Дарья Калинина - Мулатка в белом шоколаде

— Через него я получала наркотики, — по-прежнему глухим голосом произнесла Малика. — То есть привозил мне их другой человек. Но шли они именно от Эдика.

— А потом ты распространяла их по студенческому городку?

— Да, тут и на факультете, — призналась Малика, стыдливо опустив глаза.

Кира промолчала. Наркотиками она заниматься упорно не желала. Ее интересовало убийство.

— И поэтому ты пригласила ее к вам на свадьбу? — обратилась она к Людмиле. — Чтобы напугать Петеросяна?

— Я хотела посмотреть на его лицо! Чтобы этот гад хоть на секунду потерял свою обычную самоуверенность! Чтобы хоть на мгновение ему сделалось скверно!

— Что же, — вздохнула Кира, — тебе это удалось. Он потерял не только самоуверенность, но и жизнь. А уж как ему было скверно, и не передать!

И присев, она посмотрела на двух замерших девушек.

— Ну, кайтесь! — сказала она им. — Кто из вас его прирезал?

Малика и Людмила обменялись испуганными взглядами.

— Это не я! — хором произнесли они.

— Мы его не убивали!

Кира покачала головой и обратилась к Малике:

— Тебя видели, когда ты шла следом за ним в павильон, — сказала она ей.

Малика молча кивнула. Губы она искусала так, что они у нее начали кровоточить.

— Я просила, чтобы он прислал очередную партию товара, — сказала она. — Мой порошок весь кончился. Клиенты нервничали. Да что клиенты? Я сама осталась без дозы.

— Но сегодня же у тебя наркотик был, — сказала Кира.

— Я нашла другой источник, — отвела глаза Малика. — Только там человек сам перепродает. Поэтому выходит дороже. Я взяла только себе и Люде.

— Да, — подтвердила Людмила. — Это так. Все верно. И Малика согласилась прийти на свадьбу и станцевать, чтобы иметь возможность поговорить с Эдиком.

— А ты сама не могла?

— Он отказывался со мной обсуждать эту тему, — сказала Людмила. — Требовал, чтобы я бросила употреблять наркотики. Говорил, что после нашей свадьбы все изменится. Но неделю назад он просто заявил, что наркотиков ни в его, ни в моей жизни больше не будет. И все…

— Значит, он решил выйти из этого бизнеса? — задумалась Кира. — Не желал больше торговать наркотиками?

— Да. Сказал, что ему как будущему депутату ни к чему подобный риск.

— Кто бы его выбрал в депутаты! — хмыкнула Кира.

— А кто знал, что он завязан с этим бизнесом? — пожала плечами Людмила. — Во всяком случае, избирателям бы этого никто не сказал. Мой отец собирался отвалить достаточно денег на предвыборную кампанию Эдика, чтобы заткнуть рты всем ушлым журналистам.

— И Петеросян решил, что быть депутатом выгодней, чем торговать наркотиками?

— Вот именно. Он совершенно завязал со своим прошлым. Дескать, уже не мальчик, чтобы так рисковать.

— А его сообщники?

— Не думаю, чтобы они были в восторге от решения Эдика. Если он вообще поставил их в известность.

— А мог и не поставить?

— Мог.

Ого! Ничего себе мотивчик для убийства адвоката! Если, конечно, эти женщины не лгут! Но что-то подсказывало Кире, что Малика и Людмила говорят чистую правду. Они и сдружились-то только на почве любви-ненависти к Петеросяну. Ну и на общем пристрастии к кокаину.

— Хорошо, — сказала Леся. — Мы вам верим. Вы Петеросяна не убивали.

У Людмилы и Малики вырвался вздох облегчения.

— Но все равно, расскажи нам: когда ты пришла за Петеросяном в павильон, где он хотел переодеться? — спросила Кира у Малики.

Малика задумчиво посмотрела куда-то на потолок, словно надеялась прочитать там ответ.

— Так нечего рассказывать, — произнесла она. — Он несколько раз повторил, что наркотиков от него ко мне больше поступать не будет и что я должна искать себе другой источник. А про него забыть. Совсем забыть.

— А потом?

— Я не отставала, и он меня прогнал, — ответила Малика и замолчала.

— Нет, — покачала головой Кира. — Не так. Расскажи подробнее. Нам сейчас важна любая деталь!

— В павильоне был кто-нибудь, кроме вас двоих?

— Нет, никого там не было, — ответила Малика. — Я и не входила внутрь. Он меня не пустил.

— Почему?

— Сказал, что я ему надоела. И что он мне и Люде еще припомнит эту выходку с тортом.

— А потом?

— Потом он вошел внутрь, а я вернулась в зал, взяла свои покрывала и ушла. Можете спросить у охраны! Они меня запомнили.

Еще бы им не запомнить эту полуголую шоколадку в цветастых покрывалах! Но, для того чтобы ударить человека в грудь ножом, много времени не надо. Хотя опять же, где Малика могла спрятать нож? В павильон она шла только в своих расшитых блестками трусиках и в такой же крохотной накидке.

— Поблизости от павильона видела кого-нибудь?

— Нет.

Подруги приуныли. Но внезапно Малика добавила:

— Видеть, я никого не видела, но слышала голоса.

— Где?

— Чьи голоса?

Видя их заинтересованность, Малика мастерски выдержала паузу.

— Могу я забрать вот это? — спросила она у подруг, показывая на пакетик с порошком.

— Если рассказ будет того стоить, — сказала Кира.

— Будет!

И Малика не обманула. Рассказывала она очень старательно, словно примерная ученица в школе.

После того как Петеросян чуть ли не пинком вышвырнул ее из павильона, она еще медлила, надеясь найти какие-нибудь аргументы, которые бы позволили ей переубедить мужчину.

Увы, ничего подходящего в голову молоденькой мулатки так и не пришло. И она уже хотела уйти прочь, но в это время до нее донесся чей-то голос. Голос был женским, и в нем отчетливо слышался гнев.

— И даже не думай! — произнесла женщина. — Ты не можешь так поступить с нами!

— А вы? — услышала Малика голос Петеросяна. — Вы — моя родня, вы могли так поступить со мной?

— Кто — я?

— Ты! И мои мама, отец, сестра и даже мой брат! Вы все отшвырнули меня!

— По-моему, ты все путаешь! — гневно произнесла женщина. — Валишь с больной головы на здоровую? При чем тут я?

— Ты же моя сестра! — воскликнул Петеросян. — Понимаю, родственники вынуждены были из-за моей выходки переехать. Вообще уехать из Еревана! Мама боялась выйти на улицу, стыдясь смотреть в глаза соседкам! От сестры отказался Армен.

— Но при чем тут я?

— Хотя Армен всегда был дураком, — брезгливо произнес Петеросян. — И неудачником. Уверен, он так и сидит в своей сапожной мастерской в Ереване!

— И что с того? Эдик, о чем ты вообще говоришь? При чем тут семья? Я же тебя любила, ты это знаешь!

— Любовь ничего не значит. Жениться и выходить замуж надо по расчету.

— Как ты? — зло спросил у него женский голос. — Как ты, мой дорогой братец?

— Тебя это не касается, сестренка!

— Ошибаешься! — произнес голос. — Как раз это меня и касается! Я давно поджидаю тебя тут! И я видела, как ты подарил своей девке браслет бабушки! Семейную реликвию! Какое ты имел право так поступить?