Галина Романова - Возвращаться – плохая примета

Они пошли вдоль стены дома едва заметной в бурьяне тропинкой. Не похоже было, чтобы кто-то по ней бродил в те дни, которые жила здесь Соня. За углом вообще бурьян стоял засохшим частоколом, и ни бреши в нем не было.

– Нет тут никого, – проговорила Арина снова в телефон Сашке, который терпеливо ждал ее пояснений, но стонать не переставал. – Соня снова куда-то смылась, Саш.

– Все, что ли? – тронула ее за рукав куртки женщина. – Идем?

– Идем… – Арина пошла вперед, раздирая одной рукой высокие сухие стебли, чтобы не расцарапать себе лицо, и на ходу благодаря отзывчивую сельчанку. – Я бы без вас точно никого не нашла бы.

– Да и так не нашла, – удивленно отозвалась женщина. – Соньки-то нет. Снова удрала!

– Ну… Хоть какой-то след ее отыскался, а то ведь как сквозь землю. И не знали, жива она или нет. Спасибо вам… – И уже Перцеву: – Саш, а не судьба была сыновей пробить помершего десять лет назад Уварова?

– Умная, да, Ир? – вздохнул страдальчески Перцев. – Пробивали его родственные связи, только, по сведениям, один он жил после смерти жены.

– По сведениям! – фыркнула гневно Арина, ходко двигая к своей машине.

Женщина, попрощавшись, снова пошла к магазину, надо полагать, делиться новостями с продавщицей. Но на ступеньках она вдруг остановилась, приложила ладонь козырьком ко лбу и долго наблюдала за тем, как приезжая девушка садится в машину, как заводит ее, как отъезжает. Телефона из руки та так и не выпустила, чем снискала неодобрительное покачивание головой наблюдательницы.

– Запретили ведь! – выпалила она, прежде чем потянуть на себя скрипучую разболтанную дверь. – Все одно болтают за баранкой!..

– И сыновей у гражданина Уварова с одинаковой с ним фамилией не значится. А соседи его сказали нашим ребятам, что у того была жена, которую он будто взял с детьми. Понятно теперь, почему не нашли мы сыновей?

– Ну, я не знаю! – кипятилась Арина, выезжая из деревни. – Надо было его завещание проверить. Дом-то свой он кому-то оставил! Там ведь живет кто-то!

– Умная, да? – снова повторил подвядшим голосом Перцев, сделал два глубоких глотка чего-то, тут же объяснил, что это вода, просто вода. И с тяжелым стоном продолжил рассказывать дальше: – Копию завещания в нотариальной конторе нашим парням не дали, сказали, что только по решению суда. Это частная жизнь их клиентов, и она охраняется… Короче, ты знаешь порядок, чего молотить языком! Им плевать на наши сроки. И на строгие заверения про утаивание информации и препятствие ведению расследования нам лишь кротко улыбались. Поняла теперь?

– Надо найти этих парней, Саш! Кто-то из них говорил с Митиной часами. Часами, Саш!!! А после убийства звонки поступать перестали. Телефон ее молчит, родители мне сказали. Получается, что этот человек в курсе ее гибели? Значит, местный?

– Мы и так знали, что звонки ей поступали из нашего региона. Но это ведь ничего не дает, Ир. Он мог просто ей звонить. Просто… Мог… Звонить… И все! И мог вообще не какой-то там ОН звонить.

– А кто?

– Могла та же Софья звонить. – Голос Перцева стал до противного трезвым и рассудительным, что означало только одно: сейчас он от версии Арины камня на камне не оставит. – Если она знала сыновей этого Уварова, могла знать и его. Так?

– Могла, – нехотя согласилась Арина.

– Вот! – он сразу обрадовался ее покладистости. – Если она его знала, могла и телефоном его завладеть. И при чем тут вообще этот телефон?! Убийца вызвал Аллу из дома звонком с таксофона, не с мобильного, если ты забыла.

– Не забыла, – проворчала Арина.

Она уже начала жалеть, что привлекла Сашку. Он вредничает, что ли, не соглашаясь с ней ни в чем?

Арина плотнее прижала трубку к уху, сосредоточив внимание на дороге, поэтому следующую фразу пропустила.

– Что, что?

– Все склонны полагать, что за убийством Митиной стоят либо ее бывший муж, либо Ветров, находящийся сейчас в розыске. Все! Нечего огород городить, Арина. – Перцев с шумом выдохнул ей прямо в ухо, ей даже запах перегара почудился, честное слово. – Ты уже уехала?

– Да, на трассе. – Она ловко сманеврировала, обогнав бензовоз, встала в средний ряд, сбавила скорость и задумалась. – Саш, признайся честно, вы разыскные мероприятия по этому делу уже свернули, да?

– Ну…

– Значит, свернули, – ахнула Арина, тут же вспомнив про Ветрова в наручниках на собственной кухне. – И что теперь?

– Теперь, малыш, либо сядет ее бывший муж, если не отыщет себе алиби и внятных объяснений своей невиновности, которые у него должны быть, а нету, либо Ветров.

– Если его поймают! – ядовито поддела Арина и тут же прикусила язык.

Нельзя Перцева дразнить, нельзя. Тот даже с пьяной головы может заподозрить в ее залихватском вызове что-нибудь. Он и заподозрил.

– Откуда такая уверенность? Чего это вдруг, а?

– Так я, Саш, так.

А в душе заныло: может, признаться, может, рассказать ему все про Ветрова? Чего, в самом деле, оттягивать? Вечер скоро, а за ним ночь, еще одна ночь под одной крышей с беглым каторжником. Вдруг он и правда врет ей, вдруг он и есть самый что ни на есть настоящий убийца? А к ней заявился за сочувствием, будучи уверенным, что сможет разжалобить ее. Она же просто женщина, не милиционер давно, хотя и не сидится ей вот дома с вязаньем, а все приключений ищется на одно место.

– Ладно, проехали, – буркнул он, помолчал немного, потом прокашлялся и со вздохом: – Ир, я это… Ночую у тебя сегодня, а?

Да! Да!

Это первое, что готово было сорваться с ее языка. Воображение тут же без задержек подкинуло милую уютную картинку грядущего вечера. Вкусный ужин с жареным мясом, ну хорошо, пусть будет курица, бутылкой вина, беззаботным разговором с без конца прорывающимися непристойными предложениями. Это Перцев, конечно, не она же. Конечно, полыхающий камин. Конечно, разбросанные подушки, жар огня, жар тела. Потом сонная нега, уткнувшееся в его плечо лицо, рассыпавшиеся по подушке волосы. И полный покой, и никакого страха, и никакого тревожного ожидания.

Господи, как же ей всего этого хотелось!

Все, все забыть: и тоскливые, утратившие жизнь глаза родителей Аллы. И нелепого Ветрова, которому и не хотелось, а с чего-то верилось. И на зуд свой, не умерший в ней с увольнением и гнавший ее вперед, наплевать хотелось. Загнать его в угол, забить, забыть, забросать камнями, закидать валежником, похоронить намертво. И чтобы чувство нелепого долга – она ведь никому ничего не должна, так? – не мучило, не тяготило.

И хотелось начать все сначала. С нового солнечного счастливого утра, с нового дня, с нового счастья. Прямо как в Новый год – все с нового отсчета. Просто уснуть сегодня у Перцева на плече со сладкой улыбкой, с ней же завтра проснуться, выпить кофе, посмотреть в окно, снова улыбнуться. Только вот…