Траектория чуда

На улице, тихо шепча о том, что лето кончилось, шел мелкий дождь. Я вышел на обочину, и поднял руку, уповая на какого-нибудь частника, воскресным утром выехавшего подзаработать. Кто-то мне говорил, что время ожидания с поднятой рукой на московских улицах не превышает одной минуты, но мне не пришлось ждать так долго. Почти сразу же с диким визгом тормозов рядом со мной остановилась «копейка» чудовищного оранжевого цвета, на которых по Москве разъезжают практически исключительно бомбилы - «хачики». И точно, за рулем автораритета времен советско-китайской разборки на полуострове Даманский сидел немолодой уже сын армянского народа с унылым выражением лица и носом, по сравнению с которым «рубильник» незабвенного Фрунзика Мкртчяна совершенно не казался чем-то выдающимся. Я открыл дверь.

- Куда эдэм, камандыр? – спросил он, словно то, что я захочу перемещаться именно на его раздолбанном пепелаце, было вопросом решенным.

- На Николо-Ямскую, - ответил я и, опасаясь, что ему это говорит не больше, чем, к примеру, Рю-дю-Рон, пояснил: - Это по Садовому.

- Да, знаю! - воскликнул кавказец с такой обидой в голосе, что я еще больше заподозрил, что Москва для него – «терра инкогнита».

С минуту, в течение которой я, согнувшись в три погибели у его открытой двери и начиная потихоньку свирепеть, стоял в ожидании продолжения диалога, «ара» что-то прикидывал в уме, шевеля губами и носом, после чего спросил меня с хитрым ленинским прищуром:

- А сколка дашь?

- Двести, - ответил я, чтобы снять все вопросы, прекрасно зная, что нормальная цена такого маршрута – сто пятьдесят рублей.

- А, нэт, ти што? – взмахнул руками «хачик» с такой экспрессией, как будто я предлагал эту цену за маршрут как минимум до Еревана.

Я со злостью захлопнул дверь рыдвана, ругая себя за потерянное время и сожалея, что не знаю по-армянски ни одного матерного слова. «Хачик» с визгом провернув на мокром асфальте лысые покрышки, отъехал с оскорбленной миной на носатом лице, но через пять метров остановился, и сдал задом. Я с видом, что не замечаю его маневров, сделал шаг на бордюр и демонстративно отвернулся, но армянин сам открыл дверь и, распластавшись через пассажирское сиденье, закричал мне, чуть не вываливаясь из-за руля:

- А, ладна, паэхалы!

Теперь он улыбался мне, как родному брату. Ни одной машины до самого горизонта больше не было, и я счел за лучшее не терять еще больше времени и ехать.

- Как паэдем? – спросил счастливый «хачик», со скрежетом врубая передачу.

- Быстро, - раздраженно буркнул я в ответ, демонстративно глядя на часы.

Правда, скоро я успокоился, потому что ехала «копейка», страшно рыча глушителем, на самом деле быстро, да и дорогу «ара», как ни странно, знал. За давешние свои подозрения в некомпетентности потомка Давида Сасунского захотелось даже извиниться перед ним.

- Хорошо ездишь, - поощрительно подмигнул я ему. - За скорость еще полтинник сверху!

«Ара» расцвел, втопил газ ниже пола и «копейка» понеслась, как болид Формулы-1, оставляя за флагом маломощные БМВ, Ягуары и Порше. Через двадцать минут я уже открывал дверь нашего офиса.

Я сразу заметил, что Гоха сделал в офисе кое-какие перестановки, но, слава Богу, мое зарядное устройство было на месте. Я воткнул его в розетку, с облегчением включил телефон, и уже хотел отправиться в наш санблок по давно уже не терпящим отлагательства делам, и тут Сименс, едва закончив поиск сети, залился трелью звонка. Почему-то сразу противно затряслись руки, так что я чуть не выронил аппарат, поднося его к уху. Хотя что я нервничаю, ведь может быть, это просто кто-то звонит Алену? Но нет, звонили мне. Это был Голос.

- Доброе утро, Глеб Аркадиевич, - сказал он, и саркастически заметил: - Долго же вы, однако, спите.

- Почему – долго? Всего десять часов, - забормотал, как спросонья, я, еле догадавшись отнять два часа от времени на циферблате. – Выключать телефон?

- Не надо, - ответил Голос. – Все, что мне было нужно, я уже услышал.

«Ура, с переадресацией и роумингом я все рассчитал правильно!» - возликовал я, а Голос продолжал:

- Вы ведете себя хорошо, и в награду за это слушайте.

Пошли знакомые щелчки, и раздался голос Галины:

- Глеб, это я. Сейчас воскресенье, половина двенадцатого. У нас все по-прежнему, мы с Юлькой живы-здоровы. Нам написали, что во вторник ты нас заберешь отсюда. Ничего, мы продержимся. Юльку не даю, она спит. Береги себя, и до встречи.

Снова раздались щелчки.

- Вы все слышали, - опять заговорил Голос. – Продолжайте следовать моим указаниям, и с вашей семьей ничего не случиться. Я еще позвоню вам. До связи.

И – все, отключился и он. Разговор был настолько коротким, что я не успел ничего толком сообразить. Только показалось мне, что Голос очень торопился. И еще Галин голос мне как-то очень не понравился. Была в нем кроме привычной уже усталости и заторможенности какая-то обреченность. Будто не верила она в то, что говорила, что все закончится нормально. Да и Юлька никогда не спит уже в такое время. Может быть, эти гады дают им не снотворное, а продолжают накачивать наркотиком? Надо срочно, срочно вытаскивать их оттуда! План прост: я нахожу Романа, и мы с Гохой вытрясаем из него, где гад держит мою семью. Осталось только выяснить, где сейчас находится Роман. Кстати, непростой на самом деле вопрос, ведь позвонить никому из тех, кто может на него ответить, нельзя, не рискуя раскрыть свое пребывание в Москве. А кто вообще вернее всего может быть осведомлен о его местонахождении? Да разумеется, жена его Жанна.

Ей, конечно, как и никому другому, звонить нельзя, но ведь есть такая прекрасная вещь, как SMS! А у нас с Жанной обмен эсэмэсками был отработан до совершенства. Я набрал на дисплее мобильного: «Skuchaju po tebe zhutko. Hochu tebja. Esli mozhesh, otvetj», что на нормальном языке означало: «Скучаю по тебе жутко. Хочу тебя. Если можешь, ответь», и отправил сообщение на Жаннин номер. Потянулось ожидание. Да, совершенно не факт, что Жанна вообще получит сообщение, ведь ее мобила просто может быть выключена. А, если получит, ответит ли? Ведь последний раз прощались, как навсегда. Ответ пришел,. Мобильник прожужжал, сигнализируя о приходе эсэмэски, когда ответа я уже его не ждал. На дисплее высветилось: «Я тоже хочу тебя страшно. Почему у тебя такой странный номер? Ты где? Уже вернулся?» Дьявол, как я мог забыть, что у получателя сообщения высвечивается на дисплее номер отправителя, то есть Алена номер! Хотя, собственно, ничего страшного в этом нет, наоборот – ведь для нее я еще в Швейцарии. «Нет, еще в Женеве», - подтвердил Жанне официальную версию я. «Тогда зачем травишь душу? А я уже было раскатала губы», - ответила Жанна. Я улыбнулся, поняв, какие губы имела ввиду Жанна, и написал: «Сейчас все брошу, и на аэродром. Через три часа буду в Москву. Где встретимся?» Черт, когда же можно будет в тему спросить о Романе? «Не торопись, сегодня не получится», - пришел ответ от Жанны. «Месячные?» - спохабничал я, зная, что Жанна не обидится. «Ха, ха! Хуже – муж», - написала Жанна. Вот оно! «На даче?» - с замиранием сердца набрал на клавиатуре наводящий вопрос я. Ответа Жанны долго не было, наверное, потому, что он оказался очень длинным: «На новой квартире клею обои. Роман вроде уехал на дачу, но только что вернулся, сказал, что будет помогать». Только что вернулся?! Правильно, потому что примерно пятьдесят минут назад он записывал Галинино послание мне! Вот если бы Жанна написала, что ее муженек помогает ей безвылазно с самого утра, это было бы прямо в разрез моей версии, что Голос – это Роман, потому что никак не вязалось бы со временем, озвученным Галиной. А так – все сходится! Так что вперед, на Ленинградское шоссе, номера дома не знаю, но визуально хорошо помню, квартира в среднем подъезде на третьем этаже, - как-то Роман возил меня туда, хвастался. Снова прожужжал телефон, - пришла еще одна эсэмэска. «Давай завтра? – писала Жанна. – Встретимся после работы?» - «Мы встретимся гораздо раньше, чем ты думаешь, дорогая», - подумал я, набирая номер Гохи.