Ольга Володарская - Отвергнутый дар

Сексом они занялись прямо на кухне. Рома и хотел бы переместиться в спальню, да Марта не дала. Она оказалась такой страстной, хоть и неумелой любовницей, что Акимин не успел оглянуться, как оказался в плену ее рук, ног, губ. От ее напора Рома немного ошалел, но это не помешало ему справиться со своей «задачей». То есть довести Марту до оргазма. Вообще-то он привык к другой расстановке ролей. Он – охотник. Он – соблазнитель. Он – доминант. Он, а не женщина! Роман подсознательно выбирал девушек внешне неприступных, даже надменных. Ему нравилось их добиваться. А когда доходило до секса, подчинять себе.

С Мартой же все получилось с точностью наоборот. Но Роме показалось это забавным. И он, прощаясь с Мартой, подумал о том, что встретится с ней еще. Хотя бы ради интереса.

В общем, девушка понравилась, но и только. Ни о какой влюбленности речи не шло. А вот Марта потеряла от Акимина голову. Поэтому и вела себя столь напористо. Она побоялась, что, если отпустит его, он больше не позвонит. А если произведет на него впечатление страстной любовницы, он захочет встречаться с ней. Марта очень старалась во время секса и весьма убедительно сымитировала оргазм – позже она со стыдом призналась в этом Роме. Когда Акимин ушел, она начала изводить себя сомнениями. Отдаться в первое свидание – это же верх глупости. Мужчина, так легко получивший желаемое (да и желал ли он ее?), не позвонит больше.

Но Рома позвонил! И они снова пошли в кафе, а затем к Марте домой. В этот раз секс был другим. А все потому, что Марта вдруг оробела и не проявляла инициативы. Это сделал Роман. Все произошло не так быстро, и Марта испытала самый настоящий оргазм.

Они стали встречаться довольно часто, пару раз в неделю. Роману Марта очень нравилась. С ней было приятно проводить время. И чем дольше они встречались, тем сильнее Акимин к девушке привязывался. Когда наступила осень и вернулись из деревни ее родители, Рома не перестал с Мартой видеться. Он был представлен ее маме и папе и, в свою очередь, познакомил ее со своими. И те, и другие родители стали воспринимать Рому и Марту как жениха и невесту, и молодые люди оставались друг у друга ночевать даже тогда, когда вся семья была в сборе.

Когда отношениям исполнился год, Марта начала делать Роме намеки. Она не требовала жениться на ней, но постоянно как бы вскользь упоминала о том, что отношения должны развиваться, и свадьба – естественное продолжение их романтического периода. Повстречались, и хватит. Пора уже семью создавать.

Рома и сам это понимал. Да и родители донимали. Постоянно одно и то же спрашивали: когда поженитесь да когда поженитесь? Рома неизменно отвечал: «Скоро», но шли месяцы, а Марта долгожданного предложения так и не слышала.

Когда Рома попал в больницу, она дежурила у его кровати днями и ночами, взяла отпуск за свой счет, чтобы ухаживать за любимым. Рома это оценил. И окончательно уверился в том, что если и жениться, то только на Марте. Но предложения ей так и не сделал. Родителям он объяснил, что не может сейчас позволить себе заводить семью. У него нет денег, чтобы ее содержать. Мать сказала – поможем, чем сможем. Отец – это все глупости, мы студентами поженились, и ничего. Но Рома был непреклонен. Он женится только тогда, когда будет способен обеспечить супругу и будущих детей.

Вскоре он ушел из своей газеты. Устроился в журнал. Начал зарабатывать. Снял квартиру. Купил машину. Но с женитьбой все тянул. Да, они с Мартой стали жить вместе, и она за глаза называла его «мужем». Но официально они считались сожителями, и Марта не чувствовала себя счастливой. Она уже не намекала, а открытым текстом говорила: «Я хочу за тебя замуж». А любимым ее вопросом был: «Когда ты женишься на мне?» Рома отвечал по-разному. Иногда отшучивался, порой замечал, что им и так хорошо, а когда Марта была особенно настойчива, обещал жениться сразу, как только заимеет свою квартиру.

Девушка ему верила. А Рома себе – нет. В глубине души он понимал, что отец прав. Глупости это все. Или, как сказали бы те, кого папа всю жизнь ловил, «отмазка». Рома не женился на Марте не из-за боязни финансовых трудностей и ответственности…

Просто он ее не любил! Она его – да. И это было понятно всем: и Роме, и его родителям, и Мартиным, и их общим друзьям. Она любила за двоих. И Роме порой казалось, что этого достаточно для семейного счастья. Но стоило вспомнить, каким счастливым он был, когда влюблялся, как его решимость улетучивалась. Жить без страсти до конца дней своих – это так скучно! А искать ее на стороне непорядочно. Да и опасно! Потеряв голову от чужой женщины, можно лишиться семьи. А тогда зачем это все: свадьба, клятвы, совместное имущество, а главное – дети. Выросший в полной семье, Рома не представлял себя в роли воскресного папы.

И все же решение нужно было принимать в ближайшее время, ибо терпение Марты не безгранично. Ей уже двадцать пять, и естественно, что она готова стать матерью. Другая давно бы забеременела, тайно перестав пить таблетки… Другая, но не Марта. Мама сколько раз советовала ей так поступить, но она отвечала: «Это нечестно!» – и продолжала ждать.

За то время, что Рома встречался с Мартой, ему нравились многие женщины. Нравились, и только. Раза три Акимин Марте изменил. Но ни одна из девушек не запала в душу. И Роман больше с ними не встречался. «Наверное, я старею, – думал он. – И уже не способен на ту страсть, которую испытывал раньше…» Но тут же возражал себе и вспоминал последнюю свою пассию. Ту, из-за ссоры с которой он и решился на звонок Марте. Как же он был в нее влюблен! И замуж бы ее позвал, если б она уже не была в браке, который не собиралась расторгать, потому что муж ее всем устраивал. В том числе как любовник. А на стороне она искала не столько сексуальных утех, сколько новых эмоций и подтверждения, что все еще чертовски хороша. Рома давал ей и то, и другое. И даже его ревность ей поначалу нравилась, однако вскоре стала напрягать. Но Акимин ничего не мог с собой поделать. Как представлял любимую в объятиях мужа, так сам не свой делался.

Их отношения длились полгода. Ровными они никогда не были, но первые два месяца походили на сказку. Даже ссоры не оставляли горького послевкусия обиды, а только сладость страсти следующего за ними примирения. Дальше стало хуже. Но все равно отношения приносили больше радости, чем огорчения. Последний месяц был мучительным для обоих. Оба понимали: надо расставаться, но сил на окончательный шаг не хватало ни Роме, ни его женщине. Так и мучили друг друга. И теперь даже после страстных объятий оставалось горькое послевкусие.

Точку в отношениях поставил Рома. Он просто больше не позвонил любимой. А она никогда не звонила первой. Была слишком гордой.