Галина Романова - Возвращаться – плохая примета

– Уборщица рассказала Ирине…

– Да Арина она, Арина!!! – взвизгнул вдруг уязвленный по всем направлениям Иван. – Арина Степановна Воробьева!!!

Перцев набычился, покосился на телефон, лежащий перед Ванькой на столе, и снова продолжил настырно:

– Уборщица рассказала Ирине, что найти Николая Николаевича, хотя тот и на больничном, она может на кладбище, куда тот ходит почти ежедневно, так как скорбит по своей любимой.

– Но Митина похоронена за городом, в деревне у родителей! – завопил Иван.

– А разговор не о Митиной, Ваня, – с ласковой снисходительностью глянул на него Перцев. – Речь идет о Людмиле Оленевой, чью могилу навещает почти каждый день Николай Николаевич Самохин. Любовь у них была, оказывается! А попутно он навещает своих покойных родителей: мать – Самохину Надежду Ивановну и отчима – Уварова Николая, так-то… И все со слов той же уборщицы, очень Николай Николаевич Самохин симпатизировал Алле Митиной. И даже, говорит, деньгами помогал.

– Вот откуда!!! Твою мать, а!!! – не хотел, да ахнул Сячинов. – Вот откуда она взяла деньги! И по телефону с ним трепалась часами. Конечно!!! Кому, как не пасынку, телефон отчима достался, так?

– Ни хрена себе!!! – присвистнул кто-то из сидящих за столом. – Это что же получается? Сначала он любит Оленеву, та потом погибает. Потом любит Митину, и она скончалась. А Ветров? Ветров-то тут каким боком?! Соперник, что ли?

– Выходит, так… – все ж таки забарабанил пальцами по столу Сячинов, не замечая, что левое веко начало подергиваться. – Хотя… Оленева ждала Ветрова из тюрьмы. Выходит, этот Самохин встрял?

– У них вышла ссора, когда Ветров устроился в «Факел» охранником.

– У кого у них? – без былого запала, но все еще едко спросил Иван и, не заметив как, сам набрал вызов номера своей бывшей.

– Ветров повздорил с Самохиным, и они даже подрались. За что Ветрова уволили раньше окончания испытательного срока, – пробормотал Перцев и вдруг замолчал, сильно побледнев. – Черт! Она сказала, что ей уборщица сказала, а та отрицает. Что все это значит???

Он обвел шальным взглядом настороженно притихших сотрудников и остановил его на начальнике, страдальчески наблюдающем за ним.

– Что все это значит, Сергей Иванович?! – Сашкин голос предательски дрогнул.

– Я бы тоже хотел знать! – фыркнул тот в сердцах и замахал руками. – Ты это… Выражайся яснее, что ли, Саш.

– Ирка по телефону сказала мне, что Ветрова уволили из-за драки с Самохиным, так?

– Ну!

– История эта держалась в тайне вообще-то. Не разглашалась никем. Потому что одного участника драки уволили, а второй остался. Когда мы с Иркой вместе были на «Факеле», никто словом не обмолвился о причинах увольнения Ветрова. Она не могла знать о драке. Так?

– Так, так, дальше!

– А она вдруг о ней узнала! – повысил голос Сашка до страдальческих нот. – Откуда?!

– Сам сказал, уборщица., – рассеянно заметил Ванька, набирая номер Арины снова и снова.

– Но она отрицает!!! – взвыл Перцев и широко шагнул из-за стола. – Она утверждает, что не говорила Ирине!

– Но если она не сказала, тогда кто? – Сячинов вдруг проникся тревогой и тоже встал, хотя ноги казались ватными, а пяток не чувствовал совсем.

– Тот, кто дрался, – вяло подергал плечами Иван. И вдруг резко выпрямился, глянул испуганно. – Но… Но Самохина она ведь не видела? Тогда получается… Черт!!! Вот дура!!! Ветров, Сергей Иванович, это он!!!

Они даже не слышали, как слабеющим от мерзкого предчувствия голосом Сячинов приказал им: по коням. Не видели, как он тяжело, мешком, опустился на свое место и ухватился пятерней за сердце. Увидал лишь бледное, испуганное лицо Валечки, которую притиснули к стене выбегающие толпой его ребята.

Они сделают все, как надо, тут же ухватился он за спасительную мысль, удерживающую его сознание на плаву. Они успеют. Они спасут Аринку от Ветрова, от Самохина, от любой другой беды. Вон они какие – здоровенные, смелые и любят ее. Все любят, и даже Ванька. Вот дурак, а, какую женщину потерял…

– Сережа! Сереженька! – По щекам его звонко шлепали Валечкины пухлые ладошки. На лицо и за шиворот текла вода. Он дернулся, приоткрыл глаза. – А ну смотри на меня, смотри! Умник мой!!! Сергей Иванович, ну!!!

Он снова мотнул головой, потрогал мокрые щеки. Сглотнул мерзкую горечь во рту, расцепил губы.

– Где все?

– Умчались с мигалками к Арине. И еще куда-то. Не знаю точно, но сразу по четырем адресам.

Валечка беспокойно смотрела на секундную стрелку, нащупав пульс на запястье Сячинова, и считала про себя.

– Почему по четырем? – слабым голосом возразил он, чувствуя себя погано, но в то же время испытывал счастье. – По трем!

– Аринкин четвертый, – пробормотала Валечка, сбилась со счета и сердито пояснила: – Аринкин, деревня какая-то, потом Самохин и его брат.

– Брат? У него есть брат? – спросил он и тут же вспомнил, что пасынков у помершего Уварова было двое.

– Да. По матери, отцы вроде разные. Представляешь, наши ребята его, оказывается, знают. – Пульс был нормальным, она немного успокоилась, улыбнулась и пригладила волосы любимому. – Он проходил у нас по делу Оленевых главным свидетелем.

– Как это?!

– А он их сосед. Живет этажом выше…

Возвращение из небытия не было болезненным для Арины. Оно было сопряжено с неудобствами и недоумением. Ей, к примеру, как после пробуждения, сразу захотелось вытянуть ноги и потянуться. Не вышло! Захотелось зевнуть, попытка тоже не удалась. Попыталась привстать, но тут же больно ударилась головой обо что-то. И темнота! Ее со всех сторон окружала какая-то странная гулкая темнота. А еще было очень холодно.

Что случилось?

Господи! Ей так долго пришлось вспоминать, пробиваясь сквозь странное оцепенение, сковавшее по рукам и ногам, что она едва снова не отключилась. А когда вспомнила, жалобно прошептала:

– Ой, мамочки!!!

Шепнуть, как и зевнуть, тоже не вышло. Вышло промычать.

Ее… Ее поймали в собственной кухне! Подкрались сзади, воспользовавшись темнотой, схватили крепко, говорили всякие страшные вещи про убитую Аллу Митину, про погибшую семью Оленевых, а потом отключили, нажав куда-то в область сонной артерии.

Но все это вспоминалось Ариной как-то не очень явственно. Куда ярче вспоминался жуткий смех, вспоровший тишину темной кухни, как ножом. И еще то, что она в тот момент подумала: это не Ветров.

А кто тогда?!

Да понятно, чего тут думать. Это чудовище, все время откровенничавшее с ней жутким шепотом, и было тем самым убийцей, которого они все никак не могли поймать. И вместо которого получил свой срок бедный Вася Ветров. Вот кто пострадал так пострадал, вдруг подумала с жалостью Арина. Мало того, что лишился любимой девушки, так и свободу утратил. А теперь вот, кажется, и жизнь. Куда-то он с ее кухни подевался. Кто-то его от батареи отстегнул.