Елена Михалкова - Восемь бусин на тонкой ниточке

Она все время повторяла это свое «понимаешь» и заглядывала в глаза. Это сбивало Матвея, мешало сосредоточиться на ее рассказе.

– Я понимаю, – раздраженно подтвердил он. – И что дальше?

– А дальше Марк каким-то образом понял, что это именно он! Может быть, догадался сопоставить институты. Ведь у них один институт, в этом не может быть сомнений. Именно там они и познакомились. Она – студентка, он – преподаватель. Такое часто случается. Понимаешь?

– Понимаю, – кивнул Матвей.

– Марк решил поговорить с ним после ужина. Они стояли в библиотеке – то есть, по-нынешнему библиотеке, а тогда это был чулан – и разговаривали. Освальд сказал, что ему все известно. Или что-то в этом роде, не знаю… Может быть, предложил ему написать явку с повинной. Мог Марк такое предложить?

– Мог. Это было бы вполне в его духе.

– И после этого разговора Марк зашел к тебе и оставил ту самую записку. А он – он, оставшись один, сообразил, что часы – это единственное, что связывает его с девушкой! Ведь у механических часов есть номер, их можно отследить… Могли найтись свидетели, которые видели, как Даша покупала их в магазине. Она могла с кем-то советоваться! И что он сделал, поняв это? В комнате его ждала жена, он не хотел больше рисковать. Нельзя было позволить, чтобы кто-то заметил их на нем. И тогда он снял часы и бросил за окно, в заросли – туда, где никому и в голову не пришло бы искать.

– Вернее было бы закопать где-нибудь в лесу.

– Да, но не забывай, что у него не было времени! Он вынужден был действовать очень быстро, впопыхах. Но, открыв окно, увидел Марка, идущего на реку. От часов ему удалось избавиться…

Маша замолчала.

– Понимаю, – сказал Матей, хотя она больше не спрашивала его, понимает ли он. – И от Марка он избавился тоже.

– Ты мне веришь? – осторожно спросила Маша, хватая его тонкими пальцами за руку. – Веришь?

Матвей невесело усмехнулся.

– Мне не нужно тебе верить. Я точно знаю, что ты права. Я даже знаю, как Марк догадался, что убийца – именно Анциферов.

– Знаешь? – недоверчиво переспросила Маша.

– Тогда, на ужине, десять лет назад он назвал свою жену веточкой. При всех, за столом. Это редкое обращение. Даже я хорошо запомнил, как Освальд рассказывал об этом, а уж Марк наверняка не смог бы забыть, даже если бы очень захотел. Никто не обратил на это внимания, кроме Марка. Я выходил пару раз на кухню, помогал Марфе – должно быть, именно в это время Иннокентий и обратился к жене.

Когда я вернулся, Марк был уже хмур и неразговорчив. Потому что он все понял. Как и ты, вспомнил, в каком институте преподает наш Кеша, сопоставил, что влюбленность Даши совпала с ее поступлением на философский факультет, и у него не осталось сомнений.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что я только что слышал слова Иннокентия. Он сказал дословно следующее: «Нет, постой, веточка моя». Веточка моя!

Маша молча кивнула, глядя на остановившиеся часы.

– И что ты будешь делать? – негромко спросила она. – Теперь мы знаем правду. И что?

– Я придумаю что, – пообещал Матвей и пошел обратно в гостиную. – Прямо сейчас и придумаю.

Маша, прихрамывая, побежала за ним следом. Матвей остановился, подхватил ее под руку и потащил за собой, не обращая внимания на призывы подумать хорошенько и все разложить по полочкам.

Когда они ворвались в гостиную, комната гудела, как улей. Но Олейников сразу увидел, что все остались на своих местах. Только Борис стоял за сидящей Евой, держась обеими руками за спинку ее стула.

– Все могут быть свободны, – объявил Матвей, подходя к ним. – Кроме тебя, Иннокентий. Нюта, прости, тебе, наверное, лучше уйти. Мне нужно поговорить с твоим мужем.

Нюта даже не обиделась.

– Куда же я уйду? – На нежном личике было написано недоумение. – Я всегда с Кешей.

Матвей посмотрел на ее обтянутый платьем живот и потер лоб. Черт, этого он не предусмотрел.

– Я тоже хочу послушать! – объявила Ева. – Что за секретики у вас, мужчины? Раз не обломилось мне богатства…

– А ну, цыц! – рявкнула Марфа.

Голос у нее был такой, что Ева опешила и умолкла.

Олейникова привстала, не сводя глаз с Иннокентия.

– Матвей… – хрипло сказала она, но смотрела при этом на Анциферова. – Матвей?!

– Да, – кивнул Матвей, наплевав на Нюту. – Да, это он.

Марфа села. Не села, а упала на стул, будто ноги у нее подломились.

– Господи, твоя воля… – прошептала она. – Ты уверен?!

– Да. Есть доказательства.

– Что такое?! – запаниковал Анциферов, переводя взгляд с Матвея на тетушку. – Это похоже на какой-то заговор! О чем вы тут твердите?

Несколько секунд Матвею невыносимо хотелось свернуть шею этому повизгивающему перепуганному мерзавцу. Он даже сделал шаг к Иннокентию. Но на руке тяжелым грузом повисла Маша – не пытаясь задержать его, а всего лишь не успевая за ним со своей хромой ногой.

И Матвей остановился.

Анциферов вжался в стул.

– А почему ты на меня так смотришь?! – вознегодовал он. – Кто-нибудь, объясните, почему он на меня так смотрит?!

– Матвей, что происходит? – спросил Гена.

Матвей повернулся к нему и почувствовал, что его бешенство уходит. Генка, добрый Генка, смешной тощий Генка… Лопух, как они дразнили его в детстве. Можно было спокойно смотреть на Генку и не думать о том, что, возможно, именно он…

Не он. Другой.

– Этот червяк убил Марка, – сказал Матвей, не повышая голоса. – И еще одного человека. Девушку.

– Что ты несешь?! – взвизгнул Иннокентий.

– Как?! – спросил Гена и нахмурился. – Что ты сказал?

Стараясь не смотреть на Нюту, Матвей сухо и бесстрастно повторил историю гибели Марка Освальда, показав его записку.

Во время его рассказа Иннокентий встал и попытался выйти, но путь ему преградил Борис. Анциферов бочком пробрался в дальний угол и оттуда слушал Олейникова.

Когда записка дошла до Евы, она смотрела на нее очень долго. Так, словно не умела читать и разбирала текст по буквам.

– Вернусь – по-го-во-рим, – по слогам произнесла она. – Поговорим.

Взгляд широко раскрытых глаз стал отсутствующим.

– Ева? – вопросительно позвал Матвей.

Она не отреагировала.

– Ева! – Борис дотронулся до ее плеча.

Ее словно ударило током. Она дернулась, записка выпала из рук.

– Так Марка убили, – прошептала Ева и глубоко, прерывисто вздохнула, как человек, которому не хватает воздуха. – Убили? Точно?

– Да, – сказал Матвей. – Мне очень жаль, Ева.

– Тебе – жаль? – недоверчиво повторила она. – Жаль?!

Она вскочила, как будто собиралась бежать куда-то. Взгляд исступленно перебегал с одного лица на другое и, наконец, остановился на Маше.

– Его убили, правда? – умоляюще спросила Ева и протянула к ней руки. – Они меня не обманывают?

Маша покачала головой.