Елена Михалкова - Дом одиноких сердец

— И ты полагаешь, что тем зятем мог быть Денисов? — задумалась Даша.

— Почему бы нет? Вопрос — как это выяснить. Ладно, пошли домой, уже поздно. Проша, ко мне!

«Нечего ее бояться… Нечего ее бояться…» Такую нехитрую мантру Даша начала твердить на подходе к пансионату. Помогло, но ненадолго: как только она подошла к ограде, ей сразу стало не по себе. Встреча предстояла неприятная…

«Может быть, еще ничего и не получится», — сказала себе Даша.

Но она знала, что с одиннадцати до двенадцати у пациентов пансионата нет никаких процедур. День опять выдался ясный, и, значит, человек, с которым ей нужно было поговорить, скорее всего, сейчас мирно прохаживался по дорожкам или сидел на скамеечке. Оставалось только найти его и выяснить все, что нужно.

У ограды пансионата оказалось неожиданно шумно. Пара охранников стояли около будки навытяжку, а возле них раздраженно прохаживался крепкий бородатый дядька.

— Какого… Я спрашиваю, какого хрена вас не было на месте, Головлев?

— Я Илюху подменял, — пожал плечами парень.

— Здорово! Илюху! А Илюха где был? — с нескрываемым сарказмом осведомился бородатый.

— Семен Вадимыч, вы же сами сказали… — заныл второй охранник.

— Я тебе, дурила, когда это сказал, а? — перебил его бородатый. — Свои-то мозги есть в голове или только чужими живешь? Вы что, сами не понимаете — раз Кораблева выпихнули, значит, подменить его надо по-быстрому, чтобы пост не пустовал. Вот балбесы! — со злостью махнул он рукой и тут заметил Дашу, старавшуюся бочком проскочить мимо.

— А ты что здесь суетишься, а? — неожиданно набросился дядька на нее. — Уже час, как спрашивали про тебя!

— Про меня? — испугалась Даша. — Зачем спрашивали? Кто?

— Да уж, наверное, не затем, чтоб калачами тебя угощать! — рявкнул мужик раздраженно. — Тебе смену пора принимать, а ты вопросы дурные задаешь.

— Мне смену не надо! — постаралась оправдаться Даша. — Я у вас не работаю!

— Так ты не сиделка? — удивился бородатый, приглядываясь к Даше повнимательнее. — А кто такая?

— Я… я к пациентам…

— Семен Вадимыч, она по разрешению Раевой, — негромко подсказал охранник.

— А, блин, и точно! — вспомнил Семен Вадимыч. — Прошу прощения, ошибочка вышла. Проходите, пожалуйста.

Даша поспешно зашла в ворота и побрела по дорожке, а спустя пару минут ее нагнал сердитый Семен Вадимыч.

— Бардак, никто своей головой думать не умеет! — ругался он себе под нос, обгоняя Дашу.

— Простите, а что у вас случилось? — робко спросила она, не надеясь особенно на ответ.

Бородатый приостановился и раздраженно махнул рукой, глядя в сторону корпуса.

— Говорю же — бардак, — повторил он. — Сиделку уволили, кретина Кораблева тоже, а из этих, блин, работнички, как из палки…

В последнюю секунду он вспомнил о Даше и не стал заканчивать фразу.

— А за что уволили-то? — осторожно поинтересовалась Даша.

— За то, что спать нужно было меньше на рабочем месте! — рявкнул бородатый так, что Даша вжала голову в плечи. — А если уж и спать, так поодиночке, а не вместе! Вон, больная из-за них померла, доигрались! Жульетты, блин… Думают, раз старики, так ничего не замечают? Нет, они похлеще нашего все замечают. И хозяйке жалуются. А та что? У той разбор быстрый. Виноваты? Виноваты. Ну так получите полный расчет. И ищи потом новых дураков. Эх!

Семен Вадимыч сплюнул в кусты и быстро пошел к корпусу, продолжая ворчать на ходу. Даша посмотрела ему вслед, подумала и решила идти к пруду. Нужный ей человек должен был быть именно там.

И оказалась права — Виктория Ильинична Окунева прогуливалась около прудика, из которого исчезли рыбки, и всматривалась в темную воду. На подошедшую Дашу она бросила недобрый взгляд, а на приветствие ответила кивком. Но Даша настроилась решительно.

— Виктория Ильинична, вы не согласитесь побеседовать со мной? — спросила она с улыбкой.

— О чем же? — хмыкнула старушка.

— О некоторых фактах вашей биографии, — прямо ответила Даша.

Окунева вскинула голову и окинула Дашу пренебрежительным взглядом. Волосы ее, убранные в гладкий пучок, казались серебристыми под лучами солнца, и Даша опять вспомнила аккуратных фарфоровых кукол. Кукла Балерина.

— Опять собираетесь перетряхивать чужое белье? Как покойный Боровицкий? — скривив губы, поинтересовалась Виктория Ильинична.

— А он разве перетряхивал?

— А как же? Здесь, — Окунева широким жестом повела вокруг себя, — завистники, бездари, ничего не добившиеся в жизни. Вот им и хочется… хотя бы прикоснуться к чужой судьбе, особенно если она неординарна, самобытна… Все это подслушивание, пересказы, мелкая месть… Противно и недостойно, а люди упиваются!

Даша сочувственно покивала.

— Виктория Ильинична, но ведь вы можете исправить ситуацию, — осторожно предложила она. — Не нужно никаких пересказов — расскажите все сами. Я обещаю, что запишу все так, как вы захотите.

Окунева с интересом взглянула на нее.

— А вам-то это зачем понадобилось? Что вы вообще околачиваетесь у нас? Место себе заранее присматриваете?

От последнего вопроса Дашу передернуло, но она постаралась улыбнуться.

— Понимаете, Виктория Ильинична, здесь есть очень интересные люди. Я хочу написать большую статью в журнал. Вот, собственно, поэтому…

— А-а, так вы протеже Боровицкого! — поняла Окунева. — Ну что ж, если вы обещаете не идти по стопам своего учителя, не станете ничего додумывать от себя, то ваша статья может получиться. Подождите здесь, я принесу свою шаль. В моем возрасте нельзя безответственно относиться к своему здоровью.

Окунева легко поднялась со скамейки и пошла по дорожке, а Даша вытащила из сумки блокнот и задумалась. На сколько затянется беседа, было неизвестно, а впереди ждало еще одно дело. И оно было куда важнее биографии Виктории Ильиничны.

Спустя два часа она неторопливо возвращалась по парку, переваривая услышанное. Пожалуй, кое-что начало проясняться. Даше в который раз вспомнились слова Раевой: «Это неправильный мир». Сейчас она начала понимать, что управляющая, пожалуй, права.

Даша шла медленно, в парке было тихо, и, когда справа за кустами хрустнула ветка, она сразу услышала. «Не паниковать! Это просто упала сухая ветка», — приказала она самой себе, но сердце предательски провалилось куда-то к желудку и никак не хотело возвращаться обратно на место. Даша обернулась и за стволами деревьев увидела силуэт.

На сей раз человек в кожаной куртке не стал повторять прошлых ошибок. Во-первых, он натянул на лицо старый капюшон с прорезями для глаз. Во-вторых, он ждал бледную сучку не около выхода, а в самой глубине парка. «Хрен ты теперь сбежишь, тварь!» — довольно подумал он, разглядывая замершую женщину. Кастет в кармане приятно холодил руку. Человек не стал отказывать себе в удовольствии полюбоваться испуганным лицом женщины. К тому же простое нападение его не интересовало — нет, сучка должна была сначала испугаться! Авось лучше дойдет, что можно делать в жизни, а чего нельзя…