Мария Очаковская - Экспонат руками не трогать

Теперь при личной встрече капитан тоже не стал терять время и прямо на ходу коротко доложил о том, что еще удалось выяснить:

– Объект яхту по-прежнему не покидал. Судно «Нардан» прибыло в порт три дня назад под турецким флагом, порт приписки – Стамбул. Процедура досмотра прошла в рабочем режиме. Заявка на стоянку на 21-м причале оформлена надлежащим образом, все оплачено до 30 октября. У капитана яхты паспорт тоже турецкий.

– Но, видать, вин азербайджанец, из Союза, потому что здорово по-русски гутарит, – с широкой улыбкой произнес второй сотрудник.

– Ах, вот еще что – свидетельницу Насонову, которая с объектом в поезде ехала, мы опросили. Прямо в гостинице, к нам вызывать не стали. Она же это… актриса и сегодня на фестивале выступает. Но опросили по всей форме, под протокол.

– Как у вас все оперативно! – искренне похвалил Торопко.

Они уже миновали паспортный контроль и вышли из здания аэропорта, на стоянке их ждала машина. На улице стемнело. Лицо майора тронул теплый, влажный, пахнущий морем ветер.

«Да, это вам не Москва, там по вечерам уже первые заморозки».

– А что по владельцу яхты? – спросил Торопко, садясь в машину.

– Так я за то и хотел сказать, – снова вступил в разговор улыбчивый. Он был за рулем и, когда говорил, то и дело вертел головой, – на борту кроме капитана его пидмогач и куховарка, чи горнична… еще один пассажир, в документах стоит – UK, то есть считай вин англичанин.

– Сколько же там на яхте народу помещается? – удивился не искушенный в этих вопросах майор.

– Так при желании очень много. Она ж вон какая здоровая, в длину метров тридцать пять – сорок, двухпалубная. Там наверняка салон, столовая, спальни – полный комфорт, как в квартире. А вы что подумали? – с удовольствием пояснил Шаропатый.

– Я все за пассажира хочу сказать. Потому что як я побачил, что вин иностранец, зараз позвонил свояку в Нацбюро, хай пробьет по базе, что вин за тип.

Валерий Петрович нахмурился – смесь украинского и русского давалась ему с трудом, кроме того, в речи полицейского проскочило словосочетание «национальное бюро». Надо полагать, это национальное бюро Интерпола в Одессе, а следовательно – ничего хорошего не жди, одна волокита.

– Петро, давай лучше я, а то у нас как в анекдоте получается: «товарищ не понимает», – остановил коллегу Шаропатый. Петро обиженно замолчал, а капитан уже без тени улыбки на лице продолжил: – Дело в том, что владелец яхты некий Мофсен Лахути… Он не просто иностранец и подданный Великобритании, а еще к тому же очень богатый бизнесмен. Этнический иранец, в 78-м вместе с семьей эмигрировал в Англию…

– Ну так хорошо, эмигрировал в Англию, что вас смущает? – неожиданно повеселел московский гость.

– Он владелец концерна «Арсенор», имеет недвижимость в Лондоне, в Испании, в Турции, на юге Франции, еще где-то… известный меценат, благотворитель, коллекционер.

– Что ж, очень славно! Повезло гражданину Великобритании, – еще больше развеселился Торопко.

– Боюсь, майор, что смешного мало – досмотр его яхты может обернуться большим международным скандалом, а он ни вам, ни тем более нам не нужен.

Торопко с довольным видом закивал:

– Но ведь нас интересует не он, а его гость, Виктор Ефимов, который подозревается в убийстве и краже произведения искусства.

– Вы понимаете, что тут нужны неопровержимые доказательства, – хмуро произнес Шаропатый, – надеюсь, майор, они у тебя есть.

Машина остановилась у входа в управление.

– Знаете, капитан, как переводится название «Нардан» с персидского? Я, собственно, и сам недавно узнал, – хитро улыбнувшись, сказал Валерий Петрович. Он как будто совсем не спешил выходить из машины. – Это значит «огонь»! Понятно, на какой огонь прилетел наш московский мотылек!

– Майор, вы говорите загадками.

– Извини, капитан. Просто теперь я окончательно убедился в том, что Ефимов прибыл в Одессу не с пустыми руками. Сейчас все объясню.

Прихватив небольшую дорожную сумку, Торопко бодро вышел из автомобиля и проследовал за украинскими коллегами в освещенный подъезд. Энергия из майора била через край, казалось, что не было перед этим ни бессонной ночи, ни бесконечно долгого рабочего дня, ни перелета. Поздоровавшись с дежурным, все трое миновали холл и, не прерывая разговора, поднялись по лестнице на второй этаж.

– Нет, он не мусульманин, он как раз таки огнепоклонник, – донесся из открытой двери взволнованный голос Торопко, – в любом случае ты сказал, что стоянка яхты оплачена до 30 октября, так что теоретически время у нас еще есть.

– Если бы! С малыми судами все сложнее. Это раньше использовали сигнальные флаги, и портовые службы являлись для досмотра. Теперь они могут уйти хоть на несколько дней, никого не предупредив. Пару часов ходу – и они в нейтральных водах, – возразил ему Шаропатый.

– А по личности подозреваемого имеем вот что: полтора года назад по факту незаконной покупки нежилого помещения на этого Ефимова уже пытались завести уголовное дело. Он весьма скользкий тип, такие сделки проворачивал, по всему видно – вор, но попробуй докажи. Ему всегда удавалось балансировать на грани. Тогда дело развалилось, ну или кто-то намеренно его развалил, – снова басил Торопко. – И еще одна приятная мелочь – на В. Д. Ефимова оформлен серебристый «Фольксваген Бора», такой же автомобиль видел сосед в день убийства Кошелева.

– Но цэ ж косвенная улика, – вступил в разговор Петро.

– Зато сегодня утром мне по-настоящему повезло, вы меня поймете, мужики, такое редко, но все же бывает. Сижу и чувствую – поперло! Мне удалось встретиться с одним из свидетелей, проходящих по риелторскому делу, – некий Фархад Фуадович Салахов. Кстати, давнишний знакомый Ефимова, но, как говорится, не при делах. Салахов – глава то ли общества, то ли ассоциации огнепоклонников в России и СНГ, и, похоже, про убийство он ничего не знал.

Густая пелена табачного дыма затянула кабинет, где происходил разговор. Освещаемый лампами дневного света дым становился то белым, то голубым.

– Откройте окно, хлопцы, накурили – дышать нечем, – раздался чей-то голос.

Тут же капитан Шаропатый его перебил:

– Да ладно вам. Продолжай, Валерий Петрович!

– Салахов сообщил, что ему действительно недавно звонил Ефимов со странной просьбой. Попросил свести его с кем-нибудь из их братии. Только желательно, чтоб человек был не просто состоятельный, а очень состоятельный, потому что у него, мол, есть один редчайший артефакт, который он хотел бы продать. Салахов утверждает, что видел не сам предмет, а только фотографию, но и этого ему оказалось достаточно, чтобы понять – есть лишь один-единственный человек, который способен отважиться на такое. Чудной мужик, этот Фархад Фуадович. Вроде сначала все спокойно излагал, а как дошло дело до золотого истукана, его словно подменили. Будто с ума сошел… ну, да ладно, это все мелочи. Важно – он под протокол сообщил, что сам дал Ефимову контакты коллекционера-иранца. Словом, я ноги в руки и к начальству…