Гилберт Честертон - Необычайная сделка жилищного агента

- Если позволите, - сказал он, сжимая за спиной руки, - Я имею некоторое право...

- Идемте, идемте, - вскричал лейтенант, безнадежно и дико махнув рукой. И ринулся в контору. Мы пошли за ним.

П. Монморенси, жилищный агент, одинокий и пожилой, сидел за голой бурой конторкой. Голова у него была как яйцо, рот - как у лягушки, бородка - в виде сероватой бахромы, а нос красноватый и ровный. Носил он потертый сюртук и какой-то пасторский галстук, завязанный совсем не по-пасторски. Словом, он так же мало походил на агента по продаже недвижимости, как на разносчика реклам или на шотландского горца.

Простояли мы секунд сорок, но странный старый человечек на нас не смотрел. Правда, и мы на него не смотрели, при всей его странности. Мы, как и он, смотрели на хорька, ползавшего по конторке.

Молчание нарушил Руперт. Сладким и стальным голосом, который приберегался для самых важных случаев, а репетировался в спальне, он произнес:

- Мистер Монморенси, надеюсь?

Человечек вздрогнул, удивленно и кротко поглядел на нас, взял хорька за шкирку и сунул в карман. После чего виновато выговорил:

- Простите?

- Вы жилищный агент? - осведомился Руперт.

К великой его радости, человечек вопросительно взглянул на Кийта.

- Вы агент или нет? - заорал Руперт так, словно спрашивал: "Вы громила?"

- Да... о, да!.. - ответил тот с нервной, почти кокетливой улыбкой. - Именно жилищный агент! Да, да.

- Так вот, - с ехидной мягкостью сказал Руперт, лейтенант Кийт хочет с вами потолковать. Мы пришли сюда по его просьбе.

Лейтенант, мрачно молчавший, заговорил:

- Я пришел, мистер Монморенси, по поводу моего дома.

- Да, да, - откликнулся жилищный агент, барабаня по конторке, - все готово, сэр. Я все выполнил... это... ну...

- Хорошо, - оборвал его Кийт, словно выстрелил из ружья. - Не беспокойтесь. Сделали все - и прекрасно.

И он резко повернулся к дверям.

Мистер Монморенси, немыслимо жалобный, что-то забормотал, потом решился:

- Извините, мистер Кийт... я спрошу... я не совсем уверен. Отопительные приборы там есть... но зимой... на такой высоте...

- Нельзя много ждать? - оборвал его лейтенант. - Ну, конечно, я и не буду. Все в порядке, мой дорогой. Вы не беспокойтесь, - и он взялся за ручку.

- Мне кажется, - с сатанинской вкрадчивостью произнес Руперт, - мистер Монморенси хочет еще что-то сказать.

- Я про птиц, - в отчаянии воскликнул агент. - Что с ними делать?

- Простите? - в полном недоумении выговорил Руперт.

- Как насчет птиц? - повторил Монморенси.

Бэзил, стоявший до сей поры спокойно или, точнее, тупо, как Наполеон, внезапно поднял львиную голову.

- Прежде, чем вы уйдете, лейтенант, - спросил он, скажите, что будет с птицами?

- Я о них позабочусь, - ответил Кийт. - Они не пострадают.

- Спасибо, спасибо! - вскричал в полном восторге загнанный агент. - Не сердитесь, пожалуйста. Вы знаете, как я люблю животных. Я такой же дикий, как они. Спасибо, сэр. Но вот еще одно...

Лейтенант очень странно засмеялся и повернулся к нам. Смысл его смеха был примерно такой: "Ну что ж, хотите все испортить - пожалуйста. Но если бы вы знали, что вы портите!"

- Еще одно, - тихо повторил мистер Монморенси. Конечно, если вы не хотите, чтобы к вам ходили гости, надо его покрасить зеленым, но...

- Красьте! - заорал Кийт. - Зеленым, и только зеленым. И прежде, чем мы опомнились, вылетел на улицу. Руперт Грант собрался не сразу, но заговорил раньше, чем затихло эхо хлопнувшей двери.

- Ваш клиент взволнован, - сказал он. - Что с ним? Ему плохо?

- Нет, что вы! - смутился Монморенси. - Дело у нас непростое. Дом, знаете ли...

- Зеленый, - невозмутимо сказал Руперт. - Видимо, это очень важно. Разрешите осведомиться, мистер Монморенси, часто это бывает? Просят вас клиенты покрасить дом только в голубой или в розовый цвет? Или, допустим, в зеленый?

- Понимаете, - дрожащим голосом отвечал агент, - это для того, чтобы он не бросался в глаза.

Руперт безжалостно улыбнулся.

- Можете вы сказать мне, - спросил он, - где не бросается в глаза зеленое?

Жилищный агент порылся в кармане, медленно вынул двух ящериц, пустил их по конторке и ответил:

- Нет, не могу.

- Вы не можете объяснить, в чем дело?

- Вот именно. - Жилищный агент медленно встал. - Не могу. Простите, сэр, я деловой человек. Так вам нужен дом?

Он взглянул на Руперта голубыми глазами, и тот смутился, и взял себя в руки.

- Простите, - благоразумно ответил он. - Ваши реплики так хороши, что я едва не упустил нашего друга. Еще раз простите мою дерзость.

- Что вы, что вы! - проговорил жилищный агент, не спеша вынимая южноамериканского паука из жилетного кармана и пуская его на конторку сбоку. - Что вы, сэр! Заходите к нам, окажите честь.

Руперт Грант в ярости поспешил прочь, чтобы изловить лейтенанта, но тот исчез. Скучная улица, освещенная одними звездами была пуста.

- Ну, что ты теперь скажешь? - крикнул он брату. Брат не ответил.

Молча пошли мы по улице, Руперт - в ярости, я - в удивлении, Бэзил - просто скучая. Мы проходили улицы, одну за другой, огибали углы, пересекали площади - и не встретили никого, кроме пьяниц по двое, по трое.

На одной улочке их стало пятеро, потом - шестеро, а там и небольшая толпа. Она была сравнительно спокойна; но всякий, знающий дух неистребимого народа, знает и то, что сравнительное (а не полное) спокойствие обочины говорит об истинной буре внутри. Вскоре мы убедились, что в сердцевине этой толпы что-то произошло. Пробившись туда с изобретательностью, ведомой только лондонцам, мы увидели, в чем дело. На мостовой лежал человек. Рядом стоял лейтенант Кийт в каких-то лохмотьях, глаза его сверкали, на костяшках пальцев была кровь. Хуже того - на камнях лежал или очень длинный кинжал, или короткая шпага, вынутая из трости. Однако на ней крови не было.

Полиция во всем своем тяжком всемогуществе тоже пробилась в центр, и Руперт кинулся к ней, не в силах удержать своей великой тайны.

- Вот он, констебль! - крикнул он, указывая на лейтенанта. - Вот кто убил.

- Никто никого не убивал, сэр, - с автоматической вежливостью ответил страж порядка. - Бедняга ранен. Я запишу фамилию и адреса свидетелей и буду за ними приглядывать.

- Приглядывайте лучше за ним! - воскликнул бедный Руперт, имея в виду лейтенанта.

- Хорошо, сэр, - бесстрастно ответил полицейский и пошел собирать адреса. Когда он их собрал, уже стемнело, и многие разошлись. Но Руперт Грант остался.

- Констебль, - сказал он, - у меня есть важные причины задать вам один вопрос. Дал ли вам адрес человек, который уронил трость со шпагой?

- Дал, сэр, - ответил, подумав, полицейский, - да, он его дал.

- Я Руперт Грант, - не без гордости сказал Руперт. - Я не раз помогал полиции в важных делах. Не дадите ли вы адрес мне?

Констебль на него посмотрел.