Татьяна Гармаш-Роффе - Золотые нити судьбы

– Я плохо представляю себе маньяка, который запал бы на беременную женщину.

– Реми, подожди, не говори так… У них же, больных на голову, разные идеи бывают… А вдруг он как раз хотел, чтобы у него появились одновременно и жена, и ребенок? Или у нее еще ранний срок, и посторонние о ее беременности не догадываются?..

– Все может быть, – туманно ответил Реми.

Воображение Ксюши его одновременно восхищало и дезориентировало. Как любой сыщик, частный или официальный, он основывался на фактах, шел по их знакам, по их осколкам и щепочкам, оставленным преступником вокруг злодеяния. Мотив же фактом не являлся: весьма часто он обнаруживался лишь в конце расследования, когда преступник начинал давать показания.

Разумеется, предположение о мотивах могло направить на нужный след. Но Ксюша обрушила на его голову такое количество возможных вариантов (при отсутствии фактов!), что Реми ощутил легкий приступ головной боли. У нее, без сомнения, есть литературный дар, но…

Но в реальной жизни, в реальном – а не литературном! – преступлении и расследовании оного столь яркое воображение становилось врагом. Когда версий слишком много, то, считай, нет ни одной! Хуже того, такой чисто умственный, абстрактный, литературный подход заглушал интуицию! Вот чего не понимала его жена…

Говорить об этом Ксюше он не стал. Она впервые участвует в следствии, причем с таким упоением, что разочаровывать ее было бы просто свинством с его стороны.

Кроме того, истины, изрекаемые в виде сентенций, ничему не учат. Только опыт, только он способен научить! Если все сложится удачно в этом деле, то Ксюша сама увидит, сама поймет, насколько бессмысленно множить «теории» в отсутствие фактов.

Лишь одна ее гипотеза была ценной: Ирину устранили потому, что Лизы больше нет в живых.

Но это тоже только гипотеза .

Загорать и купаться больше не хотелось. Они собрали пляжные сумки и пошли бродить по городу. Ксюша в Ницце бывала не раз, так что осматривать достопримечательности не тянуло, тем более что город ей не особо приглянулся. Но нужно было чем-то занять время в ожидании звонка Алексея, и они слонялись по улицам безо всякой цели, присаживаясь иногда в кафе по пути – там кофе выпить, там мороженое съесть…

Наконец Кис позвонил. Реми долго слушал рассказ Алексея, что-то записывал, а потом принялся излагать факты Ксюше. Странные факты, прямо скажем!

…Мать Лизы показалась Алексею значительно старше, чем он ожидал. Хотя дело могло быть не в возрасте: потухший взгляд выдавал привычную усталость и то безразличие, которое нередко является результатом хронической депрессии. То ли жизнь совсем не баловала эту женщину, то ли характер у нее безрадостный.

– Я детектив Алексей Кисанов, я вам звонил час назад.

Женщина кивнула и отступила, открывая перед ним дверь.

– Что за срочность такая, раз вам с Лизой связаться понадобилось?

Алексей удивился: мать не забеспокоилась, не вскинулась с вопросом «Что с моей дочкой случилось?»

– Как я понимаю, отношения с дочерью у вас неблизкие, – предположил он, оглядывая бедную двухкомнатную квартиру по дороге на кухню, куда вела его хозяйка.

– Как же не близкие, в одной квартире живем, куда уж ближе! – усмехнулась она, обернувшись.

Алексей ощутил запах алкоголя. Следов хронического алкоголизма на ее лице не наблюдалось, – стало быть, Галина Мироновна попивает от случая к случаю. Но случаи эти не так уж редки, без сомнения. Это объясняло то впечатление, которое произвела на Алексея ее депрессивная внешность.

– Однако вы не знаете, к кому Лиза уехала…

Женщина села за кухонный столик, сделала жест незваному гостю: садитесь, мол. Алексей устроился напротив.

– Взрослая она девица, самостоятельная. Куда пошла-поехала – мне не докладывает. Со мной ни в чем не советуется. Ребенка рожать вот без мужа вздумала, а у нас ни места нет, ни денег! Сама безотцовщина, неужто мало ей?

Говорила женщина напористо, с неостывшим в голосе осуждением, – видимо, часто ссорились мать с дочерью… Немудрено, что Лиза при первой же возможности смылась – отправилась в гости к кому-то во Францию!

– Простите мне нескромный вопрос… Лизин отец, он?..

Кис не стал договаривать фразу, предоставив женщине ее закончить.

– Он – скот! Бросил меня, как узнал, что беременна, – поджала она губы. – Так он хоть бросил , я ничего не могла сделать, не за штанины же его было хватать! А Лизка, она сама не хочет замуж! От сокурсника залетела, он даже жениться предлагал, так нет же, она хочет ребенка оставить и при этом поджидать великой любви! Парня этого она, видите ли, не любит! А с ребенком в подоле найдет, конечно ж! – ехидно проговорила Лизина мать.

Местами лавируя, местами неопределенно соглашаясь, дабы не вызвать гнев Галины Мироновны, Кис в конце концов сумел получить информацию, которая показалась ему весьма любопытной.

Итак, Лиза, будучи на седьмом месяце беременности, сдала сессию за последний курс не полностью и принялась оформлять академический отпуск. Отец ее ребенка Галине Мироновне известен, хотя не лично: Лизин сокурсник и приятель. Лиза вроде бы была в него влюблена, но очень скоро пришла к выводу, что лучший «формат» для их отношений – это дружба. Замуж за него Лиза выходить отказалась наотрез, однако беременность решила сохранить. Не столько из жажды иметь ребенка, сколько из соображений, что аборт может сказаться на ее здоровье и способности к деторождению в будущем.

Мать решение Лизы приняла в штыки: отчасти из-за беспокойства за судьбу дочери, отчасти из-за финансовых трудностей. Жили они более чем скромно: Галина Мироновна трудилась на швейной фабрике с зарплатой в десять тысяч рублей, Лиза получала крошечную стипендию, которая, ввиду ее «академки», должна и вовсе исчезнуть. Правда, была у них квартира покойной бабушки, которую они сдавали, получая за нее двадцать тысяч. Но интересный нюанс: бабушка Лизы приходилась бабушкой и ее двоюродной сестре Ирине. В силу чего наследство принадлежало обеим внучкам (так завещала бабушка), а доход от сдачи квартиры делился поровну между кузинами. Итого, Лиза с матерью вдвоем жили на двадцать тысяч рублей (зарплата Галины Мироновны плюс половина от сдачи квартиры), а в перспективе эту сумму предстояло делить не на двоих, а на троих, с учетом грядущего младенца. Выходили совсем крохи…

Сдачей бабушкиной квартиры занималась Лиза. Когда жильцы неожиданно съехали, Лиза дала объявление в газету. Откликнулся на него какой-то агент по недвижимости, предложивший сдать квартиру иностранцам, французам. За это денег обещали в два раза больше, с условием, что Лиза будет заодно служить гидом своим постояльцам. Так что Лиза с ними две недели «валандалась», как выразилась Галина Мироновна, – возила их по всяким московским достопримечательностям. Дочка была рада: она французский в университете учила и сочла, что, помимо денег, выйдет ей еще и практика в языке.