Эдриан Маккинти - Невидимая река

— Да, Джон, но ночью лучше поспать, привыкнуть к часовому поясу.

— Ты так и собирался всю ночь проспать на полу в ванной в одних трусах?

— Нет.

— Тогда пошли. Я собираюсь за едой. Ты со мной или нет?

Мы оделись и спустились вниз. Служащий за гостиничной стойкой смотрел бейсбольный матч по портативному телевизору.

— Где здесь можно поесть? — спросил Джон прохожего.

— Забегаловка «Уайт Спот», через три дома на юг отсюда, — ответил тот, не поднимая глаз.

Забегаловка. Официантка лет сорока с сигаретой в руке — мертвенно-бледная кожа, обесцвеченные насмерть волосы, — замудоханная жизнью вообще и сегодняшним днем в частности. Мы глянули в меню. В нем оказалась как минимум дюжина блюд, о которых мы никогда не слышали: «ленивые» сэндвичи, бублики с мясом, сэндвичи «субмарина», хуэвос ранчерос, поэтому мы склонились в пользу чизбургеров и картошки фри, что было вполне в стиле Америки, чтоб ей пусто было. Когда принесли сэндвичи, у меня сразу же пропал аппетит, так что Джон съел свой чизбургер и половину моего, а я поклевал картошки. Мы выпили колы, Джон перекурил, и мы покинули заведение. Приятная ночь. Теперь я чувствовал себя лучше.

Мы шли по Бродвею. Впереди нас расстилался Денвер. В небе — звезды и самолеты, пересекающие громадный континент от одного берега до другого. Удивительно быть здесь. Совсем другая жизнь, не то что на нашем маленьком острове.

Если в Ирландии сесть в машину, то максимальное расстояние, на которое можно удалиться от дома, — двести миль. Здесь же на машине можно упилить хоть на Аляску, хоть в джунгли Эль-Сальвадора.

Неоновые огни. Теплая ночь. Патрульные машины. Сирены. Здоровые американские тачки. Клуб, внутрь которого заходит группа молодых людей. Джон обернулся и посмотрел на меня.

— Нет-нет, даже не думай, — сказал я. — Я иду домой и собираюсь хорошенько выспаться. Никаких приключений, дружище. Забудь.

Конечно, мы туда пошли.

Ночной клуб… Девицы в баре поднимаются вверх по лестнице. Одна — рыжая, аспирантка университета Колорадо, будущий астроном. Карие глаза, этакая кошечка, притом смышленая. Джон с какой-то азиаткой в сандалиях и мини-юбке а-ля Дейзи Дьюк, толкает спич о том, что в фильме «Дикарь» Брандо водит не «харлей», а «триумф». Азиатка превосходным образом изображает заинтересованность.

Широченная улыбка Джона нас всех буквально заразила. Он подхватил брюнеточку и повлек ее на танцпол, я же остался с рыжей толковать об астрономии. Я поведал ей, что мой отец — учитель математики, на что она сказала, что астрономия на восемьдесят процентов состоит из математики.

Наконец-то, в кои-то веки разговор о математике вызвал у меня радость — через некоторое время я обнаружил себя слегка покусывающим розоватую нижнюю губу своей собеседницы. Она поцеловала меня и передвинулась со своего сиденья на мое, так что теперь ее груди сквозь футболку с названием группы «R.Е.М.» касались моей груди. Мы целовались, и от нее веяло пивом и медом.

На мгновение она прервалась, чтобы перевести дыхание.

— Ты знаешь, что сегодня за день? — спросила она.

— За исключением того, что это счастливый день для меня, нет.

— Пока еще не счастливый, мистер.

— Ладно, так что за день сегодня?

— Начало солнцестояния. Знаешь, что такое?

— Самый длинный день в году.

— Правильно, — сказала она, не скрывая удивления. — Мы собираемся на рейв-дискотеку во Флэт-Айронз, под Боулдером. Ты когда-нибудь был в Боулдере?

— Мы только приехали, — ответил я.

— Денвер — отстой, чувак. Вот Боулдер — это да. Не бывал на рейверских тусовках? Тебе понадобится спальник. Попробую раздобыть тебе. Ты принимаешь экстези? Мы хотим танцевать всю ночь, до восхода.

— Зачем?

— Ты что, не слушаешь, что я говорю? Это же самая короткая ночь в году! Ночь летнего солнцестояния. Погоди, у меня есть флаерс.

Она полезла в задний карман своих облегающих джинсов. В то время рейверские тусовки были нелегальными. Они устраивались втайне, и информация распространялась от одного к другому. Рейв и экстези были новинкой для Америки. Рейв-культура здесь находилась на самой ранней стадии. Все серьезно, на подъеме. Подумать только! На флаерсе красовалась огромная строчная буква е , и ниже было написано:

«Рейв-сумасшествие в середине лета.

Эйсид-хаус.

Танцы до восхода солнца».

— Дело серьезное, — сказал я с некоторым скепсисом.

— Не хочешь — не надо.

Я уставился на нее. Она была милая и нравилась мне. Хотелось успокоить ее. Вспомнились слова Гейне, моего любимого поэта, высказавшегося о маках.

— Как ты сказал? — не поняла она.

— Du bist wie eine Blume — дитя, как цветок, ты прекрасна, 13 13 Перевод А. Плещеева, 1845. — повторил я.

Она покраснела от удовольствия. Вздохнула. К моему удивлению, она не знала этой строчки, возможно, не интересовалась немецким, далеко не самым романтичным языком.

Она придвинулась ко мне, и мы вновь стали целоваться, пока не вернулся Джон со своей подругой.

— Выглядите вы серьезно, вряд ли вы обсуждали, к примеру, возвращение моды на бороды, — подмигнул мне Джон.

— Да и вы, скорее всего, не о мотоциклах разговаривали…

— Да ладно! Ты слышал про рейв, присоединяешься? — спросил Джон с надеждой в улыбке.

— Я не знаю, откуда в вас столько энергии, я бы домой пошел…

— Не-не-не, рейв-туса будет в Боулдере, нам туда завтра все равно надо, так? В офис Виктории?

— И?

— Так нам по пути!

Я не знал, что возразить, к тому же девчонка была — просто чудо.

— О'кей, — сдался я.

Мелочь, конечно, но кто знает, возможно, если бы я отправился спать в ту ночь, всего, что случилось на следующий день, могло и не произойти.

Час спустя мы были на шоссе, ведущем к Боулдеру. Пьяные детки, громкое шиканье. Джипы, спортивные внедорожники были припаркованы прямо в горах. Дорога через лес к вершине, довольно долгая. Поляна. Боулдер под нами, в нескольких тысячах футов.

Навесы. Динамики. Диджей. Человек триста подростков. Экстези передается туда-сюда в маленьких священных таблетках. Диджей имитирует британский акцент. Постер с улыбающейся рожей. Абсолютное ощущение, что ты в Манчестере образца 1989 года. Заработал генератор, загорелись прожекторы. Динамики проломили тишину. Музыка в стиле «голландский транс». Горы. Город. Все закричали и задвигались. Девчонка протянула мне таблетку экстези. И пусть я безработный, обдолбанный нарк, переживающий экзистенциальный кризис, но я не конченый идиот. Сотни людей ежегодно мрут от передоза героина. Около четырех тысяч погибают, оттого что мешают героин еще с чем-то. С коксом, амфой, экстези. Лучше держаться от этого подальше.

Я взял пилюлю, сделал вид, что проглотил, и поцеловал свою подругу. Мы стали танцевать. Играл эйсид-хаус, евро-дэнс, трип-хоп, а для разнообразия — «Суп Дрэгонз», «Стоун Роузиз» и «Рэдиохэд». В два мы отпали.