Антон Леонтьев - Часовня погубленных душ

На выходе из морга Илья заметил высокую дородную даму лет пятидесяти с короткими огненно-рыжими волосами и сдобным лицом. На необъятной груди дамы сверкала огромная аляповатая брошь в виде паука. Рядом находился тщедушный молодой человек с фотоаппаратом. Распахнув кровавые губы, за которыми блеснули неестественно белые, наверняка фальшивые зубы, дама ринулась к Илье, взывая зычным басом:

– Илья Евгеньевич! Что вы можете поведать средствам массовой информации Заволжска о кошмарном происшествии, расследованием которого сейчас занимаетесь? Неужели дядя Крюк вернулся, причем день в день после своей бесславной кончины двадцать пять лет назад?

Дама тыкала следователю под нос диктофон, а фотограф щелкал камерой. Илья довольно грубо отпихнул субтильного парня в сторону, выхватил у журналистки диктофон и выключил его.

Дебелая белозубая дама была ему отлично известна. Вернее, лично он ее не знал, однако был наслышан о Ларисе Звездинской, главном редакторе местной желтой-прежелтой газетки «Наш город». Издание, возглавляемое мадам Звездинской (ее настоящая фамилия была Бормотухина), специализировалось на перепечатке дешевых сенсаций из столичных изданий и распространении изобретенных в недрах собственной редакции слухов и сплетен. Еще Лариса была председателем Фонда жертв дяди Крюка (так сию организацию именовали в народе, в действительности же она носила иное, мудреное название) – больше четверти века назад маньяк Онойко убил младшую сестру тогда еще начинающей журналистки. Бормотухина-Звездинская лихо пила коньяк, курила сигары, обожала лишать девственности застенчивых молоденьких сотрудников и коллекционировала затейливых форм броши, коих у нее, по слухам, было больше семисот.

– Никаких комментариев я давать не намерен! – процедил сквозь зубы Илья, возвращая мадам редакторше диктофон и пытаясь протиснуться мимо.

Но не тут-то было. Звездинская явно не желала упускать его.

– Нам все известно, – завопила она. – Убийца отрезал жертве голову и унес ее с собой, а это почерк дяди Крюка! Кроме того, на теле жертвы насчитали двадцать восемь ранений! Онойко возобновил убийства? Как вы можете объяснить данные факты?

Илья ничего объяснять не собирался. Он прошествовал к ждавшему его «уазику», а Звездинская проорала ему в спину:

– Форменное безобразие! Власти и правоохранительные органы пытаются скрыть от жителей города правду! Однако мы, представители СМИ, не дадим вам замолчать факт жестокого убийства! Илья Евгеньевич, правда ли, что в причастности к смерти девицы по имени Оксана подозревают сына нашего драгоценного мэра, Екатерины Станиславовны? Неужели он и есть новый Онойко?

– Никаких комментариев, я же сказал! – бросил Илья через плечо, плюхаясь на сиденье. Меньше всего ему хотелось отвечать на вопросы Звездинской, которой все равно требовалась не информация, а исключительно сенсация.

Редакторша просунула толстую белую руку, сверкавшую множеством перстней, в открытое окошко – в кулаке был зажат диктофон – и гаркнула:

– Илья Евгеньевич, общественность имеет право знать все кошмарные детали! Маньяк Онойко загубил двадцать семь жизней, и вот новое убийство. Значит ли это, что и на сей раз многие из жителей Заволжска станут его жертвами? Когда вы намерены дать пресс-конференцию?

«Уазик» затарахтел. Илья снова выхватил у журналистки диктофон. Автомобиль тронулся с места. Смешно переваливаясь с боку на бок, Звездинская заголосила:

– Отдайте диктофон! Ну, кому говорю! А не то я накатаю на вас заявление!

– А, так это ваш… – с деланым недоумением протянул Илья. – Тогда, конечно, заберите!

И он швырнул диктофон в окошко. Тот, брякнувшись об асфальт, разбился. Бормотухина-Звездинская запричитала, склоняясь над его обломками.

– Как же вы неловки! Сами виноваты, надо было ловить! – крикнул мстительно Илья.

А затем обратился к шоферу:

– Давай, гони побыстрее отсюда!

Подняв с асфальта диктофон и убедившись, что аппарат не работает, дама горестно вздохнула. Однако не в ее правилах было впадать в уныние.

– Фотографии Новгородцева у тебя имеются? – спросила она фотографа, на что тот ответил положительно. – Ну что же, Илюша, ты мне еще ответишь за разбитый диктофон… – прошипела Звездинская, в голове которой уже созревала новая сенсационная клеветническая статейка.

– И это все, клянусь вам! – произнес испуганным тоном парень, сидевший перед Новгородцевым.

Илья еще раз взглянул на бумаги, лежавшие на столе. Тимофей Данилов, семнадцати лет от роду, до вчерашнего дня – ученик гимназии № 8. И, как выяснилось, лучший друг Никиты Стекольщикова.

На него Илья вышел через Марину Большакову. Постепенно ему удалось восстановить картину того, что случилось прошедшей ночью.

– Значит, вы утверждаете, что после ссоры с Никитой Стекольщиковым покинули с Мариной Большаковой часовню на заброшенном кладбище и направились пешком обратно в город? – спросил Илья. – Однако как же объяснить тот факт, что вы оказались в ночном клубе «Змей Горыныч» около половины пятого утра? Так быстро попасть туда вы физически не могли!

Вопрос звучал угрожающе, однако сам старший следователь был уверен, что сидевший перед ним перепуганный юноша не имеет отношения к убийству Оксаны Полторацкой. Подозрительно, конечно, что он являлся ее другом, ведь в большинстве трагических случаев убийцами оказываются именно мужья и бойфренды, однако у Данилова имелось алиби – он покинул часовню вместе с Мариной Большаковой, когда Оксана Полторацкая была еще жива и здорова. Илья не верил в то, что Большакова прикрывает Данилова, обеспечивая ему фальшивое алиби. Тот откровенно рассказал о своей ссоре со Стекольщиковым и о том, что Оксана, являвшаяся вообще-то девушкой Тимофея, предпочла, однако, остаться в обществе сынка мэрши. Конечно, при других обстоятельствах это можно было бы расценить как весомый повод для убийства из-за ревности, и все же Новгородцев верил показаниям Данилова и тому, что мальчишка к убийству не причастен.

Тот, кто убил Оксану Полторацкую, действовал не спонтанно, а в соответствии с заранее составленным адским планом. И следователь не мог себе представить, что вот этот семнадцатилетний юноша является жестоким маньяком, отрезавшим своей подруге голову лишь за то, что она предпочла ему общество избалованного сынка градоначальницы. Да и Марина Большакова, которую допрашивали в соседнем помещении, уверяла: когда они с Тимой покинули кладбище, Никита и Оксана были в полном порядке.

– Мы тормознули попутку, – пояснил Тимофей.

– Ночью? Попутку? На пустынном шоссе? – протянул Новгородцев, отлично уже знавший, что парень говорит правду. Ведь то же самое утверждала и Марина. Более того, девушка даже запомнила номер автомобиля, подвозившего их, и смогла толково описать мужчину, находившегося за рулем. Илья уже успел переговорить с ним, и тот полностью подтвердил показания молодых людей. Тот человек подбросил неожиданных пассажиров до ночного клуба, а затем отправился к себе домой. Так что убить Оксану ни Тимофей, ни Марина никак не могли.