Елена Михалкова - Манускрипт дьявола

В классе воцарилась тишина. Нонна Викторовна замерла, губы на ее лице сжались не в полоску даже – в красную нить. Постепенно они приняли нормальные размеры, но до этого прошло не меньше минуты.

– Я вас поняла, мама Арефьева, – сказала наконец учительница. – Не хотите заниматься сыном? Предупреждаю вас со всей ответственностью, что вы получите педагогически запущенного ребенка. И тогда, пожалуйста, не приходите ко мне с жалобами на его успеваемость.

– Хорошо, – кивнула Татьяна. – Не приду.

И села на свое место.

Остальных детей Нонна Викторовна «разобрала» уже без прежнего блеска в глазах. Вернувшись домой, Татьяна прижала к себе Максима, вздохнула и подумала, что своим выступлением обеспечила сыну придирки учительницы.

– Слушай, Максимыч… – сказала она, теребя сына за оттопыренное ухо. – Если у тебя в школе чего пойдет не так, ты сразу мне говори, ага? Обещаешь? Обещай, свиненок!

– У меня в школе все хорошо, – прогудел Максим. – Но я тебе скажу, если побью кого-нибудь.

– Если побьешь, можешь не говорить, – рассмеялась мать. – Мне доложат.

Подумав о матери, Максим решительно встал, собрался с силами и вновь «ласточкой» прыгнул в воду. Река сопротивлялась вторжению, выталкивала его, будто выплевывала, но он упорно пробивался к золотистому кружочку, тускло поблескивавшему на дне. Пространство играло с ним: стоило Максу немного погрузиться, как ему начинало казаться, что он плывет не вниз, а вверх. Там, наверху, в черноте светило крошечное солнце, до которого нужно дотянуться.

На этот раз ему удалось подплыть совсем близко, и монетка уже была почти в его пальцах. Но в последнюю секунду водоворот, будто издеваясь, закружил Максима, отбросил назад, и очнулся он снова на берегу.

Тяжело дыша, Макс перевернулся на спину и уставился на небо. Пока он нырял, оно стало совсем низким, и Арефьев разглядел в его волнах нескольких крупных темных рыбин, расправивших плавники как крылья.

Только теперь Максим отчетливо осознал, что времени у него остается все меньше и меньше.

Воображение играло с ним странную штуку: прикрывая глаза, он видел, как противоположный берег поднимается из воды, становясь высоким, обрывистым, и различал на нем две фигурки, скачущие верхом по самому краю. Сощурившись, Арефьев смог разобрать, что это две девушки. Первая – темноволосая, вторая – русая, едва поспевающая за хозяйкой.

Внезапно Максим понял, кто перед ним, и тут же – словно к глазам приставили бинокль – всадницы приблизились, оказались совсем рядом.

– Ольга Павловна, не уйдем! – отчаянно крикнула русая, стуча по бокам низкорослой лошадки босыми пятками. – Близко они!

Та, кого она назвала Ольгой, резко повернула коня, осадила, вглядываясь вдаль, закусила губу.

– Пашенька… – начала она, тяжело дыша. – Ты вот что… садись на моего Маркиза и скачи в город. Луна устала, ей тебя не вывезти.

– Как же так… Ольга Павловна, а вы?!

– Догонят они нас, Паша, – обреченно выдохнула девушка. – Обеих убьют. А если я останусь, за тобой не погонятся.

– Святый Боже, да что ж вы такое говорите-то?! – Паша заплакала. – Неужто я вас брошу?

– Бросишь! Я тебе приказываю!

Ольга спрыгнула на землю, перехватила крепче повод.

– А я вашего приказа не послушаюсь! – крикнула девушка. – А ну вертайтесь на Маркиза! Или уж обе в реку прыгнем, чтоб живыми убивцам не даваться!

– Да если б ты, дурочка, плавать умела! – в отчаянии воскликнула Ольга, и вдруг лицо ее озарилось. – Господи, Паша, а ведь в самом деле… А ну слушай меня!

Где-то совсем рядом с Максимом взревела река, словно предчувствуя добычу. Плеснула волна, и спешившиеся всадницы на обрыве вновь оказались далеко, а затем силуэты их и вовсе размыло водой, будто нарисованные на песке.

– Нет, это не конвульсии, конечно, – устало сказал нейрохирург, которого Борис Осипович привел в палату. – Он просто видит сон.

– Может быть, нам… – начал Борис, но тут в палату заглянула медсестра, перебила его на полуслове:

– Иван Степанович, Сапожников уже здесь, вас спрашивал!

– Прекрасно! – оживился врач. – Ну все, сейчас на томограмму, а там будет ясно, чего ожидать.

Когда Максима увезли, Борис Осипович рассеянно погладил подушку, зачем-то потрогал капельницу и с силой провел рукой по лбу. «Все будет хорошо, – сказал он себе. – Все будет хорошо!»

Но это не помогло. Борис Осипович вдруг снова ощутил стойкий запах реанимационной палаты, к которому, казалось, так привык за эти несколько суток, что уже не замечал, и этот запах выбил у него все зачатки уверенности в хорошем.

Он огляделся вокруг, будто ища то, что могло бы придать ему душевных сил, и, не увидев ничего подходящего, сунул руку в карман – за сигаретами. Как будто здесь можно курить! Пачки в кармане не оказалось – она давно была выкурена возле госпиталя, – а вместо нее пальцы нащупали холодный кругляш. Борис Осипович, никогда не носивший мелочь в карманах, вытащил его – и золотая монета с профилем Николая Второго блеснула на его ладони. Он вспомнил, что обнаружил ее забытой на полке почти сразу после отъезда Максима, и даже позвонил ему, но тот не слышал звонка, а когда наконец взял трубку, был уже слишком далеко, чтобы возвращаться. Максим огорчился: эту монетку, которую когда-то отчим спрятал под лестницей в овраге, он всегда брал с собой в походы – «на счастье». После того как Борису Осиповичу позвонили из госпиталя, он, не задумываясь, сунул монету в карман – и забыл про нее.

«Хорошо, что не потерялась», – подумал он теперь, вертя ее в пальцах. Подкинул несколько раз, следя за ее вращением, и почувствовал, что успокаивается.

Борис Осипович переложил монету в нагрудный карман и тщательно застегнул его. «Отдам Максиму, когда придет в себя».

Для очистки совести Сергей все-таки поехал в фирму, которая наняла на работу Наташу Куликову, но, как и опасался, не услышал ничего, что могло бы пролить свет на ее похищение. Сотрудники сообщили, что их уже допрашивали «товарищи из милиции», но и тем повезло не больше, чем Бабкину.

– Ох, ничегошеньки мы не знаем! – удрученно сказала ему девушка-менеджер. – Какой-то бред… Наташку похитили! Просто в голове не укладывается! Может, это какой-нибудь поклонник? Я так следователю и сказала: «Наташа – такая девушка, что от нее глаз не отведешь, она многим у нас нравится. Вдруг нашелся псих, который решил ее в подвале заточить и любоваться ею?» Между прочим, даже книга такая есть… Что-то там про бабочек в названии. Как раз об этом! Я следователю говорю: «Вы почитайте, может, полезные выводы для себя сделаете».

– А следователь что? – не удержался от вопроса Бабкин.

– Сказал – обязательно прочитает.