Юлия Латынина - Промзона

Цой поднялся в заводоуправление и посидел в предбаннике зама генерального. На его и Извольского несчастье, предбанник был абсолютно пуст: все руководители комбината были внутри, на совещании, и только молоденькая секретарша барабанила по клавишам. Цой сидел абсолютно неподвижно, пока не прошло тридцати минут: совещание оказалось неожиданно долгим. Цой подождал еще и сорок минут. И даже пятьдесят.

Через полтора часа, когда члены правления веселою толпой вывалились из кабинета, секретарша доложила:

— А этот, белобрысый, вас не дождался.

— Какой белобрысый? — поджав губы, уточнил замдиректора по производству.

— Ну какой-то кореец, который тут был. Альбинос.

В приемной заместителя генерального директора разом наступила мертвая тишина.

После этой истории два месяца от Цоя не было ни слуху, ни духу Говорили, что он бросил поп-звезду и завел роман с балериной. Говорили, что он бросил балерину и подобрал в канаве какую-то девку. Говорили, что он бросил девку и отмечает с поп-звездой медовый месяц на исторической родине. Извольский позвонил ему было по сотовому, Цой очень радушно его выслушал и сказал, что перезвонит через пять минут, а сейчас очень занят.

Цой, однако, не перезвонил. Перезванивать самому в таких случаях — значит терять лицо. И Извольский терять лица не стал.

Спустя два с половиной месяца Черяга, приехав на комбинат, пощелкал в компьютере по новостным агентствам и обомлел: короткое сообщение в «Интерфаксе» гласило, что сегодня решением Черловского арбитражного суда на АО "шахта им.

Горького" введено временное управление, а управляющим назначен Фаттах Олжымбаев, — ближний человек Константина Цоя. Это означало, что отныне 30% акций шахты, за которые было плачено двенадцать миллионов долларов, не стоят и копейки, потому что все финансовые потоки шахты пойдут через фирмы Олжымбаева.

А через полчаса к Денису прибежал начальник коксохимического производства и сказал, что звонили с шахты им. Горького и передали, что вертушки с углем не будет, пока комбинат не закроет задолженность за все предыдущие поставки.

Денис кинулся в соседнюю область. Цоя он, разумеется, не застал.

Бандюки, владевшие контрольным пакетом, как выяснилось, сидели в СИЗО — Цой упрятал их туда по договоренности с губернатором, чтобы не мешались делить пирог. Временный управляющий Олжымбаев принял Дениса очень радушно и тут же и поинтересовался у него, где денежки за отгруженный Денисовым фирмам уголь.

Олжымбаев был двадцатисемилетний парень, казах по паспорту, украинец по матери и туркмен по деду. Именно от деда и досталась ему породистая арийская внешность: высокий рост, светлые волосы и надменные глаза на чуть смугловатом, узкоскулом лице. Если бы из туркменов набирали в СС, Фаттах в первый же год стал бы штурмбанфюрером. Фаттах достал кое-какие документы и продемонстрировал, что фирмы Дениса Черяги грабили шахту по-черному, и возразить на это Денису было нечего.

— Фаттах, — сказал Черяга, — ты прекрасно понимаешь, что если бы Альбинос был на моем месте, он бы делал то же самое. Потому что у меня не было контрольного пакета. Я не мог это остановить.

Казах улыбнулся и сказал:

— Альбинос никогда не оказался бы на твоем месте. Потому что Альбинос — хозяин, а ты — и тут временный управляющий помахал в воздухе коносаментами на отгруженный уголь, — а ты дерьмо.

Денис побледнел:

— Фаттах, вам не стоит с нами ссориться. Ты отнял у нас собственность.

Ты отнял у комбината сорок тысяч тонн коксующегося угля в месяц. Из-за этого дела может выйти много изжоги. Я, между прочим, все-таки шеф службы безопасности АМК, а не Царандой, которого вы в СИЗО упрятали.

На это Фаттах ответил:

— Если шеф службы безопасности Извольского узнает о банкротстве собственной шахты из новостей, это свидетельствует об уровне службы безопасности. Исчерпывающим образом.

Спустя два часа после этого содержательного разговора Денис встретился в областном центре с обманутыми совладельцами шахты — представителями двух местных группировок и сорокалетним живчиком-бизнесменом по имени Гриша. Гриша, судя по рваному уху и некоторой легкости движений, деловую карьеру видимо тоже начинал в составе группировки, но потом остепенился, вырос над породившей его средой и ушел в бизнес. Гриша изо всех троих единственный отличался некоторой ясностью суждений, из чего Денис немедленно заключил, что именно Гриша-то и являлся организатором всех финансовых схем, ответственных за обнищание шахты, ибо схемы, хотя и были весьма примитивны, все же превосходили интеллектуальные возможности прочих акционеров.

Остальные же двое собеседников Дениса являли собой живое умственное убожество. Совершенно было непонятно, каким образом эти организмы умудрились дорасти до бригадиров и даже акционеров шахты: сам Денис им ничего сложнее поджога ларька никогда бы в жизни не поручил. Следовало надеяться, что третий акционер, местный авторитет по кличке Царандой, много выше их по интеллекту, — но Царандоя, как уже было выше сказано, по договоренности между Цоем и губернатором закрыли в СИЗО.

Оба придурка чрезвычайно быстро напились и начали громко орать, что сей же час поедут резать кишки гаду Фаттаху. При том и в самом деле рвались из-за стола на улицу, где их дожидался серебристый, как крышечка от пивной бутылки, «лендкрузер». Гриша с Черягой насилу их остановили, бригадиры раздавили еще по поллитровке на брата и согласованно упали мордами в салат, как в дурном кино про новых русских. Официантки ресторана почему-то раскатывали по залу в роликовых коньках, но без лифчиков, где-то в углу уже били друг другу морду, и вся обстановка настолько не соответствовала статусу Дениса, что он сам себе был чрезвычайно омерзителен.

Потом у Гриши зазвонил телефон, тот выслушал сообщение, спрятал мобильник в карман и сказал:

— Царандоя завтра выпустят.

— Точно выпустят?

— Точно, — сказал Гриша, — его на допрос к следователю забрали, завели в кабинет — а там вместо следователя Бельский и Фаттах. Ну, и договорились они, что Царандой отдает им долги шахты, а эти его взамен на свободу опускают. Так что я поехал.

— Куда?

— Долги оформлять. Они ж на мои фирмы записаны, не на Царандоя.

— Я бы мог у тебя долги купить, — сказал Денис. Гриша долго смотрел на Черягу.

— Извини, — сказал он, — но ты, Денис Федорович, в нашей области никто, и звать тебя никак. А Альбинос губернаторские выборы финансировал. Он меня порвет, как Тузик тряпку…

16 июня должен был состояться совет кредиторов, на котором официально должны были решить, что делать с шахтой, а 14 июня, в субботу, ему предшествовала встреча у губернатора, на которой тот же вопрос решался неофициально. На встрече должен был быть Извольский, но в последний момент у него случилась какая-то накладка, пришлось задержаться в Японии, а в Черловск поехал Черяга.