Ирина Градова - Последний секрет Парацельса

– Что? – почти одновременно спросили мы.

– Ни-че-го! Системник выпотрошен полностью – ни одного диска, хотя там, судя по всему, их было два.

– То есть как это – выпотрошен? – не поняла я.

– Ну, пустой он, Агния, – пояснила Вика.

– Ага, – кивнул майор, – совсем пустой – просто коробка, без начинки.

– Но погодите-ка, – проговорил Лицкявичус, потирая подбородок, – а как же «предсмертная» записка? Разве ее не на том же компьютере печатали?

– Вот именно! – развел руками Карпухин. – Эх, Андрей Эдуардович, тебе бы в органах работать…

– А я и так в них работаю, – ответил глава ОМР.

Всем была очевидна игра слов, но сейчас как-то не до юмора.

– В общем, дело в следующем: сейчас невозможно определить, печаталась ли записка на компьютере Ляны, потому что на клавиатуре отсутствуют отпечатки, а следы документа исчезли, когда вытащили диски.

– Нет отпечатков? – переспросил Никита. – Ничьих?

– В том-то и дело! – довольно ухмыльнулся майор. – А это что значит?

– Что кто-то их стер, – снова подала голос Вика. – После того, как напечатал записку?

– Если печатали на этом компьютере, то да.

– А если нет, то зачем стирали? – спросил Никита.

– К примеру, тот, кто частенько пользовался компом, не хотел, чтобы об этом узнали, – предположил Лицкявичус.

– Что ж, подведем итоги? – Карпухин окинул нас вопрошающим взглядом. – Ляна вряд ли покончила с собой – ей, скорее всего, помогли отправиться на тот свет. Об этом говорит, например, наличие люминала. Она его не принимала, никто ей это снотворное не выписывал. Конечно, можно предположить, что, работая в больнице, девушка могла добраться до лекарств, но это, извините, притянуто за уши, особенно учитывая комментарии ее лечащего врача. Ляна вовсе не была убита разговором с Агнией, так как вообще не способна на такую реакцию. Более того, за несколько часов до смерти ее видели вполне счастливой в компании приятеля. Записку, скорее всего, печатала вообще не Ляна. Ее могли состряпать как на ее собственном компьютере, так и принести с собой, но в обоих случаях это говорит в пользу преднамеренного убийства. Кроме того, в данных обстоятельствах вряд ли можно считать простым совпадением то, что и в случае убийства Агеевой, и в этом использовалось одно и то же, не самое, между прочим, распространенное снотворное!

– Значит, ты полагаешь, что две смерти связаны между собой? – спросил Лицкявичус.

– Другое предположить сложно, – пожал плечами майор.

– Ерунда какая-то! – воскликнул Никита. – Я уже вообще ничего не понимаю.

– А я тебя сейчас еще больше запутаю, – впервые за все время заговорил Леонид. Как обычно, его голос заставил всех остальных замолчать и устремить взгляды на патологоанатома. – Это насчет… последнего трупа.

Он запнулся, прежде чем назвать имя собственного брата, и я подумала, что так ему, должно быть, легче работать, воспринимая близнеца просто как очередную жертву, а не близкого человека.

– Что вы выяснили? – спросил Лицкявичус.

– Все очень непонятно, – покачал головой патологоанатом. – Во всех тканях я обнаружил те же бионеорганические соединения, что и в предыдущем случае. Но я понятия не имею, что это такое и как оно действует!

Впервые за время нашего знакомства с Кадреску патолог выглядел по-настоящему озадаченным. Было очевидно, что он потратил немало времени и сил, пытаясь разрешить эту загадку.

– По-вашему, эти соединения могли вызвать газовую гангрену? – задал следующий вопрос Лицкявичус.

– Трудно сказать, но, похоже, так и есть – другого объяснения я не вижу. Бактерии явно имеют анаэробную природу. Судя по всему, при попадании в организм кислорода из воздуха – во время операции или каким-то другим способом – они мгновенно гибли. Процесс их разложения, в свою очередь, мог вызвать спонтанную нейтропению и, как следствие, гангрену.

– Фантастика какая-то! – развел руками Лицкявичус.

И я склонялась к тому, чтобы с ним согласиться: ничего подобного в жизни не слышала!

– Да уж! – крякнул Павел, снимая очки и принимаясь яростно протирать их замшевым лоскутом, как всегда делал, находясь в недоумении или затруднении. – Остается лишь выяснить, каким образом эта гадость попала в организмы наших покойников?

– Уж не случайно, это точно! – заметил Никита.

– Значит, давайте посмотрим, что мы, в конце концов, имеем, – задумчиво произнес Лицкявичус, присев на краешек стола. – Некое соединение – возможно, лекарственный препарат или что-то в этом роде – при попадании кислорода в тело человека разлагается, и продукты разложения вызывают спонтанную нейтропению, приводящую к столь же спонтанной гангрене. Удивительна скоротечность процесса, ведь обычно газовой гангрене требуется несколько суток для того, чтобы она стала по-настоящему заметна, не говоря уж о вялотекущей гангрене, вызываемой спонтанной нейтропенией, – по крайней мере, такой, которая описана наукой.

– Вот именно! – подтвердил Кадреску.

– Далее, – продолжал глава ОМР. – Жертвы – люди, потерянные для общества, пьющие или, как в последнем случае, наркоманы. Тем не менее вы говорили, что следы инъекций застарелые – скорее всего, он не употреблял наркотиков несколько месяцев, так?

Патологоанатом молча кивнул.

– По словам приятелей жертв, они некоторое время придерживались более или менее «здорового» образа жизни – почему? В случае Олега Ракитина всплывает некий «доктор», который платил ему деньги – за что? За то, чтобы он некоторое время не пил? Зачем? Кроме того, на запястьях Полетаева, по словам Олега Шилова, и Кадреску обнаружены татуировки в форме буквы «Р» и цифры – не самая популярная тату, верно? Похоже на то, что кто-то пометил наших покойников! Цифра всплыла на сайте «Парацельс. com», чей домен находился в съемной квартире погибшей Ляны. Кто-то несколько раз похищал тела из моргов до нашего прибытия. Агния высказала предположение, что этот кто-то имеет не менее разветвленную сеть информаторов в больницах города. Не думаю, что кучка студентов-второкурсников, какими бы ушлыми они ни были, способна создать такую организацию!

– Итак, – подытожил Карпухин, – надо понять цель. Очевидно, что дело не в простом развлечении: у нас, пардон, несколько трупов, причем два из них нарисовались вовсе не в связи с этой нейтро… в общем, как бы она ни называлась! Я скажу вам, что собираюсь делать: прижму этих студентиков и вытрясу все, что они знают. А они точно что-то знают!

– Погодите! – прервала я Карпухина. – Может, мне стоит сначала поболтать с Денисом?

– Что вы надеетесь узнать? – пожал плечами майор. – Думаете, он признается – вот так, запросто?

– Думаю, – сказала я с нажимом, – Денис что-то знает, но также уверена, что он просто не мог совершить ничего противозаконного – по крайней мере, преднамеренно. Может, он проявит откровенность, если я найду правильный подход?