Наталья Борохова - Адвокат амазонки

– Ты ревнуешь меня? – спросила она с немного наигранным весельем. Присев на кровать рядом с ним, она взяла его за плечи: – Дурачок! Не знаю, что ты там себе напридумывал, но я люблю тебя и хочу быть с тобой рядом.

– В горе и в радости? Во здравии и в болезни, пока Бог не разлучит нас? – Он повернулся к ней и взглянул в ее широко распахнутые молодые глаза.

– Конечно, – сказала она, и ни единый мускул на ее лице не дрогнул. Ее было нелегко смутить.

– Интересно, ты любила бы меня так же, если бы я был беден? Если бы ездил на работу в автобусе? Если бы в качестве отпуска мог тебе предложить разве что поездку на местную туристическую базу?

Странно, что эти вопросы он стал задавать себе сейчас, а не год назад, когда они только встретились. Но тогда Лыков был пьян от любви и глуп, как дитя. Мысль о том, что он может быть интересен молодой красивой девушке, приводила его в безудержный восторг. Он чувствовал себя двадцатилетним.

– Ну, зачем ты накручиваешь себя? – мягко вклинилась Лика в его рассуждения. – Придумываешь какие-то страсти про свою бедность? Я же не спрашиваю, любил бы ты меня, если бы я была дурнушкой?

Господин Лыков посмотрел на ее красивое лицо, волнующие линии молодой груди, украшенной нитями дорогого ожерелья из белого золота и рубинов. Он прошелся взглядом по ее бесконечным ногам с безупречными коленями и тонкими щиколотками.

Осознание того, что его подруга права и ему просто не стоит обращать внимания на мелочи, пришло к нему неожиданно легко. Словно он сам в глубине души давно понял это. Ведь их сожительство было не чем иным, как сделкой, согласно условиям которой он брал на себя ответственность по ее содержанию. Он давал ей свои деньги, а она ему – молодость и красоту. И не стоило мучить себя вопросом, что будут делать стороны в случае возникновения форс-мажорных обстоятельств. Господин Лыков в своей жизни заключил немало сделок, чтобы не знать ответ на элементарный вопрос...

– Мне кажется, нужно пересмотреть условия соглашения «А», – сказал Лыков, отвлекаясь от своих горестных дум.

– Но это невозможно, Семен Петрович, – горячо возразила Дубровская. – Если вы будете настаивать на ограничении Нины Андреевны в родительских правах, она просто откажется подписывать соглашение, и тогда судебного процесса не миновать!

– Не делайте из меня монстра. Я вовсе не собираюсь ущемлять в правах мою жену, – вспылил Лыков. – Что вы скажете, если я предложу оставить Василька у матери? Я готов забирать его на выходные, а также проводить с ним отпуск.

Все присутствующие воззрились на Лыкова в немом недоумении. Резкие перемены его настроения приводили в замешательство. Хотелось верить, что в этот раз они застрахованы от неожиданностей.

– Ты готов оставить Василька у меня? – переспросила Нина.

– Да, разве это не разумно?

– В высшей степени, – мрачно подтвердил пожилой адвокат супруги. Он уже был готов к очередным заявлениям шантажиста. Передав ребенка, Лыков как пить дать потребует от Нины очередных уступок.

– Ну, если спора о детях у нас больше нет, следует перейти к решению вопроса о судьбе имущества, – сказала Дубровская, чрезвычайно довольная тем, что к господину Лыкову вернулась способность здраво рассуждать. С недавних пор детская тема стала ей особенно близка. – Итак, Нина Андреевна, вы по-прежнему упорны в своем желании сохранить за собой «Подворье»?

Нина помолчала минутку, вспоминая свой рабочий кабинет, в котором стены были выкрашены ровно наполовину, а потом отчаянно тряхнула головой.

– Нет, я думаю, что переоценила свои возможности, – сказала она, потупив взор. – Сейчас меня интересует только денежная компенсация.

– Отлично, Семен Петрович, вы готовы предложить сумму? – спросила Дубровская, чувствуя себя так, словно заправляет аукционом.

– Я готов обсудить этот вопрос с моей женой наедине, – сказал Лыков. – Если вы оставите нас минут на тридцать, я думаю, мы придем к единому мнению.

Адвокаты переглянулись. Им нечего было возразить. Супруги хотели решить спорный вопрос без посредников, и это обстоятельство, как ни верти, укладывалось в схему идеальных семейных отношений. Защитники вышли в коридор, чувствуя себя абсолютно ненужными.

– Вы уверены, что ваш клиент не позволит себе ничего лишнего? – спросил пожилой адвокат, засекая время на своих часах.

– Что вы! Ведь они все-таки муж и жена, – возразила Дубровская, на что ее коллега только презрительно дернул плечами. Должно быть, он не особо верил в порядочность человека, променявшего семью на то, что есть между ног у каждой женщины. Но Дубровская уже не была столь категорична. Она почувствовала перемены в настроении клиента и сейчас гадала, к чему они могут их привести. Лыков был готов к диалогу, и это уже обнадеживало.

Она предоставила старому адвокату возможность стоять возле двери кабинета, как на часах, а сама отошла к окну в холле.

Июльский дождь поливал мостовые, полоскал густые кроны деревьев. Прохожие, застигнутые стихией врасплох, искали укрытия под навесами магазинов и остановок транспорта. Струи воды колотили по окнам и стеклам машин, мыли пыльный асфальт, питали влагой истомленную от жары землю. С неба доносились негромкие раскаты, но сквозь рваные клочья розовых и фиолетовых облаков уже многообещающе проглядывало солнце.

На душе было светло и спокойно, словно спасительный дождь сделал и там генеральную уборку, смыв все ненужное и наносное. Лиза чувствовала, что в ее жизни заканчивается очередной этап, и ей не терпелось завершить все свои незаконченные дела. Семейная история господина Лыкова как раз относилась к той категории не любимых ею рутинных обязательств, которые просто не терпелось оставить в прошлом.

Тридцать минут назначенного срока истекли, и она со своим опытным коллегой вошла в кабинет, предварительно постучав в дверь ради приличия.

Семейная пара сидела на своих местах в том самом виде, в котором они их оставили. Лыков был спокоен и выглядел сейчас чуть более уверенно, чем тогда, когда он только пришел сюда сегодня утром. Он снова контролировал ситуацию, и это ощущение ему всегда было по вкусу. Нина тихо улыбалась. Свой ежедневник она убрала в сумку, и теперь между супругами не было ничего, кроме чистого листа бумаги, не запятнанного ни единой помаркой.

«Как это символично, – подумала Дубровская. – Всегда есть искушение начать отношения с чистого листа. Интересно, это еще не поздно?»

– Вы знаете, мы пока решили повременить с разводом, – сказал Лыков, словно отвечая на вопросы своего адвоката. Он старательно прятал смущение за щитом официальности. – Мы не собираемся играть с вами в игры, господа, объявляя каждый день новые условия нашего примирения. Просто мы с Ниной... м-да... Андреевной, разумеется, решили отнестись к этому вопросу осмотрительно. У нас двое детей, стало быть, на нас лежит ответственность за их будущее. Что касается «Подворья», я не думаю, что у нас с женой возникнут по этому поводу разногласия. Мы способны решить все вопросы самостоятельно. Позвольте поблагодарить вас, господа. Вы свободны!