Полина Дашкова - Вечная ночь

Старость, болезнь, смерть – зло обыденное, безличное. Зло, с которым нельзя бороться. А маньяки – зло исключительное, конкретное. Его можно вычислить и остановить. Если нет никаких следов, никаких зацепок в настоящем, надо заглянуть в прошлое.

Когда появился Молох, Оля сразу вспомнила давыдовского душителя Анатолия Пьяных и пыталась найти материалы по тому старому делу. Что бы ей ни говорили, она видела очевидное сходство почерка его и Молоха. Но материалов не нашла. На фамилию «Пьяных» поисковая система не выдала никакой информации. В архивах института удалось отыскать только копию официального заключения экспертной комиссии.

– Ты что, не помнишь? Все материалы были приобщены к уголовному делу и переданы следствию, – сказал Кирилл Петрович, – я вообще не понимаю, зачем тебе это надо.

Оля откопала сообщение о пожаре в давыдовском интернате для слепых и слабовидящих сирот, который произошел в ноябре восемьдесят шестого, то есть именно тогда, когда Пьяных покончил с собой. При пожаре погибло трое детей, две воспитательницы, одна учительница. Позже в больнице скончались от ожогов няня и сторож. Причиной трагедии решено было считать неисправность электропроводки.

Обычно по делам об особо тяжких преступлениях собирается огромное количество сведений, которые подлежат регистрации, учету, хранению. Все, что касалось дела Пьяных, исчезло бесследно.

Дима Соловьев тоже удивился, когда она попросила его послать официальный запрос в ГИЦ*. От него она услышала те же слова:

– Не понимаю, зачем тебе это надо?

Если честно, она сама до конца не понимала.

– Действительно, почерк немного похож, – сказал Дима, – но все-таки это не Молох. Ты же знаешь, убийца повесился в камере. Он не мог воскреснуть. Или ты подозреваешь, что Пьяных – не настоящий убийца?

– Подозреваю, – призналась Оля, – как тогда, так и сейчас.

– Да? Только никому, кроме меня, не говори об этом, ладно? И так я постоянно слышу, что ты фантазируешь, выдумываешь какие-то завиральные версии.

– Хорошо, никому, кроме тебя, не скажу. Но тебе ведь можно?

– Мне можно. Мне говори, что хочешь.

Она сняла телефонную трубку, набрала рабочий номер Димы Соловьева, долго слушала длинные гудки. Трубку так никто и не взял. Оля хотела перезвонить на мобильный, но в дверь постучали, и через минуту в кабинет ввалился табунок студентов-практикантов.

Совещание у заместителя министра проходило довольно вяло. Соловьев высказал версию, что это продолжение серии, начавшейся два года назад. Трех неопознанных подростков и Женю Качалову мог убить один и тот же человек. Совпадала география преступлений – лесополоса у шоссе, в радиусе около двадцати километров от МКАД. Способ убийства, приблизительный возраст убитых. Отсутствие очевидных следов изнасилования. Убийца каждый раз оглушал ребенка ударом по голове сзади, душил руками, раздевал и потом поливал труп детским косметическим маслом. Надо еще раз просмотреть поисковые профили преступника, составленные специалистами-психологами и психиатрами из группы профессора Гущенко. Они, вероятно, полностью совпадут с нынешним вариантом.

– Но тогда у нас этих профилей было штук пять, и все разные, – напомнил заместитель министра, – что вы скажете, Кирилл Петрович?

Профессор Гущенко скромно сидел в углу, закинув ногу на ногу, приспособив блокнот на круглом мощном колене, сосредоточенно водил ручкой по бумаге. Соловьев только сейчас его заметил и тут же вспомнил Олины слова: Кириллу Петровичу под шестьдесят, а какой мощный интеллект, сколько энергии.

Профессор выглядел отлично. Широкие плечи, темно-русые густые волосы с красивой проседью, зачесанные вбок и назад, гладкий покатый лоб, небольшие, без блеска, серые глаза. Крупный, слегка вздернутый нос, тонкий подвижный рот. Надежный, спокойный, уверенный в себе мужчина. Интеллектуал, плейбой. Женщины от таких запросто теряют голову. Когда-то Соловьев даже слегка ревновал к нему Олю, даром что профессор – холостяк.

– Не надо спешить с выводами, – сказал Гущенко, оторвавшись от своего блокнота, – это может оказаться подражатель. А что касается профилей, то их действительно у нас было слишком много. Думаю, не стоит повторять прошлых ошибок. Некоторые члены моей команды попали в плен своих фантазий. – Профессор улыбнулся и опять принялся водить ручкой по бумаге.

– Да уж, особенно доктор Филиппова любила пофантазировать, – проворчал начальник Соловьева генерал Шаталов.

– Все эти ее изыскания в области детского порно, – поморщился руководитель опергруппы майор Завидов, – сколько времени и сил потратили зря!

– Ничего не зря, – сказал Соловьев, – именно благодаря этим, как вы выразились, «изысканиям» была раскрыта сеть «Вербена».

Тут повисла тишина. Историю с «Вербеной» никому не хотелось вспоминать.

Сеть сайтов, производство и продажа видеопродукции, торговля живыми детьми. Прибыльный, отлично организованный бизнес существовал практически легально, безнаказанно и существует до сих пор, под другими названиями. Ежемесячный доход детского порносайта от пятнадцати до тридцати тысяч долларов. Часть денег идет на финансирование экстремистских движений, в том числе чеченских боевиков. «Вербена» – лишь верхушка айсберга. Из пятнадцати производителей и продавцов, имена которых стали известны, арестовать удалось только троих. А вспоминать не хотели потому, что эти трое сдали нескольких своих постоянных клиентов, среди которых были два иностранных дипломата, четыре депутата Госдумы, генерал МВД и полковник ФСБ.

Скандал едва не просочился в прессу. Замять дело, скрыть информацию от вездесущих журналистов стоило огромных усилий. Полетели чиновничьи головы, два силовых министра подали в отставку, на закрытых экстренных совещаниях высокие чины матерились и брызгали слюной.

Депутатский корпус и силовые ведомства готовы к любым разоблачениям, говорить можно о чем угодно – о взятках, о сфабрикованных уголовных делах, о связях с мафией, только не о педофилии и детском порно. Пусть в этом обвиняют никому не известных частных лиц, но не высокопоставленных государственных чиновников, не милицию, не ФСБ.

Новый министр подписал приказ о прекращении работы группы профессора Гущенко.

– Прямых доказательств того, что убитые подростки имели отношение к «Вербене», до сих пор нет, – подал голос заместитель министра, – и вообще, не будем отвлекаться. Версию старшего следователя Соловьева принимаем как одну из рабочих. Я бы пока не спешил говорить о продолжении серии Молоха. Да, Кирилл Петрович, вы что-то хотите сказать?

Гущенко опять оторвался от своего блокнота и обвел собравшихся задумчивым взглядом.