Татьяна Устинова - С небес на землю

— Нет, — быстро сказала она и решительно потушила в пепельнице сигарету. — Никто не знал.

Слишком быстро и слишком решительно.

— Вы поймите, Алекс, у нас совершенно особенная обстановка! Мы действительно одна семья, хотя у нас работает несколько сотен человек, а если считать склады и оптовые базы, почти две тысячи! И я сделала все для того, чтобы люди на самом деле болели за дело, которому они служат! Служить книгам — это прекрасно! Мне даже представить страшно, что было бы, если б я затеяла, например, внутреннее расследование!..

Алекс удивился — совершенно искренне.

— Вы хотите сказать, что служба безопасности тоже не в курсе?!

— Никто не в курсе. Только я и…

Она вдруг замолчала. Он ждал.

— Хотите чаю, Алекс? — спросила она совершенно другим тоном, светским, легким, угощающим.

— Так, — сказал он скорее себе, чем ей. — Значит, служба безопасности нам ничем помочь не может.

— Я все время удаляла из почты все эти гадости! Ну, у меня просто не было сил на это смотреть! Я сохранила только последние, которые вы нашли у меня на столе.

— Их нашел ваш заместитель. И немедленно поставил в известность еще одного вашего заместителя, вернее, заместительницу.

Анна Иосифовна пожала плечами:

— Теперь это уже не имеет значения. После убийства вряд ли мне удастся восстановить репутацию издательства! И если бы вы только знали, Алекс, как я ненавижу человека, который посмел вторгнуться в мой мир! Вторгнуться, нагадить в нем и исчезнуть! Как же я его ненавижу!

Алекс знал такую ненависть — острую, обжигающую, не дающую дышать. Знал так хорошо, как будто она была его собственной!.. Впрочем, у него ведь есть и своя, должно быть, точно такая же.

— Убитый… имеет какое-нибудь отношение к «Алфавиту»?

— Никакого. Он не наш. Личность пока не установили, так мне сказали в милиции.

— Странно, — задумчиво произнес Алекс. — Вот это на самом деле странно.

— Что?..

Он поднялся, подошел к печке и потрогал гладкие теплые изразцы.

— Я был уверен, что этот человек — сотрудник издательства и его имя будет легко установить. Иначе совсем непонятно, как он оказался в том коридоре, да еще в рабочем комбинезоне!.. Как он туда попал? Кто его пустил? Зачем? Мимо ваших церберов муха не пролетит, а он просто так зашел?!

— Каких… церберов?

Алекс улыбнулся.

— Тех, которые сторожат двери, Анна Иосифовна, — пояснил он. — В первый раз я объяснялся с ними, наверное, минут двадцать! Кто я такой и что именно мне нужно в вашей… цитадели!

Анна Иосифовна улыбнулась в ответ — довольно натянуто.

— Не в цитадели, Алекс! В обители! Вы же именно это хотели сказать?..

— Как я мог перепутать, — пробормотал он, — цитадель с обителью?..

Они помолчали — каждый о своем.

— Расскажите мне о ваших заместителях, — попросил Алекс. — Я же должен с кого-то начать!..

— Катюша — отличный управленец…

— Кто это — Катюша?

— Катюша Митрофанова, — с некоторым недоумением пояснила Анна Иосифовна. — Первый заместитель. Она довольно бойка, и подчас не там, где надо, но вполне управляема и профессиональна. Хотя вот сейчас сделала, с моей точки зрения, страшную глупость! Зачем-то уволила Володю Берегового, а он прекрасный мальчик, просто прекрасный! Отличный работник, и мама у него нездорова!.. Впрочем, это неважно. Саша Стрешнев выбился из редакторов, и начальник из него, прямо скажем, никакой. Зато у него отличное чутье, я бы даже сказала — нюх. Он за версту определяет перспективных авторов и умеет с ними работать. Вадик был еще лучше, но с ним пришлось расстаться. Вадим Веселовский. — Она снова закурила и помахала спичкой, на конце которой трепыхался крохотный огонек. Огонек мигнул в последний раз и погиб. — Вы пришли на его место.

— Почему пришлось расстаться?

— Алекс, прошу меня извинить, но я готова отвечать на любые ваши вопросы, связанные с… ужасным происшествием. Вадим с ним никак не связан, поверьте мне! И причина его ухода не имеет никакого отношения…

— Ко мне, — закончил Алекс.

— К делу, — мягко поправила Анна Иосифовна.

— Вам именно… пришлось расстаться? Или он ушел сам?

— Алекс, уверяю вас, эта история тут совершенно ни при чем!

— Значит, какая-то история все же была?

Старуха не дрогнула и не отвела глаз.

Впрочем, Алекс уже всерьез сомневался, что она старуха!.. Может, по ночам она превращается в Василису Премудрую и, взмахнув рукавом, пускает лебедей по озерной глади!

У них все совсем не так, как кажется на первый взгляд. Вот и Митрофанова оказалась Катюшей — кто бы мог подумать!

— Вы давно ее знаете, Анна Иосифовна?

— Простите?

— Катюшу, — пояснил Алекс. Эта самая «Катюша» выговорилась им с некоторым усилием. — Вашу заместительницу?

— Ах, боже мой, конечно, давно! Алекс, я их всех знаю сто лет! Они выросли у меня на глазах!..

…Интересно, она скажет, что все сотрудники для нее как любимые дети, или нет?..

— Кто из них вырос у вас на глазах?

— Саша, — ответила она с недоумением, как будто он спрашивал о чем-то совершенно очевидном и всем известном. — Сашу Стрешнева я помню совсем ребенком! Мы очень дружили с его отцом, он руководил одним из крупных издательств. Мать, кажется, работала в каком-то детском журнале и ничего собой не представляла. — Это было сказано с некоторым пренебрежением. — В детстве Саша был вылитый отец, удивительно даже!.. Настоящая ленинградская порода, если вы понимаете, о чем я говорю.

Алекс промолчал.

— Слишком благородный, — пояснила Анна Иосифовна. — Слишком незащищенный. Жил очень трудно, и как только у меня появилась возможность надежно его устроить, я немедленно пригласила его на работу.

— Получается, что Стрешнев в «Алфавите» со дня основания?

— Ну, может быть, не с самого первого, но — да. Мы вместе начинали.

— А Митрофанова?

— Катюша работает пять лет. Нет, уже шесть, в ноябре будет шесть!.. Я знала ее бабушку. У Катюши тоже очень, очень непростая судьба, она появилась как раз в тяжелое для себя время и поначалу была такая неуверенная, очень запуганная девочка! Я даже на совещаниях старалась к ней не обращаться, она совершенно не могла выносить, когда на нее смотрят! И говорила почти шепотом.

Алекс вспомнил, как Митрофанова ефрейторским голосом спрашивала у него: «Вы кто?!» — и выясняла с пристрастием, не привез ли он бумаг от некоего Канторовича. Н-да… Неуверенная в себе, запуганная девочка с непростой судьбой, как бы не так!..

— Вадим Веселовский тоже… аксакал? И тоже был неустроен, когда вы его приютили?

— Алекс, вам хочется меня задеть?

Ему очень хотелось ее задеть, ну, просто невыносимо! Может, потому, что в каждом ее слове он подозревал ложь и фальшь, или потому, что его самого Анна Иосифовна тоже подобрала «в трудное для него время», и он сам нынче на редкость «не защищен» и не может выносить, «когда на него смотрят»!.. Ноты разные, а пьеса та же, и за роялем все та же Анна Иосифовна.