Мила Серебрякова - Семь смертей

– Значит, поедем вместе, я не собираюсь оставаться наедине с ним. – Она кивнула на Артема и толкнула входную дверь.

На улице с ней случилась очередная истерика. Полине пришлось протянуть бывшей однокласснице таблетку и бутылку минералки.

– Запей таблетку.

– Что это?

– Выпей, выпей, тебе станет лучше, ты на взводе.

Проглотив пилюлю, Катарина с мольбой посмотрела на Самохвалову:

– Полинка, я тебя прошу, скажи, что здесь происходит? Почему нет милиции, врачей, почему ты абсолютно спокойна, а Артем с Макаром ведут себя так, будто каждый день сталкиваются с трупами.

– Не говори ерунды, Катка, если я не истерю и не топаю ногами, это вовсе не означает, что я спокойна. Посмотри на мои руки, они дрожат. Видишь? Я держусь из последних сил. – Полина покосилась на наручные часики. – Господи, я опаздываю. Опаздываю! Катка, поторопись!

Подходя к иномарке Самохваловой, Катарина споткнулась и растянулась на асфальте.

– Е-мое, – процедила Поля, помогая Катке подняться и сесть в салон.

– Голова кружится, – отрешенно сообщила Ката, глядя прямо перед собой.

– А ты поспи, – Самохвалова завела мотор, и авто резко рвануло с места.

– Полин, все вокруг кружится, и ты тоже кружишься, – шептала Ката, не понимая, что с ней происходит. Она то ли спала и видела сон, то ли находилась в трансе, но все происходящее странным образом перестало ее волновать.

Катарина подняла правую руку и ущипнула себя за большой палец, потом несколько раз сжала ладонь в кулак, отметив, что ее действия несколько заторможенны.

– Полина, – сказала она, попытавшись сконцентрировать взгляд на затылке Самохваловой. Затылок почему-то начал раздваиваться. Сначала был один, потом их сделалось два, затем они вновь слились воедино, будто кто-то настроил резкость. – Полина, ты меня слышишь?

– Слышу, Катка, слышу, – отозвалась Самохвалова, вжимая педаль газа в пол.

– Я поняла, ты хочешь меня отравить.

– Что?! – Поля на миг повернула голову назад и громко крикнула: – Дура! Соображай, что несешь.

– Ты меня отравила. Я почувствовала себя плохо сразу, как только проглотила таблетку. Зачем, Полька?

– Угомонись! Я дала тебе транквилизатор. Состояние заторможенности продлится час-полтора, но это пойдет тебе на пользу. Ты сама не своя.

– Транквилизатор, – повторила Ката, покачиваясь из стороны в сторону. – Я тебе не верю, уже не верю. Ты меня использовала, а ночью подослала Геннадия, чтобы он со мной расправился. Но у него ничего не вышло, его самого убили, – бормотала Ката, находясь в полудреме. – Гена убил Бориса и Асю, он сделал им укол. И мне хотел сделать укол, но я выгнала его из спальни... Хи-хи-хи... А Тамара была крысой. Там, в подземном ходе, я ее видела. Это была Тамара, а крыса была ею.

Произнеся последнюю фразу, Катарина откинула голову назад и заснула.

Полина нервно закурила.

– А ты не так проста, как кажется на первый взгляд, – сказала она, сделав глубокую затяжку.

Катарина слов Самохваловой не слышала.

В себя она пришла от толчка в бок. Открыв глаза, увидела лицо Польки.

– Катка, просыпайся.

– Где я?

– В моей машине. Слушай, мы в аэропорту, мне срочно надо встретить одного человека, но я боюсь оставлять тебя одну в салоне.

– Почему? – не поняла Ката, тряхнув тяжелой головой.

– Ты в порядке?

– Так-сяк.

– Вот поэтому и боюсь. Пойдем вдвоем, заодно проветришься.

Голова уже не кружилась, но тело было вялым, чужим. Семеня за Полиной, Катарина опять ущипнула себя за руку и сжала кулак. Уже лучше, намного лучше. Во-первых, она почувствовала боль, во-вторых, сжимала и разжимала кулачок довольно-таки резво. Действие транквилизатора постепенно сходило на нет.

В зале ожидания Полина возвестила:

– Рейс задерживается, пойдем в туалет.

Затолкав Катку в дамскую комнату, Самохвалова подвела ее к раковине и включила холодную воду.

– Умойся, тебе надо окончательно прийти в себя. Кат, ты не обижайся, я не думала, что одна таблетка тебя так подкосит. Я сама их неоднократно принимала, и эффект был на несколько порядков мягче.

– Меня тошнит.

– Пойдешь в кабинку?

– Нет. – Ката приложила к мокрому лицу ладони и зажмурилась. – Достань у меня из сумочки леденец.

Перекатывая во рту мятную конфету, Копейкина шествовала за Полей, а возле колонны Самохвалова остановилась и в сотый раз посмотрела на часы.

– Ну, сколько же можно ждать, что за невезуха?!

Лишних вопросов Ката не задавала, она молча стояла, прижавшись спиной к колонне, наблюдая за нервными телодвижениями Самохваловой.

А когда объявили что рейс Анкара – Москва совершил посадку, Полина облизала пересохшие губы и понеслась вперед.

– Кат, жди меня у колонны, никуда не уходи.

Сколько Копейкина проторчала на одном месте, ей самой было неведомо. На часы она не смотрела, просто стояла и сканировала взглядом мелькающий перед глазами люд.

Полина и высокая рыжеволосая девушка появились в тот самый момент, когда Ката, вооружившись сотовым, попыталась позвонить Розалии.

– Все в порядке, Кат, уходим.

Бледная девушка, облаченная в длинное черное платье и туфли на низком каблучке, слегка прихрамывала. Полина держала ее под руку, а когда, остановившись у машины, Ката хотела открыть заднюю дверцу, Самохвалова запротестовала.

– Кат, садись впереди, а Сабинка поедет на заднем сиденье.

Копейкина не стала возражать.

А Сабина, сев в салон, ни с того ни с сего запричитала:

– Мне плохо!

– Скоро будем на месте, – увещевала ее Полина. – Потерпи.

– Я слишком долго терпела, я не выдержу, я сейчас умру.

– Кат, – Самохвалова включила радио, – у меня в бардачке лежит пачка влажных салфеток. Достань и дай их Сабинке.

– Поль, что с ней? – вполголоса спросила Копейкина.

– Перенервничала. Сабина панически боится летать на самолетах, ее охватывает паника и...

– Почему вы остановились? – простонала Сабина.

– Светофор.

– Все, не могу, я сдохну!

Ката протянула девушке салфетки, отметив, что лицо Сабины было мокрым, будто бы она только что вышла из парилки. Вцепившись руками в кожаную сумочку, Сабина откинулась на спину и, глядя в потолок, глубоко дышала. Пот градом стекал по бледному лицу.

– А-а-а-а... – вырывался из открытого рта стон.

– Может, остановиться у аптеки? – подала идею Ката.

Полина даже не успела ответить, вой Сабины оглушил салон:

– Не слушайте ее! Пусть заткнется! Не нужна мне аптека. А-а-а-а...

Катарина вжалась в сиденье. Она боялась оглядываться назад, боялась встречаться взглядом с обезумевшей Сабиной и поражалась спокойствию Полинки. Самохвалова вела себя так, словно ничего необычного не происходило в принципе. Ну, сидит на заднем сиденье мокрая от пота Сабина, ну воет, ну и что с того? Подумаешь, дело-то житейское.