Валерия Вербинина - Девушка с синими гортензиями

В январский вечер 1910 года одинокий прохожий двигался от центра Парижа к своему дому, расположенному на улице Кардине. Путь его был довольно-таки извилист: по острову Ситэ и набережным он плыл на лодке, затем перебрался на деревянные мостки, наскоро сооруженные на улице примерно на полтора метра выше ее уровня. На саму улицу ступить было опасно – ее залила вода, и вода была повсюду. Французская столица переживала самое грандиозное наводнение в своей истории.

Началось все с того, что уровень Сены неожиданно стал подниматься. Газетчики забили тревогу. Любопытные горожане стекались к мосту Альма, у опоры которого стоит знаменитая статуя зуава, и заключали пари, где именно вода остановится.

– Если дойдет только до колен зуава, это пустяки, – снисходительно объясняли парижане любопытным приезжим. – Если поднимется до пояса, то уже, значит, семь метров выше обычного уровня, и дело плохо.

– Но пока вода ниже колена, – говорили разочарованные гости и свешивались с моста, чтобы лучше разглядеть фигуру воина.

Сам зуав при этом был задумчив и рассеянно смотрел куда-то вдаль, словно размышлял о том, что неплохо бы ему вскорости оказаться в каком-нибудь другом месте.

И вот однажды вечером парижане заснули в Париже, а проснулись в Венеции. Вода затопила центральные улицы, хлынула в подвалы, залила первые этажи и станции метрополитена. Остров Ситэ, остров Сен-Луи и набережные скрылись под водой. На вокзалах Орсэ и Аустерлиц застыли черные паровозы, почти ушедшие под воду – видно было только их трубы. Страшно сказать, но залило даже опоры Эйфелевой башни.

Что касается храброго зуава, то он по-прежнему стоял у моста, но вид у него был на редкость растерянный. Еще бы – ведь вода доходила ему уже до шеи, чего еще никогда не было.

Впрочем, надо отдать должное властям: они отреагировали быстро, и вскоре город заполонили матросы на лодках, которым было поручено перевозить жителей, так как из-за наводнения почти весь транспорт оказался парализован. В помощь матросам отрядили полицейских, чтобы те надзирали за общественным порядком, а также рабочих, чтобы строили мостки, и, конечно, пожарных с военными – эвакуировать пострадавших. Другие города прислали подмогу, да и добровольцев, желавших оказать содействие, оказалось вполне достаточно.

Человек, который сейчас шел по мосткам, провел на воде целый день и смертельно устал. Теперь он мечтал только об одном – оказаться дома, снять грязную одежду и принять ванну. Меж тем мостки стали ниже, а через пару улиц и вовсе кончились. Здесь, в 17-м округе, было уже далеко от реки, и вода стояла всего в нескольких сантиметрах над землей, противно хлюпая под ногами.

Мимо одинокого прохожего проехала повозка пожарных в светлых касках, запряженная парой лошадей. На повозке лежала длинная лестница, а на ней сидели мальчик, болтавший ногами, и две просто одетые женщины: старая и молодая. Когда повозка поравнялась с прохожим, он заметил, что одна из женщин, молодая, находится в инвалидном кресле.

– Мсье, – окликнул его кучер, – может быть, вас подвезти?

Мужчина мотнул головой:

– Спасибо, я почти дошел.

Через несколько шагов прохожий свернул направо и оказался на улице Фортюни, которую многие непочтительно называли улицей содержанок. В самом деле, именно здесь жили многие красивые и довольно легкомысленные дамы.

Из-за поворота показался большой блестящий автомобиль и медленно, рассекая колесами воду, подкатил к подъезду. Шофер в черной униформе – усатый мужчина средних лет – вышел и побежал отворять дверцу.

За дверцей оказалась огромная темно-синяя бархатная шляпка, украшенная множеством цветов и перьев. Кроме того, прохожий успел увидеть пальто точно в тон шляпке и кокетливые ботиночки на небольшом каблучке. В руке обладательница шляпки держала белую розу.

Шляпка шевельнулась, и из-под нее выглянуло нежное личико, обрамленное копной сочно-каштановых кудрей. Все было хорошо в этом личике, но лучше всего, пожалуй, бездонные загадочные глаза. Взгляд их обежал улицу, на мгновение задержался на прохожем возле подъезда – рыжеватом верзиле угрюмого вида, в грязной и мокрой одежде, похожем на бродягу, а затем обратился на шофера, который стоял у дверцы, почтительно улыбаясь.

Дама свободной рукой обняла шофера за шею, тот ловко подхватил ее, вынес из машины и поставил на ступеньки крыльца, чтобы хозяйка не ступала в воду. Незнакомка слегка покачнулась на каблуках, но тотчас же обрела равновесие.

Впрочем, бродяга ничего этого уже не видел, потому что свет неожиданно померк в его глазах, и верзила пошатнулся, привалился к стене дома, а затем бессильно сполз на залитый водой тротуар.

Дама в синем машинально понюхала розу и уже готовилась войти в подъезд, когда вдруг заметила, что прохожему стало дурно.

– Буазен! – позвала она.

Шофер оглянулся, уловил направление ее взгляда, подошел к прохожему и потряс его за плечо. Тот открыл глаза и сморщился.

– Э, да тебе, парень, совсем плохо… – участливо обронил Буазен. И сообщил хозяйке: – Мадемуазель, я думаю, ему нужен врач!

– Ведите его в дом, – распорядилась мадемуазель. – Не оставаться же ему на улице, в самом деле…

Швейцар придержал дверь, когда шофер помог войти бродяге, который едва стоял на ногах. И хотя швейцар служил в этом доме уже давно и успел ко всему привыкнуть, он все же проводил его и даму в синем удивленным взглядом.

– Бернардина! Где у нас нюхательная соль? – услышал бродяга и открыл глаза. Первое, что он увидел, были устремленный на него загадочный взгляд дамы в синем и ее улыбка. Незнакомка сняла шляпку, но не успела избавиться от пальто. А в руке держала открытый флакончик с нюхательной солью.

– Вам лучше, сударь? – спросила она своим мелодичным, приятным голосом.

Сударь исподлобья покосился на нее и обвел взглядом обстановку – кокетливое, ухоженное гнездышко, дышавшее тонкими духами, где по каждой мелочи, по каждой безделушке чувствовалось, что тут живет молодая красивая женщина.

– По-моему, – пробубнила горничная из-за спины хозяйки, – это какой-то нищий. Вы посмотрите, сударыня, он весь грязный.

Услышав нелюбезные слова, бродяга сделал движение, чтобы подняться, но тут у него снова закружилась голова.

– Так… – покачала головой хозяйка, глядя на него. И приказала: – Бернардина, принеси ему поесть.

– Но сударыня…

– Да, и не спорь со мной!

Возмущенно шелестя платьем, горничная вышла.

– Я не хочу есть, – мрачно сказал бродяга.

– Вы предпочитаете снова упасть без сознания, когда выйдете от нас? – с легким вызовом спросила хозяйка. Она убрала флакончик и стала расстегивать пальто.