Виктор Пронин - Человеческий фактор

Обычно за немчиновским забором можно увидеть старый дом, новый дом, сад, баню... А тут ангар. Больше десяти метров высотой и в глубину участка метров на двадцать. Самое важное то, что потрясло Николая Петровича и перевернуло все его жизненные планы и устремления, – белая бумажка на заборе. Он издали увидел крупные буквы «ПРОДАЕТСЯ».

Повинуясь чему-то неосознанному в себе, Николай Петрович подошел к калитке и тихонько ее коснулся. Калитка оказалась незапертой. Помедлив, он перешагнул невидимую черту чужого владения и оказался на участке.

Постоял.

Покричал раз-другой, опасаясь хозяйского гнева, ярости дурной собаки и вообще, чтобы потом никто его ни в чем не упрекнул. Никто не откликнулся, никто не вышел из ангара, никто не показался из-за забора.

И Николай Петрович решил, что может вести себя смелее. Он подошел к двери ангара, расположенной в торце и постучал.

Ответом ему была гулкая тишина.

Толкнув дверь, Николай Петрович убедился, что и она открыта. И он вошел, вошел, ребята, в нестерпимо, непреодолимо зовущий полумрак с почти неуловимым синеватым оттенком. Чего уж там мудрить – в новую жизнь вошел, в свою собственную новую жизнь, потому что назад хода ему уже не было. Что-то сместилось в расположении звезд, какие-то гены в нем самом вдруг образовали новую цепочку, и судьба его в эту самую секунду стала другой.

Наугад поводив рукой по стене вдоль двери, Долгов нащупал выключатель и нажал кнопку.

Вспыхнул свет.

Неяркий, несильный свет – несколько тусклых лампочек на длинных проводах, свисающих из темноты.

Ангар был пуст. Его пространство казалось бесконечным. Глянув вверх, Долгов не увидел покатого потолка, там затаилась темнота, а посмотрев вдоль ангара, он не увидел его конца. Не потому что ангар был так уж велик, нет, просто слабый свет лампочек не достигал противоположной стены.

Николай Петрович Долгов внимательно, даже с придирчивостью осмотрелся. Так может вести себя хозяин, вернувшийся после долгого отсутствия. Как ни странно это может показаться, но за недолгие минуты, пока он входил с улицы, проникал внутрь ангара, оглядывался по сторонам, у Долгова возникло чувство, будто он уже владеет всем этим.

Ему не понравились доски, разбросанные по полу, какие-то разбитые ящики, ребристая арматура. И лампочки не понравились – слабоваты, да и висят редко, не мешало бы их отражателями усилить.

Пройдя до противоположной стены, он и там обнаружил дверь – она тоже оказалась незапертой. Неизвестный хозяин как бы сознательно оставил все нараспашку, предлагая любому осмотреть ангар, присмотреться, попризадуматься.

Выйдя на яркий слепящий свет, Николай Петрович убедился, что участок продолжается и дальше, есть место, есть пространство, на котором при желании вполне можно разместить еще такой же ангар. Если возникнет надобность, если тесновато кому-то покажется в этом арочном помещении.

– Так, – произнес Николай Петрович, закрывая за собой калитку, вставляя в ржавые петельки такой же ржавый замочек, обнаруженный им на полу в ангаре. По-хозяйски уже закрыл калитку, нечего здесь, дескать, шастать кому попало. Присмотревшись еще раз к объявлению на калитке, Долгов обнаружил там телефон, по которому можно позвонить и поинтересоваться всякими подробностями. Объявление он сорвал, чтобы не глазели на него люди корыстные и бестолковые.

Есть, дескать, у этого помещения хозяин, есть.

А потом наступил месяц, в течение которого Николай Петрович Долгов сам, собственными руками перевернул свою жизнь до основания. От прежней не осталось ничегошеньки.

Прежде всего он встретился с хозяином ангара и распил с ним бутылку водки. А когда закончилась вторая, выяснилось, что все спорные вопросы между ними решены ко взаимному удовольствию и взаимной выгоде. Далее Николай Петрович совершил нечто отчаянное и почти безрассудное – продал свою трехкомнатную квартиру в Москве, продал быстро, без колебаний, а к тому же еще и удачно. Квартира была в районе метро «Аэропорт», а это сейчас едва ли не самый желанный для всех район, продал по цене втрое большей, нежели когда-то купил, а купил он ее на последние деньги лет пять назад. С тех пор изменилось многое – квартира оказалась необыкновенно привлекательной, и двести тысяч долларов ему отдали легко и быстро.

Этих денег хватило на ангар с участком. Долгов все проделал с какой-то странной для него самого устремленностью. Он не раздумывал, не колебался, казалось, все, что нужно сделать, давно расписано на каком-то плане, и ему оставалось только действовать, как уже было сказано – отчаянно и безрассудно.

Однажды утром, пройдя по улочкам Немчиновки, он собрал десяток таджиков, шатающихся без дела в поисках заработка, и привел их в ангар. За неделю, несмотря на восточную лень, они привели ангар и все, что к нему прилегало, в порядок, мусор ссыпали в целлофановые мешки и вывезли в неизвестном направлении. Зачем ему было знать, куда водитель отвезет мусор, где сбросит и как потом будет удирать с этого места, – это были уже не долговские проблемы. Он шел дальше, рассекая немчиновский воздух крепким своим пятидесятилетним телом.

Откуда-то ему было известно, куда идти, кого искать, сколько денег предлагать и на какую сумму соглашаться. Откуда? От кого? Он никогда не занимался подобными делами, но оказалось, что жизнь, сама жизнь, и в очевидных, и в тайных своих проявлениях, подготовила его, забросила на платформу «Ромашково» и подсунула, прямо под нос сунула прекрасный, совершенно новенький ангар, который прежний хозяин привез откуда-то из благополучных франко-германских стран, соорудил и тут же потерял к нему всякий интерес.

Так бывает.

Так бывает гораздо чаще, чем может показаться. Касается ли это ангара, женщины, едва начатого романа, который неожиданно исчерпывает себя на двадцатой странице.

Знакомо, ребята, знакомо.

Встретив как-то на немчиновской платформе нескольких хохлов-западенцев, которые с унылой безнадежностью распивали из горлышек плохое теплое пиво, Долгов угостил их пивом хорошим и холодным. И тут же договорился – хохлы за неделю сложили ему забор с кирпичными столбиками, с железными воротами, врезали в них калитку и забетонировали подъезд от дороги к ангару.

Хохлам негде было ночевать, и Долгов, не раздумывая, купил пять раскладушек с матрацами и всех их уложил в ангаре. И не брал с них ни копейки за ночлег. Хохлы были счастливы и уже не пили плохое теплое пиво на немчиновской платформе. Они пили хорошее холодное пиво прямо в ангаре и, как уже говорилось, были счастливы.

Соорудив забор, установив по отвесу вертикально столбики, закончив бетонировать подъезд, хохлы с утра следующего дня принялись сооружать застекленную выгородку в самом ангаре, где через некоторое время получился кабинет Николая Петровича Долгова, там же разместился стол бухгалтера, чуть побольше стол заместителя – никого из этих людей еще не было, но они будут, будут, будут!