Ирина Градова - Вакцина смерти

Стажер тут же нырнул в соседний кабинет, где его временно расположили среди других сотрудников и где он не имел даже собственного стола (не заслужил еще!). В следующую минуту паренек вынырнул обратно, держа в руках пальто, а в зубах – кепку, какую мог носить молодой Шерлок Холмс. Видимо, эта одежка представлялась юнцу самой подходящей для роли сыщика. Правда, с некоторых пор майор начал замечать, что Трофименко, сознательно или нет, копирует его собственное поведение. Не зная, радоваться или огорчаться, Карпухин тем не менее чувствовал себя польщенным, напоминая себе, что даже юмористы на эстраде копируют только самых знаменитых и выдающихся артистов.

Никогда раньше майору не приходилось присутствовать на процедуре под названием «читка последней воли покойного». Он всегда считал это чем-то чужеродным для россиянина, пришедшим из американских фильмов о современной буржуазии, или уж совсем пережитком прошлого дореволюционных времен. Действо имело место не в доме профессора, а в конторе адвоката Шендеровича. Новое офисное здание, не к месту украшенное белыми львами из мраморной крошки, создавало впечатление респектабельности и благополучия. Именно в такое здание богатые и занятые люди предпочитают приходить для решения собственных проблем – оно подчеркивает их статус и вызывает чувство удовлетворенности тем, что нелегкий подъем по социальной лестнице увенчался чем-то по-настоящему стоящим. Шендерович занимал большой офис на втором этаже, укомплектованный секретаршей и несколькими помощниками. Майор со стажером подошли к стеклянной двери, и Трофименко услужливо распахнул ее перед начальником. Навстречу тут же поднялась Маргарита Кармина, словно забыв о том, что находится не в собственном доме и вовсе не обязана стоя встречать гостей.

– Не думала вас увидеть, Артем Иванович! – удивленно воскликнула она. – Что вас сюда привело – какие-то новости о деле Яши?

– Да нет, Маргарита Борисовна, – ответил он. – Мы здесь по просьбе вашего адвоката…

– Я счел, что вам будет интересно поприсутствовать!

Вкрадчивый голос заставил всех одновременно обернуться. Незаметно вошедший вслед за Карпухиным и Трофименко невысокий, лысоватый мужчина в светло-коричневом костюме из замши выглядел именно так, как должен выглядеть уважающий себя известный адвокат – дорого, но не вызывающе.

– Лазарь Ефремович Шендерович, – представился он, протягивая руку майору и абсолютно игнорируя Трофименко.

Карпухин пожал протянутую ладонь, с удивлением почувствовав крепкое пожатие холеной руки с маникюром и болтающимися на запястье дорогими серебряными часами: адвокат не походил на силача, но, очевидно, регулярно посещал спортзал. В пользу этого говорило и поджарое тело, и отсутствие обвисшего подбородка. С другой стороны, последнее, пожалуй, скорее являлось заслугой хорошего пластического хирурга, а не личного тренера.

– Вы правильно подумали, – сказал он в ответ на реплику адвоката. – Ну что, начнем? Я так понимаю, что все в сбо…

– Спасибо, что подождали!

Этот голос принадлежал молодой особе в сетчатых колготках – майор не видел таких с начала девяностых годов, когда все молодые девицы считали своим долгом нацепить модные тогда китайские изделия и щеголять практически голыми коленками в самый лютый мороз. Охранник, показавшийся из-за спины незнакомки, пробубнил, обращаясь с Шендеровичу:

– Лазарь Ефремович, она говорит, что вы вызывали…

– Все в порядке, Андрей, можешь идти, – махнул рукой адвокат и добавил, обращаясь к присутствующим: – Вот теперь мы и в самом деле можем начинать, потому что все в сборе!

– А кто, простите, эта дама? – удивленно подняв выщипанные брови, поинтересовалась Маргарита Кармина. – Мы, кажется, не знакомы?

– Вот и познакомимся! – невозмутимо заявила девица. Майор с веселым изумлением разглядывал ее, поражаясь полному отсутствию вкуса и вызывающей наглости, с которой она держится. Сколько же ей лет? Сильно наштукатуренное лицо делало определение возраста достаточно трудным делом: угольно-черные ресницы, обрамляющие глубоко посаженные серые глаза, иссиня-коричневая помада на тонких губах и толстый слой охристых румян на щеках. Короткое черное платье и туфли на двенадцатисантиметровой шпильке довершали живописную картину. Кроме странной девушки, адвоката и Маргариты Карминой в кабинете присутствовала также немолодая пара – низенький мужчина в очках и, судя по всему, его супруга. На лицах обоих застыли скорбно-выжидательные маски, как у людей, которые ни на что особенно не рассчитывают, но все же надеются. Майор решил, что это, должно быть, какие-то дальние родственники профессора, которых он решил упомянуть в завещании.

На глазах у всего честного народа Шендерович вскрыл большой белый конверт и приступил к чтению. Содержание завещания оказалось кратким.

– Я опущу казуистику, с вашего разрешения, – сказал адвокат. – «Завещаю моему двоюродному брату Зяме и его жене Анне мозаичный антикварный столик, который им всегда нравился, а также пятьдесят тысяч рублей и мамину вазу с незабудками…»

Старушка громко всхлипнула, особенно растроганная, как рассудил Карпухин, не маминой вазой или столиком, а именно денежной суммой – довольно скромной, но вполне существенной для двух небогатых пожилых людей. Дождавшись, пока женщина закончит выражать свои чувства, Шендерович продолжил:

– «Также своей любимой сестре Марго оставляю дом, в котором мы прожили последние двадцать лет, и двести пятьдесят тысяч рублей на книжке в Сбербанке».

Лицо Маргариты Карминой, до этого момента невозмутимое, внезапно сжалось и стало похожим на печеное яблоко, а в глазах сверкнули слезы, однако в отличие от своей кузины она не заплакала. Адвокат сделал эффектную паузу – то ли для того, чтобы позволить сестре Кармина выплеснуть эмоции, то ли чтобы присутствующие прониклись важностью момента – и закончил:

– «Моей дорогой Яночке и нашей дочечке Танюшке оставляю все свое остальное имущество, включая квартиру на Вознесенском проспекте, «Ситроен» и триста тысяч на карте, а также акции фармацевтической компании «Медресурс», на текущий момент стоящие около пяти миллионов рублей».

Маргарита Кармина подняла глаза от сжатых на коленях рук, оглядела людей, находящихся в помещении, приподнялась и, пару раз судорожно хватанув ртом воздух, рухнула на пол. Если бы не проворство стажера Трофименко, женщина непременно стукнулась бы головой о ножку тяжелого орехового стола адвоката, но парень вовремя успел поддержать ее голову. Шендерович тут же схватился за трубку телефона и вызвал «Скорую», пока остальные за исключением майора и Яны, продолжавшей спокойно восседать на стуле, положив ногу на ногу, суетились вокруг потерявшей сознание Карминой. Майор внимательно наблюдал за молодой женщиной, она же, в свою очередь, хладнокровно ответила на его пристальный взгляд и не отвела глаз, поняв, что Карпухин изучает ее, словно редкий вид насекомого.