Валерия Вербинина - Девушка с синими гортензиями

– О, женщины! – раздраженно воскликнул Видаль, когда со своей спутницей наконец оказался на улице. – Пять минут назад инспектор сказал ей, что она овдовела, а мадам уже готова кокетничать с первым встречным… – Журналист дернул ртом и ослабил ворот рубашки.

– Ну, по крайней мере, мы от нее кое-что узнали, – отозвалась мадемуазель Алис. – Займитесь Тенаром и Обри, выясните все насчет наследств и заодно проверьте сведения об Андре Фонтане. Звоните мне, как только удастся узнать что-нибудь ценное. На сегодня пока все, не смею вас задерживать. Завтра мы продолжим расследование.

Дама тепло улыбнулась Видалю и, поудобнее перехватив сумочку, зашагала по тротуару, а репортер отправился к себе в редакцию.

Он прошел сквозь суматоху и толкотню, которая царила на всех этажах большого здания в барочном стиле, – готовился очередной выпуск газеты. Трещали и звенели пишущие машинки. Автор «подвального» романа – то есть романа с продолжениями, печатавшегося из номера в номер внизу четвертой страницы, – лихорадочно переписывал на краешке стола финал главы, потому что тот не устроил редактора. Секретари метались между кабинетами, принося новые телеграммы о мировых событиях.

– Что там, ребята?

– У меня Москва!

– А у меня Китай!

– Поезд сошел с рельсов!

– Германия не нужна?

В одном из помещений девушка в золотистых кудряшках, коротко стриженная по новой моде, подняла голову, узнала Видаля и улыбнулась.

– Пьер! Вас искал мсье Ремийи.

Ремийи работал в архиве, и именно к нему Пьер обычно обращался, чтобы узнать или уточнить какие-то данные. Видаль свернул на боковую лестницу и спустился в подвал, где сидели архивисты. При его появлении округлый, солидный мужчина поднялся с места. Из жилетного кармана выглядывала золотая цепь часов – такая же округлая и солидная, как и сам архивист.

– Я нашел твоего Жерфо, – сообщил Ремийи. – В Бордо.

– А родственники другого матроса, Шавийара?

– Я связался с морским министерством. Он из Версаля, оказывается. Там есть лавочка мадам Шавийар, существует довольно давно. Вот адрес… Может быть, это его мать. Обри, о котором ты говорил, пока не могу отыскать. Но…

– Поищи его в африканских колониях. Есть сведения, что он получил там наследство.

– Хорошо. Что касается дворецкого Фонтане, то он…

– Покончил с собой, я знаю. Поищи его родных, мне нужно знать, с кем он обсуждал случившееся на яхте.

– Думаешь, это вам поможет?

– Пока самый подробный отчет о деле мы получили из вторых рук, – серьезно ответил Видаль. – Дама оказалась права – ничем нельзя пренебрегать.

– Как вам работается вместе?

– Нормально. Действительно, нормально.

Журналист вытащил из кармана кошелек и положил на стол купюру. Ремийи был настоящим кладезем всяческих данных, но даже кладези нуждаются в поощрении.

– Ты, Пьер, – сказал архивист, пряча деньги, – еще спрашивал насчет Евы Ларжильер. Она теперь сестра Мария. Месяц назад находилась в христианской миссии в Тунисе, но недавно приехала в Париж. Если хочешь ее застать, поторопись – она вот-вот вернется в Африку.

– Ремийи, ты просто чудо! Где я могу ее найти?

– Молодежь, молодежь… Что бы вы без нас делали? Шагу ступить не смогли бы! Бывшая актриса сейчас в монастыре под Парижем. Вот адрес…

Видаль взял листок, прочитал то, что было на нем написано, прикинул, сколько придется добираться до места, и вздохнул.

– Ладно… Слушай, старик, у меня для тебя новое задание. Нужно отыскать всех, кого только можно. Слуг четы Рейнольдс, шоферов, лакеев… ну так далее в таком же духе. Друзей, врагов и прочее. Всех, кто может хоть что-то о них рассказать. Справишься?

– Обижаешь, – пожал плечами Ремийи. – В первый раз, что ли?

– Еще мне нужны точные данные о кое-каких наследствах, – добавил Видаль и объяснил, что именно его интересует.

– На это потребуется чуть больше времени, – заметил Ремийи, проницательно глядя на репортера. – Я же правильно понимаю, что тебе нужны только хорошо проверенные данные?

– Ты просто читаешь мои мысли!

Видаль попрощался с архивистом и поднялся в свой закуток на третьем этаже, где на столе высилась пишущая машинка и стоял телефон, а на стене висели несколько фотографий, открытки и простая цепочка с каким-то железным обломком. Обломок был куском снаряда, который разорвался в нескольких метрах от Пьера, когда тот находился на линии фронта и писал свои репортажи. Видаль снял трубку.

– Номер Элизе 64–37, пожалуйста.

Ожидая ответа, он повернулся на стуле и посмотрел на фотографию хорошенькой кокетливой женщины, висящую на стене. Рядом была другая фотография – молодой и совсем не седой Видаль держал ее под руку, оба счастливо улыбались в объектив неизвестного фотографа. Репортер нахмурился и отвел глаза. Наконец его соединили.

– Алло! Это Пьер Видаль. Я хотел только сказать, мадам, что Ева Ларжильер сейчас в Париже. Вернее, в монастыре под Парижем. Но в ближайшее время собирается вернуться в Тунис, и, если мы ее упустим, неизвестно, когда еще удастся с ней поговорить. Что? Нет, конечно, меня не затруднит. Я думал взять машину у редактора отдела, ведь до монастыря не так-то просто добраться. Вот как… Вы за мной заедете? Через двадцать минут? Хорошо. Тогда я захвачу карту.

Он повесил трубку и стал рыться в ящиках, полных самых разнообразных бумаг. За этим занятием его и застал полный, гладко выбритый брюнет с пухлыми щеками и прекрасными черными глазами, который без стука вошел в дверь.

– Я занят, Жюльен, – коротко бросил Видаль, не поднимая головы.

– Ты занят уже целую неделю, – ответил редактор, изо всех сил стараясь говорить сварливым начальственным тоном. – Пьер, мне нужны мои люди! Кого мне посылать на репортажи?

– Да ладно тебе… – отмахнулся Видаль. – Считай, что я готовлю новый сенсационный материал, и оставь меня в покое.

Он задвинул ящик и распрямился.

– Какая тут может быть сенсация? – сердито спросил Жюльен. – Твои герои уже давно присоединились к большинству… – Редактор скорчил гримасу, высунув язык и закатив глаза.

– Извини, Жюльен, меня ждет дама. – Видаль поднялся с места. – Будь здоров. Потом увидимся.

– Тебя тут искали по телефону, – сказал Жюльен. – Граф де Сертан. Герой войны. Слухи расходятся быстро!

– А, черт… – буркнул Видаль. – Что ему надо?

– Графу стало известно о твоем расследовании, и он настоятельно попросил не беспокоить его жену всякими глупостями.

– Это не мне решать, – холодно ответил Видаль. – Что-нибудь еще?

Прежде чем ответить, редактор выдержал паузу.

– Смотри не обожгись, Пьер, – промолвил он наконец. – Сам знаешь, есть старые дела, которые опасно ворошить.

– В тебе говорит твоя интуиция? – поддразнил его журналист. Несмотря ни на что, они с Жюльеном были хорошими приятелями. А редактор всегда утверждал, что интуиция у него развита отлично.