Виктор Пронин - Гражданин начальник

Уже решив уходить, Андрей зашел в туалет. Здесь тоже был устроен шкаф. Раскрыв его, он насторожился. Увидел несколько коробок. Заглянул в одну – вакса, щетки. Во второй – запасы зубной пасты, мыльного крема, какие-то флаконы. Все это он безжалостно сбрасывал на пол. В третьей коробке оказались вещи самые неожиданные. Шпингалет, краник от ванны, шариковая ручка, какие-то блестящие железки. И тут сердце его дрогнуло – среди металлического хлама он увидел два желтоватых, масляно блеснувших патрона. В луче фонарика он рассмотрел у капсюля еле заметную черточку, на которую можно было вообще не обратить внимания, если бы он не знал совершенно точно, что сам процарапал ее иглой. На втором патроне была точно такая же царапинка.

– Ну вот, Саша, – проговорил он. – С тобой все ясно.

Андрей уже сунул было патроны в карман, но спохватился и бросил их в общую кучу на полу. И тут услышал то, чего больше всего боялся, – в дверь кто-то вставлял ключ. В ужаcе Андрей оглянулся – в метнувшемся луче фонарика блеснул баллончик дихлофоса. На его боку была изображена не то муха, не то еще какое-то зловредное насекомое. Сорвав крышку с баллончика, Андрей нажал кнопку. Ударила свежая струя яда, значит, годится в дело. Применить топорик он не решился, ему и в голову не пришло воспользоваться им.

Кто-то спокойно и уверенно продолжал возиться с замком. Вот дверь открылась, вспыхнул свет в прихожей. Слышалось тяжелое дыхание – человеку, видимо, нелегко дался лестничный подъем. То ли толстый, то ли старый, успел подумать Андрей. Человек уже проходил мимо, но что-то его насторожило. Он остановился, постоял, прислушиваясь. А когда открыл дверь в темный туалет, Андрей направил сильную струю дихлофоса в широко раскрытые, удивленные глаза ночного гостя.

Дикий крик боли пронзил спокойный воздух квартиры. Закрыв лицо руками, пожилой человек бросился в комнату. Оглянувшись напоследок, Андрей вдруг увидел на полу в прихожей небольшой черный чемоданчик. Раньше его здесь не было. Значит, принес этот тип. Не раздумывая, Андрей схватил чемоданчик, на ходу изловчился открыть замок, распахнул дверь и выскочил на площадку. Толкнув дверь за собой, он, не оглядываясь, побежал вниз по лестнице. Выскочив из подъезда, сразу нырнул в кусты и тут же наткнулся на Свету. И только тогда увидел в своей руке баллончик дихлофоса. Забросив его подальше в кусты через забор детского сада, сел на заднее сиденье мотоцикла.

– Жми, Светка! Жми что есть силы, – выдохнул он ей в ухо. – Подальше отсюда, подальше.

– А я красивая?

– Даже в темноте!

– Особенно в темноте, Андрей. Особенно.

Мотоцикл рванул с места так резко, что Андрей едва удержался. Холодный ночной воздух снова бил в лицо, трепал волосы, а он, обхватив Свету и прижавшись к ней, кажется, даже поскуливал от волнений, которые пришлось пережить в последний час. Закрыв глаза и вспоминая последние секунды в квартире Заварзина, ужас, охвативший его при звуках поворачивающегося ключа в замке, а потом дикий вопль незнакомца, Андрей подумал, что где-то видел этого человека, где-то он его видел...

Света тем временем вырулила на трассу и уже через несколько минут заглушила мотор среди бетонных стен.

– Нашел? – спросила она, отбросив шлем.

– Да.

– Взял?

– Нет, нельзя было... Он бы догадался.

– Правильно. Молодец.

– Ты видела, в подъезд кто-то заходил?

– Он тоже вошел в его квартиру? И видел тебя?

– Не успел.

– Ты с ним что-то сделал?!

– Немного... Дихлофос подвернулся... Ничего, отойдет. Это не смертельно. Свет, вот моя добыча. Чемоданчик... Можешь посмотреть, но ничего не бери. Ох, чуть не забыл. – И Андрей отдал ей пачки сторублевок.

– Да ты удачливый грабитель! – восхитилась Света.

– Немного есть.

– Не тем ты занимался до сих пор, Андрей! Ох, не тем!

– Ну вот и вышел на свою дорогу. – Он усмехнулся. – Отвези в нашу берлогу и спрячь. В подвале, в картошку зарой. И мотай оттуда. А днем я тебя найду дома.

– Заметано, – ответила Света и, опустив стекло шлема, села в седло. На этот раз Андрей даже не сделал попытки поцеловать ее. Включив мотор, она почти бесшумно выехала на трассу и только там набрала скорость.

Пробравшись к гаражам, Андрей некоторое время лежал за оградой, но ничего подозрительного не увидел. Окна были погашены, «Мерседес» стоял посреди двора с распахнутыми дверцами. Перевалив через ограду, он нашел в темноте железную дверь, протиснулся в нее. Постоял, прислушиваясь, и проскользнул к своему лежаку. «Неужели обошлось?» – подумал. Над крышей гаража звезды сияли по-летнему густо и ясно, но узкий месяц побледнел, сместился к городу и теперь отражался в перламутровой крыше «Мерседеса». Прошумел утренний ветер в ветвях деревьев. На фоне светлеющего неба раскачивались колючие листья чертополоха, лиловые кисти тяжелых цветов.

«Ключи!» – вспомнил Андрей. Нащупав в кармане связку, он поднялся, чуть враскачку вышел на середину двора и, проходя мимо «Мерседеса», уронил ключи в пыль. Не останавливаясь, прошел к водопроводному крану и, подставив голову под холодную струю, еще раз осмотрел двор. Напился, ополоснул руки, смывая с них ночные похождения. Вернувшись, снова лег и закрыл глаза.

Сна не было, опасность выветрила остатки хмеля, и он смог восстановить каждый свой шаг. Даже теперь, вспоминая неожиданную встречу в квартире Заварзина, Андрей чувствовал, как сердце его начинало биться учащенно. Хорошо все-таки, что не пришлось применить топорик. Он вспомнил, что был в перчатках – Света увезла их вместе с чемоданчиком. Значит, и здесь вроде ничего не забыл.

С этой мыслью Андрей заснул. Ему снилось, что он бежал босиком по холодной проселочной дороге, над ним при ясном дне горели неправдоподобно громадные звезды. А бежал он длинными тягучими прыжками, стремясь как можно реже касаться дороги – в пыли время от времени попадались торчащие гвозди. Ему везло – гвоздь он замечал рядом со ступней, в метре, а то он оказывался как раз между пальцами. Гвозди торчали из дороги все гуще, но он оставался неуязвимым, ему везло. И что-то заставляло его бежать, не останавливаясь, дальше, дальше... А проснулся он, когда все уже были на ногах, неприкаянно бродили по двору, прикладываясь то к водопроводному крану, то к остаткам пива.

Заварзин медленно прошел по своей обесчещенной квартире, поддал ногой коробку, запутался в какой-то тряпке, с раздражением отцепил ее от ноги. Внимательно осмотрел подоконник, форточку, пол возле окон – никаких следов. Включив свет в прихожей, долго рассматривал диковинные замки, которые, казалось, обещали жизнь спокойную и надежную. И на замках не нашел ни царапины. Вздохнув, Заварзин прошел в ванную и подставил голову под струю холодной воды. Боль в затылке отпускала, но совсем не исчезала и через несколько минут наваливалась снова. Заварзин знал, что теперь до самого вечера ему придется страдать – похмелье он переносил тяжело. Утренняя рюмка не помогала, от нее становилось еще хуже. После короткого облегчения боль возвращалась, к тому же угнетало ощущение подавленности, бессмысленности существования, а это было еще неприятнее. Он знал – маяться ему часов до пяти вечера, потом можно выпить немного водки, вот тогда она поможет, не раньше.