Татьяна Полякова - Уходи красиво

– Если бы вы не позвонили сегодня, я бы сама с вами связалась.

– Надеюсь.

Далее я в разговоре практически не участвовала, да и получился он довольно коротким. В связи «с открывшимися новыми фактами» Боков намеревался произвести повторный осмотр квартиры, принадлежавшей мне и моему брату, речь, как выяснилось, шла о родительской квартире. Ее, в отличие от той, где произошло убийство, осмотрели, по мнению следователя, недостаточно тщательно.

– Что вы надеетесь там обнаружить? – задал вопрос Артем. Боков улыбнулся.

– Любые детали, которые помогли бы раскрытию убийства.

Лично я не видела в его намерениях ничего особенного, и нервозность Артема, которую он пытался скрыть за маской профессионализма, была мне непонятна.

– Осматривайте на здоровье, – сказала я, желая побыстрее прекратить словесную перепалку двух юристов. Артем дернул щекой, должно быть, в обиде за то, что его стремление быть полезным по достоинству я не оценила, а Боков улыбнулся вторично.

– В таком случае мы могли бы отправиться прямо сейчас.

– Жаль, что ты не прислушалась к моему совету, – заметил Артем, когда мы вышли в коридор, где ожидали Бокова и его коллег.

– Не ты ли говорил, что надо дать людям возможность выполнить их работу?

– Мне это не нравится, – хмуро ответил он. – Темнит следак. Хотел бы я знать, что происходит.

Его опасений я не разделяла, при обыске мы будем присутствовать, если что-то и найдут в квартире, делу это лишь на пользу. Так думала я в ту минуту, не догадываясь, какой подарок готовит судьба.

Через полчаса мы входили в квартиру: я, Артем и Боков с двумя коллегами. Один из них удалился и вскоре вернулся с соседями-пенсионерами. Их устроили в креслах в гостиной, а Боков спросил, обращаясь ко мне:

– Кристина Олеговна, в квартире есть сейф, тайник или что-то подобное?

Вот тогда я почувствовала некое беспокойство, Боков вел себя так, точно знал, что следует искать. С минуту я размышляла, но ответила правду:

– Сейфа нет. Тайник в диване. Брат иногда там деньги хранил.

Я направилась к дивану с намерением показать, как открывается ящик, но один из мужчин остановил меня:

– Давайте лучше я.

Пожав плечами, я отошла в сторону и объяснила, что нужно делать. Тайник пуст, о чем мне было доподлинно известно, но беспокойство увеличилось. Я нашла глазами Артема, он стоял в дверях гостиной и, сдвинув брови, наблюдал за происходящим. Лист фанеры приподняли, я ожидала увидеть пустой ящик, а увидела довольно большой конверт. Это явилось полной неожиданностью, и я брякнула:

– Не может быть.

– Вы знаете, что находится в конверте?

– Нет, конечно. Впервые его вижу.

Конверт достали, положили на стол и попросили притихших пенсионеров подойти ближе. Артем, встав рядом со мной, разглядывал конверт. Он был из бумаги коричневого цвета, плотно набитый, но вряд ли тяжелый. Боков произнес приличествующие случаю слова, обращаясь в основном к пенсионерам, надорвал конверт и вытряхнул на стол его содержимое. Пять целлофановых пакетов с цветными тряпками внутри. Боков открыл первый пакет и извлек женские трусики. Пенсионеры озадаченно переглянулись, а я попятилась, потому что уже догадалась, что это. В каждом из пяти пакетов оказались женские вещицы: бюстгальтер, резинка для волос, сережки из белого металла в виде змейки, топ с блестками. Боков, дав точное описание каждого предмета, вновь убрал их в пакеты.

– Что это? – спросил Артем, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Эти вещи будут предъявлены для опознания родственникам погибших девушек, – ответил Боков. – Уверен, они их узнают.

– Вы что, хотите сказать...

– Я хочу сказать, что у каждой из убитых девушек в момент, когда тела были обнаружены, недоставало определенных вещей. Убийцы в некоторых случаях оставляют вот такие сувениры на память.

Если верить Бокову (а с какой стати мне ему не верить?), за эти годы погибло шесть девушек, передо мной пять пакетов – пять «сувениров» на память. А шестой брат носил при себе с ключами от машины. Артем стиснул мою руку и сказал тихо:

– Этого не может быть... – наверное, хотел меня утешить, вопрос: верил ли он в это сам?

– Эти вещи появились здесь уже после смерти моего брата, – произнесла я, поражаясь собственному спокойствию. – Приехав в город, я сначала остановилась здесь и тайник проверила. Он был пуст.

– То есть эти вещи вам подбросили?

– Вот именно.

Я-то боялась, что Боков меня и слушать не станет, но он выслушал, причем внимательно. Я рассказала о незваных гостях и включенном телевизоре. Тут же последовал вполне ожидаемый вопрос:

– Если все так, почему вы не обратились к нам?

Ответить на него было не так просто. Что я могла сказать? Я сомневалась в гибели брата и заподозрила, что в мое отсутствие в квартире был он? Такое заявление вызовет не один вопрос, а сразу множество. Пришлось бы рассказать то, о чем я бы предпочла молчать, точнее, о чем хотела бы забыть.

– Не было уверенности, что все это мне не показалось, – хмуро отозвалась я. – Я была в том состоянии, когда человек плохо контролирует себя, могла сама включить телевизор, а потом забыть об этом.

– Но теперь вы уверены в обратном? – нахмурился Боков, в голосе не было и намека на усмешку, но я не сомневалась: он мне не верит.

– Тайник был пуст. – «Расскажи ему о ноутбуке», – шептал внутренний голос, однако я понимала: расскажи я о нем, и лишусь последнего доверия Бокова, если оно, конечно, оставалось. Объяснить, почему я промолчала о ноутбуке, затруднительно, не вдаваясь в наши отношения с братом, но ноутбук – важная улика, которую я скрыла от следствия, а значит, следуя логике, могла скрыть и те улики, что сейчас лежат на столе.

Беседа с Боковым продолжилась в его кабинете, Артем сделал мне знак молчать, и теперь совета я послушалась, каждый свой ответ тщательно взвешивала и по возможности отвечала коротко «да» или «нет», мысленно то и дело возвращаясь к разговору с Нестеровым. Он был уверен: моего брата подставили и убийца кто-то из близких ему людей. Настолько близких, что знал о существовании тайника. Я-то думала, о нем было известно только нам двоим. Теперь подозрения Нестерова становились реальностью. И вместе с тем... что, если Виктор предполагал подобное развитие сценария, оттого и исчез заблаговременно? «У меня паранойя или в моих догадках что-то есть?» – в который раз задалась я вопросом.

Лишь ближе к вечеру мы покинули кабинет Бокова, голову разламывало от боли, и вновь возникло чувство, что меня умело дурачат, вот только кто? В тот момент доверять кому-либо я была не склонна, впрочем, и ранее особой доверчивостью не отличалась. Боков мог думать что угодно, но я-то знала: «сувениры» появились в тайнике совсем недавно, уже после того, как я покинула квартиру. Обнаружив следы чужого пребывания, тайник я не проверила. Допустим, я бы это сделала и нашла конверт, отдала бы я его Бокову или предпочла перепрятать? Вопрос, ответить на который не так просто. Но теперь я со всей отчетливостью поняла: храня свои секреты и стараясь разобраться в происходящем самостоятельно, я вношу еще большую путаницу. И жалела, что не рассказала всей правды, к каким бы последствиям лично для меня это ни привело, однако, хотя эта здравая мысль в голове присутствовала, вернуться в кабинет Бокова я так и не решилась.