.

Кунтал открыла рот и чуть было не кинулась к дверям, чтобы убедиться самой. Она помнила последний разговор с Авни — в то утро Кунтал вызвалась искупать младенца. Они даже поссорились. Кунтал помнила злобный, скрипучий голос Авни, напоминавший песчаные пляжи ее молодости.

— Зачем она вернулась? — спросила Савита.

С улицы донесся еще один раздраженный сигнал.

— Иди же, — приказала Маджи, взмахом руки отсылая Гулу.

— Она хочет убить всех моих детей!

Савита уже рыдала, в памяти всплыло, как умело и терпеливо обращалась Авни со всеми тремя мальчиками, особенно с малышом Туфа-ном, хотя его мучительные колики сводили ее с ума. Но потом Савита завела обычай: каждый месяц повязывала на руки мальчиков латунные амулеты, дабы защитить их от влияния Авни. «Если бы другая айя управлялась с мальчиками так же хорошо, как она, — пожаловалась Савита Кунтал, прикрыв дверь своей комнаты, — я взяла бы ее на работу не раздумывая. Вот бы найти такую же простую девчушку, как ты…»

Дхир и Туфан съежились под ватным одеялом. Нимиш обнял мать и подвел ее к стулу: