Елена Михалкова - Иллюзия игры

Вместо тяжелых коричневых портьер и немарких серых покрывал привезли яркие, бело-синие, с чайкой, расправившей крылья над волной. Отель повеселел, оживился, засверкал чисто вымытыми окнами, отражая в стеклах морскую синеву. Перед входом соорудили небольшой фонтан, неизменно радовавший детей и удивлявший взрослых: очень уж неподходящая, на первый взгляд, скульптура была выбрана для него.

– Пойду отчитываться, – сообщил менеджер красавице Олесе. – Не поминай лихом.

Он работал недавно и все еще побаивался хозяина. Странный человек, непростой, с причудами. Взять хоть этот фонтан… А отчеты! Каждый день в четыре часа старший менеджер обязан был доложить, все ли в порядке. Простое дело, но Саша отчего-то всегда робел, когда выпадала его смена.

Он пешком взбежал на третий этаж, торопливо прошел по коридору и остановился перед дверью с тем чувством, с которым вызванный к директору школьник замирает возле учительской. Одернул пиджак – и лишь затем постучал.

Кабинет, куда его провели, выходил окнами на море. Возле окна стоял огромный глобус, а возле него на маленьком столике россыпью валялись фишки. Рядом возвышалось искусственное дерево всего с тремя ветвями – толстыми, короткими, росшими строго перпендикулярно стволу.

Хозяин «Чайки» сидел в глубоком кресле с книжкой О’Генри и отложил ее, когда менеджер вытянулся перед ним.

– Александр, мальчик мой, ты же не на плацу, – ласково сказал он. – Вольно. Что у нас новенького?

– Все в порядке! – отрапортовал Саша, не отреагировав на команду «вольно». – Последний заезд был в пятнадцать тридцать, жалоб не поступало.

– С завтраками разобрались?

– Да, фрукты уже привезли. С поставщиком договорились.

– Славно, славно…

Человек, сидящий в кресле, задал еще несколько вопросов и отпустил менеджера, вполне удовлетворенный его отчетом. Когда паренек ушел, держась навытяжку и разве что не маршируя, он поднялся и встал возле окна.

– Прр-рошу! – раздался хриплый простуженный голос из угла.

– О чем ты меня просишь? – полюбопытствовал старик, не оборачиваясь.

К нему подлетел попугай и уселся на одной из ветвей дерева, осторожно переступая когтистыми лапами.

– Пр-ррошу! – строго повторил он и вдруг добавил совершенно человеческим голосом: – Долго не гуляй!

– Не буду! – пообещал Михаил Степанович.

Он погладил Прохора по макушке, и тот подставил голову, ластясь, точно кошка.

Старик взял трость, закрыл кабинет и неторопливо спустился по лестнице. Он миновал засаженную цветами террасу и вышел на небольшой балкончик, откуда была видна вся территория «Чайки». Облокотившись на перила, Гройс постоял пару минут, наблюдая за отдыхающими, и перевел взгляд вправо.

Там, неподалеку от входа, бил небольшой фонтан – достопримечательность отеля. Скульптор поработал на совесть и сумел передать сходство. Глядя, как из клюва мраморного попугая, надменно взирающего на плещущихся детей, выплескивается струя воды, Михаил Степанович негромко рассмеялся.

Солнце сверкнуло в россыпи брызг, и над головой попугая вспыхнула крошечная радуга.