Елена Михалкова - Жизнь под чужим солнцем

— Не знаю, мне кажется, что Марк итальянец, а вот Джой — нет. Но русский язык они оба хорошо понимают, а Джой еще и говорит отлично, правда, с акцентом. Потому их сюда и направили: в отделе, который занимается этим делом, подозревали, что наркотик распространяется русскими.

— М-да, кто бы мог подумать…

— Да, идея была очень хорошая — использовать гидов. Как у Честертона в старом детективе: никто не замечает почтальонов. Вот так же и с гидами. Они перемещаются по всему побережью, постоянно проводят время с туристами, у них не возникает проблем в общении с местными, потому что они говорят по-турецки… И когда я вспоминала, у кого же из женщин, с которыми мы общались, светлые волосы, то мне даже в голову не пришла Маша. Хотя у нее цвет волос ближе всех к Алининому. Одного только я не знаю, — добавила Даша, помолчав, — кто же ломился в мою дверь ночью и кто толкнул меня в Кемере.

— Зато я знаю, — усмехнулся Максим. — Зря ты так недоверчиво смотришь, я все выяснил. Должен тебе сказать, что это было не так уж и трудно после твоего рассказа о том, как Женечка пыталась тебя утопить. Точно, она была, оба раза.

— Как она?! — ахнула Даша. — Постой, я же этот платок видела в сумке у Аллы.

— Не этот, а точно такой же. Если бы ты побольше ходила по магазинам, то знала бы, что платки продаются через дорогу, в трех минутах ходьбы от отеля. Так что Алла твоя тут ни при чем. А вот с Женечкой я поговорил. Правда, она быстро убежала, и договаривал я уже с Сонечкой.

— А Сонечка-то тут при чем?

— Хм, тут все не так очевидно, как ты думаешь. Женечка, оказывается, девочка не просто неуравновешенная, а сильно больная на всю голову. У нее случаются неконтролируемые приступы ярости, и вообще имеется длинный список психических заболеваний, с которыми, конечно, в психушку не запирают, но которые могут быть очень неприятными для окружающих и для нее самой. Например, клаустрофобия и еще какая-то фобия — что-то вроде панической боязни высоты. Да, и клептомания, как ты и подозревала. Но самое главное — любая мелочь может вывести ее из себя. Когда она поняла, что ее сумку взяла ты, то пришла в бешенство и все оставшееся время только и думала, какую бы гадость тебе сделать. Она сама мне сказала, что хотела перерезать тебе горло застежкой от сумки.

— Господи… — опустилась Даша на кровать. — Так она на самом деле сумасшедшая? Слава богу, что я дверь не открыла!

— То, что ты дверь не открыла, конечно, правильно, но и Женечка бы тебе ничего особенного не сделала. Во всяком случае, ее подруга меня в том усиленно заверяла. Сонечка говорит, что все Женечкины больные фантазии остаются в ее голове. Она их продумывает, прокручивает, но не реализовывает. Например, никакой застежки на ее сумочке нет — обычная туристическая сумка с «молнией».

— Ну конечно! А то, что она меня в витрину толкнула и топила в море, тоже нереализованные фантазии?! У меня от тех фантазий до сих пор руки дрожат, когда вспоминаю, как в море барахталась!

— Вот и я примерно так Сонечке сказал, — кивнул Максим. — Она клянется и божится, что это исключительный случай, потому что на Женечку так подействовала смерть Алины, а сейчас, мол, Женечка находится под ее неусыпным контролем. Вообще-то наша помешанная регулярно проводит некоторое время в специальной клинике, или, как называет это Сонечка, в «заведении». Но в остальное время ее родители стараются, чтобы дочь жила более-менее нормальной жизнью, насколько такое возможно при ее болезни. Она же постоянно какие-то лекарства пьет, и Сонечка ей уколы делает. Семья у Женечки состоятельная, вот и отправили ее отдохнуть в Турцию под присмотром подруги.

— Подожди, получается, что Сонечка — ее личная медсестра?

— Лучше скажи, надсмотрщик, будет точнее. Раньше они были просто подружками, а потом Женечкин папаша придумал использовать Сонечку в лечебных, так сказать, целях. Соня подругу контролирует, лекарство ей дает — в общем, следит за ней и ни на шаг от себя не отпускала. Понятное дело, за определенную мзду от Женечкиного папаши.

— И где сейчас милая девушка? — помолчав, спросила Даша.

— Где-где… Купается, наверное, или загорает на пляже. Можешь не дергаться, потому что к тебе она больше не подойдет.

— Почему ты так уверен?

— Во-первых, я с ней поговорил, а во-вторых, Сонечка тоже внесла свою лепту. Короче, можешь выкинуть Женечку из головы. Ладно, держи свое животное: упаковано лучшим образом! Ну что, пойдем на море? До автобуса еще два часа.

— Нет, — отказалась Даша, — ты иди, а я тут пока останусь. Попозже приду.

Максим внимательно посмотрел на нее, но возражать не стал. Когда он вышел, Даша по привычке закрыла дверь на два поворота ключа и медленно опустилась на кровать.

Все было как-то странно… О вчерашнем кошмаре напоминала только легкая боль в ступнях, но осмотревший ее врач сказал, что ничего страшного, даже мазать ничем не нужно.

После появления Джой и Марка, вызвавших полицию еще до того, как Марк прострелил Леве руку, Даша находилась в ужасном возбуждении. Она несколько раз рассказала им, а после и полицейским, что произошло на стройке, запинаясь только на том, как она столкнула Машу. Но именно это интересовало полицию, и ей пришлось подробно описать, как все произошло. Потом, сидя на узенькой грязной скамье в полицейском участке, она видела через мутное стекло, как Джой и Марк общаются с полицейскими, куда-то звонят, показывают на Дашу, расспрашивают Леву, безучастно сидящего на стуле с забинтованной правой рукой. В конце концов Леву увезли, а Джой и Марк вышли к Даше, и она долго выспрашивала у них все, что им было известно, так что уставший Марк в конце концов махнул рукой, сел рядом с Дашей и устало прислонился к стене. А когда Джой по второму разу начала рассказывать, как они через полчаса после Дашиного ухода с пляжа пошли за ней, прервал ее, и они довезли Дашу до «Сафиры».

Встречавший ее хозяин отеля, лица Бориса, Никиты, Аллы и еще кого-то из их группы, кажется, Володи, чьи-то голоса, участливо расспрашивающие ее, — все скаталось в ее голове в один ком из образов и звуков, казалось, кружившийся и кружившийся у Даши перед глазами. Чуть поодаль от всех этих людей стоял Максим. Потом вроде бы именно он помогал ей подняться в номер, с кем-то разговаривал. Чуть позже она почувствовала боль от укола на сгибе локтя, и на том воспоминания о прошлой ночи обрывались…

Даша встала, походила по комнате, и тут в дверь негромко постучали.

— Здравствуйте, — растерялась она, увидев на пороге Инну.

— Здравствуйте, Даша, — улыбнулась Инна. — Кажется, мы с вами переходили на «ты», но если вам так удобнее…

— Нет-нет, конечно, лучше на «ты», — встрепенулась Даша. — Извини, у меня в голове после вчерашнего все перепуталось. Проходи.