Ольга Баскова - Близнецы по несчастью

Он вдохнул полной грудью и нашел в себе силы иронически поклониться:

– Благодарю. Только вот как насчет моих друзей? Я не дам их в обиду.

– Не забывайте, сколько нам лет, – чирикнул Прохоренко.

– Не забывайте, кто втянул меня в эту историю, – парировал я. – Разве нельзя было догадаться, сколько нервов будет потрачено?

Я бросил взгляд на Ярослава Ивановича. Он потихоньку отходил от потрясения. Землистые щеки розовели.

– Можно продолжать?

– Сделайте одолжение, – бросил Коротков.

– Итак, отметя кандидатуру Черных, я обратил свои взоры на вас.

Коротков и Прохоренко переглянулись:

– На нас? И что вы скажете? Виновны или заслуживают снисхождения?

Григорий Иванович, как школьник, принялся грызть ноготь большого пальца.

– Как вы изволили заметить, я сам написал вам.

Я пожал плечами:

– Это ничего не значит. Некоторые преступники именно так и поступают. Возможно, вы боялись своих товарищей, которые, копнув глубже, сами пришли бы к такому выводу. Ведь вы долго водили их за нос насчет вашего перехода за линию фронта.

Он вспыхнул:

– Это другое…

– Успокойтесь, – мне вовсе не улыбалась мысль отправить в больницу с сердечными приступами всех троих. – Это сделали не вы. Гульнара Мухамедовна подтвердила ваши слова насчет сидения в овраге, хотя это не доказательство вашей невиновности. Своей реабилитации вы обязаны Снежковой, Свиридову и Огуренкову. Перед нашей роковой встречей Татьяна Павловна сообщила: то, что она собирается мне рассказать, – сенсация. Сенсация Снежковой рознь сенсации Коваленко. Южноморск уже несколько недель считает предателем вас. Если бы генерал подтвердил эту версию, она не стала бы сенсационной и Татьяне Павловне не надо было искать со мной встречи, стоило только сказать пару слов по телефону. Нет, ваша боевая подруга хотела сообщить нечто более важное, мало того, она чего-то боялась – и, выходит, не напрасно.

– Совершенно верно, – Коротков с горечью смотрел на меня. – Значит, дело за мной. Интересно, почему вы и меня записали в подозреваемые?

– Котиков запорол вам участие в играх сборной, – спокойно ответил я. – В записках вашей учительницы и в этих старых газетах я нашел ответ на вопрос. Вячеслав Петрович не пустил вас в воспитательных целях. Вы связались с дурной компанией, стали курить, прикладываться к бутылке…

Старик взвился:

– И что с того? Хотите знать правду? Да, я затаил на него злобу и злился ровно месяц. Месяц, слышите? А потом даже преисполнился чувства благодарности. Эти подонки, с которыми я связался, обязательно втянули бы меня в уголовщину, и тогда большой спорт навсегда захлопнул бы передо мной двери.

– Понимаю.

Он до крови закусил губу:

– Меня реабилитировали?

– Читайте, – я кинул ему на колени газету. – Среди погибших была девушка, ваша одноклассница, Динара Серафутдинова. Вы очень любили ее. Из этого я сделал вывод: захоти вы отомстить Котикову, вы придумали бы что-нибудь такое, что погубило бы только вашего командира. А теперь скажите, что это неправда.

Он сделался пунцовым. Я даже испугался за его самочувствие.

– Вам плохо?

Друзья подались к нему. Словно заслоняясь от нас, он поднял ладони:

– Все в порядке. Вы напомнили о Динаре. Я действительно любил ее. И если бы…. – старик стал задыхаться. Теперь за нитроглицерином полез Черных. Я отвернулся к окну. В тот момент мне не хотелось никаких сенсаций – только желание поскорее покончить с этим делом и помочь несчастным старикам владело мною. Помочь обрести покой, невозможный без согласия с самим собой.

– Вы много выяснили, но… – голос Прохоренко звучал словно из другого мира. – Теперь нам хотелось бы услышать, кто же все-таки предал наших товарищей? Кто принес им смерть? Ведь вы это знаете. Не так ли?

Я опустил глаза:

– К сожалению, пока нет. Думаю, без дневника Вячеслава Петровича все же не обойтись. Надо непременно найти его. Вы утверждаете, что его нет ни у одного из вас, – я пытливо посмотрел на каждого.

Они качали головами:

– Мы все отдали бы, чтобы отыскать этот документ, если он существует.

– Думаю, существует, – ответил я уверенно. – Возможно, Снежкова напала на его след и поплатилась жизнью. Впрочем, возможно, при помощи Свиридова она сразу вышла на убийцу.

Старики растерянно молчали.

– Вам о чем-нибудь говорит фраза, которую она написала на полированной поверхности столика? – поинтересовался я. Три товарища пожали плечами.

– Как можно искать среди мертвых? – недоумевал Прохоренко. – Тут бы разобраться с живыми.

– Не хотела ли Татьяна сказать: предателя уже нет в живых? – предположил Коротков.

– То есть все-таки Инна Рожнова? – подсказал я.

Добродушное выражение на их лицах сменилось на злобное и упрямое.

– Об этом не может быть и речи, – выдавил Коротков.

– Только потому, что ваш учитель и командир перед расстрелом кричал, что она не виновата и ему известен настоящий предатель? – Под моим пристальным взглядом Григорий Иванович опустил глаза.

– Ее могли подставлять с самого начала.

– Вот поэтому нам и требуется вторая часть дневника, иначе мы ничего не узнаем. Кстати, у вас есть фотографии подпольщиков? – обратился я к хозяину.

Черных кивнул:

– Разумеется. В организацию Котикова входили все наши одноклассники, которые не успели эвакуироваться. Да у меня пол-альбома старых снимков. – Он поднялся, его рука стала шарить по пустой, покрытой серебристой пылью книжной полке.

– Там ничего нет, – подсказал ему Владимир Егорович. – Ты, наверное, переложил альбом в другое место.

На лице Ярослава Ивановича отразилась гримаса недоумения.

– Вроде склерозом еще не страдаю, – пробормотал мужчина. – Не помню, чтобы мне приходилось перекладывать фотографии. Вот только если это сделали мои домашние. Вика! – громко позвал он, выглянув в коридор, и через несколько секунд Виктория Ярославовна, стройная статная брюнетка, напоминавшая отца лишь глазами и линиями рта, показалась из кухни, неся поднос с чашками и кофейник.

– Иду, иду, папа! – она дружелюбно посмотрела на нас.

– Это Никита, – представил меня хозяин. – Журналист из Приреченска, я тебе говорил.

Ее рукопожатие было сильным и уверенным.

– Пишет докторскую диссертацию, – не преминул похвастаться гордый отец между делом. – Поэтому мы с женой заняты правнуками и стараемся по возможности помогать. Кстати, дорогая, ты не делала в гостиной генеральную уборку?

Женщина поняла его с полуслова:

– Что-то не можешь найти?

– Старый альбом.

Виктория Ярославовна пожала плечами:

– К сожалению, понятия не имею, где он. Кажется, я его сто лет не видела. Погоди, сейчас спрошу у Антона. Он в последнее время устраивает здесь посиделки.