Валентина Мельникова - Агент сыскной полиции

- Я Сипаева должен самолично взять, - произнес хрипло Ольховский. - Я этого мерзавца за ребра подвешу... - Он задохнулся от гнева и яростно потряс зажатой в кулаке нагайкой. - Чтоб меня.., боевого офицера.., который.., под Плевной, мордой о мостовую!

Как щенка... - Он вскочил на лошадь. - Мне это седло самолично генерал Скобелев вручил, когда мои молодцы Анвер-пашу схватили, а эта рвань меня.., из него.., вышиб... Сволочь! - Он вновь потряс плеткой и выругался.

- Успокойтесь, - Лямпе покачал участливо головой, - не принимайте близко к сердцу. Никто вас не винит. Кто ж знал, что калека, с одной ногой, а таким резвым окажется. Говорят, в молодости ему по всей округе равных не было в джигитовке. Бывалых казаков позади оставлял.

- Что мне, легче от этого? Загонит жеребца, скотина, как есть загонит! - Ольховский с тоской посмотрел на штаб-офицера. - Вы что, не помните, во сколько мне Гордец обошелся? А седлу вообще цены нет... Нет, всенепременно я должен этого негодяя схватить!

- Вот и схватите, - произнес Лямпе и нахмурился, - в деревне у староверов. Но снова предупреждаю, никаких эксцессов!

- Слушаюсь, господин штаб-офицер! - взял под козырек Ольховский. Только не обессудьте, Александр Георгиевич, если мои ребята поучат его маленько.

- Поучи, но не до смерти, - усмехнулся Лямпе и тоже приложил ладонь к виску. - Удачи!

- Удачи! - эхом отозвался Ольховский.

И всадники, пришпорив коней, поскакали в разные стороны.

Глава 31

Широкий двор. По зеленой траве ходят куры и суетятся желтые комочки цыплята. На заборе сидит серая кошка и блаженно щурится, только кончик хвоста в нетерпении изгибается и выдает хозяйку с головой.

Ждет-поджидает момента хитрая бестия, чтоб притупилась бдительность у наседки... А в загоне за домом свободно разгуливают лошади, и одна из них определенно та самая, что принадлежит вдове - серая, в яблоках. За деревянной решеткой под старыми березами - пышные кусты отцветшей сирени. Сквозь них проглядывает ажурная стена беседки, увитая конским каштаном.

Тихо, спокойно вокруг, только пару раз послышались вдруг из-за дома воинственные женские крики, после которых кошка, лениво потянувшись, спрыгнула с забора и ушла в дом. И тут же ее место заняла серая ворона тоже большая охотница до шустрой птичьей детворы.

Сам дом, сложенный из вековой лиственницы и крытый кедровой плахой, смотрел на мир шестью окнами, одно из которых было открыто, и ветер парусил длинные кружевные занавески, то выбрасывая их наружу, то втягивая обратно.

- Вот так заимочка! - протянул озадаченно Вавилов, когда с полчаса назад они с Алексеем залегли в отведенном Тартищевым месте. - Полк гусар поместится, да еще место останется. - Повозившись под боком у Алексея, он наконец принял самое удобное положение: лег на живот, а локтями уперся в землю. Затем обвел двор взглядом и с недоумением в голосе произнес:

- Что-то уж тихо больно! Как вымерли все! А чтоб такую домину обиходить, сколько прислуги потребуется. Кухарка, конюх...

- Дворник, - шепотом добавил Алексей, - кучер, птичница, Малаша... Да, десяток человек, не меньше, только где они все?

И словно в ответ на его слова появился на крыльце ражий детина в красной рубахе в распояску, босиком, с нечесаной головой и бородой. Он поскреб в лохматом затылке, потянулся и побежал за дом. Вслед за ним выглянула небольшого роста, худенькая простоволосая девочка в длинной юбке и цветастой кофте, с хворостиной в руках. Она замахнулась на ворону и что-то сердито крикнула. Ворона нехотя снялась с забора и перелетела на березу. Девочка погрозила ей кулаком и резво помчалась через двор к небольшой сараюшке, притулившейся к забору неподалеку от того места, где лежали в дозоре Алексей и Иван Вавилов.

Алексей пригляделся к ней. И чуть не присвистнул от радости. Малаша, определенно Малаша... Вот ее-то им и надо!

- Слушай, Иван! - зашептал он торопливо. - Сейчас я подползу к забору и попробую подозвать девчонку. А ты наблюдай за домом, если что, дай знать!

- Ладно, ползи, - отозвался тот, - но сдается мне, чисто здесь! Зря только груши околачиваем! Прошка, небось, за тридевять земель уже ускакал!

- Я все ж попробую, - быстро сказал Алексей и, извиваясь ужом, пополз сквозь высокую траву к забору.

Малаша тем временем подбежала к сараюшке и принялась возиться с засовом, бросая то и дело взгляды в сторону окон. И в то мгновение, когда Алексей достиг забора, она отворила дверцу и из нее выскочил огромный лохматый волкодав. Он, как щенок, запрыгал возле девочки, припадая на лапы от счастья, и взлаивал басовито, словно в бочку бухал: "Г-хаав! Г-хаав!"

На крыльцо выглянула женщина постарше.

- Что там, Малаша?

- Бегу, бегу, маменька! - звонко прокричала Малаша и помахала женщине рукой.

Та улыбнулась в ответ и тоже махнула рукой.

- Беги гуляй! Но недолго, а то обед простынет!

Девочка подхватила пса за ошейник и, мелькая пятками, помчалась к воротам. Поначалу пес трусил не спеша, задирая ногу под каждым кустиком или деревцем, но затем вдруг рванул в сторону, как раз к тому месту забора, за которым, вжав голову в плечи, лежал Алексей, очень ясно представивший в тот миг, как волкодав со всего маху вцепляется ему в горло.

- Цезарь! - вскрикнула Малаша, но волкодав подтащил ее к забору и попытался протиснуть лобастую голову между досок. Когда ему это не удалось, он утробно рявкнул и бросился на забор, мощно ударив в него лапами, точно также, как бил в ворота во время визита Алексея в дом Анастасии Васильевны Синицыной.

- Малаша, - прошептал Алексей и, подняв голову из травы, прижал палец к губам. - Постарайся, оттащи Цезаря!

Девочка едва слышно ойкнула, вытаращив глаза от удивления, но тут же подняла валявшийся неподалеку прут и огрела им пса по спине.

- Ах, ты неслух! - вскрикнула она и вновь ударила Цезаря хворостиной по мохнатым бокам. Тот оставил забор в покое, присел на задние лапы и, поедая Малашу глазами, завилял хвостом. Собачий язык свесился наружу, а сам пес совсем уж льстиво заскулил и начал крутить головой, не спуская взгляда с куска сахара, зажатого в худенькой девчоночьей руке.

- Гулять, озорник! - строго приказала девочка и поднесла ладонь с лакомством к собачьей морде. - Бегом за ворота, живо! - Последние слова она добавила почти шепотом и так выразительно посмотрела в сторону Алексея, что он догадался: они относятся скорее к нему, чем к собаке.

Махнув Ивану, чтоб следовал за ним, Алексей вновь юркнул в траву и через пару мгновений притаился за створкой ворот, одновременно делая знаки Ивану, чтоб подбирался ближе, и поглядывая в сторону густой чащи молодого березняка, обступившего небольшое, почти высохшее озеро. Трава и папоротники были там по-особому высоки и скрывали не только Тартищева, но и Лямпе, и еще с пяток жандармов, которых штаб-офицер привел с собой.