Марио Пьюзо - Сицилиец

— Уберите трупы и привяжите этого Мальпело к дереву до прихода отца.

Тела обернули сетями из бамбуковых стеблей и отнесли к глубокой яме. Затем сбросили вниз и, чтобы не шел смрад, сверху засыпали камнями.

Уже после наступления темноты, почти через семь часов, появился отец Гильяно. Стефана Андолини отвязали от дерева и привели в пещеру, освещенную керосиновыми лампами. Отец Гильяно вскипел, увидев, в каком состоянии находится Андолини.

— Этот человек — мой друг, — сказал он сыну. — Мы вместе работали у Крестного отца в Америке. Это я посоветовал ему уйти в горы и вступить в твой отряд и обещал, что его хорошо встретят.

И, обменявшись с Андолини рукопожатием, добавил:

— Извини. Мой сын чего-то не понял или услышал какую-то сплетню про тебя.

Тут он в смущении умолк. Уж очень его огорчал напуганный вид друга. Дело в том, что Андолини от страха едва стоял на ногах.

Чувствуя, что его другу грозит смертельная опасность, старик Гильяно обратился к сыну.

— Тури, — сказал он ему, — я часто прошу тебя сделать что-нибудь для меня? Если ты имеешь что-то против этого человека, прости его и отпусти. Он был добр ко мне в Америке и прислал подарок на твое крещение. Я верю ему и ценю его дружбу.

— Теперь, когда ты признал его, он будет нашим почетным гостем, — сказал Гильяно. — Если он захочет остаться в моем отряде, милости просим.

Отца Гильяно отвезли на лошади назад в Монтелепре, чтобы он спал в своей постели. После его ухода Гильяно решил поговорить со Стефаном Андолини наедине.

— Я знаю, какую роль ты сыграл в судьбе Канделерии, — сказал он. — Ты вступил в банду, чтобы шпионить для дона Кроче. Через месяц Канделерия погиб. Его вдова помнит тебя. Она все рассказала мне, и я понял, как оно получилось. Мы, сицилийцы, хорошо умеем разгадывать загадки предательства. Отряды разбойников исчезают. Власти стали удивительно умными. Я сижу на своей горе и целый день думаю. Думаю о властях в Палермо — никогда раньше они не были такими умными. А потом я узнаю, что министр юстиции в Риме и дон Кроче — два сапога пара. И мы оба знаем, ты и я, что дону Кроче ума не занимать. Из этого следует, что именно дон Кроче убирает бандитов по поручению Рима. Теперь, думаю я, и ко мне пожалуют шпионы. И я жду, жду и спрашиваю себя, почему это дон задерживается. Ведь при всей моей скромности должен сказать, что я — добыча из самых крупных. И вот сегодня я вижу вас троих в бинокль. И думаю: «Ага, это опять Мальпело. Буду рад повидаться с ним». Так что все равно я должен тебя убить. Не буду расстраивать отца — тело твое просто исчезнет.

Стефан Андолини от возмущения на миг даже забыл о страхе.

— Ты обманешь своего отца? — воскликнул он. — И ты называешься сыном Сицилии? — Он плюнул на землю. — Тогда убей меня и отправляйся в ад.

Пишотта, Терранова и Пассатемпо были поражены. Как они поражались не раз в прошлом. Гильяно, который был честен, который гордился тем, что держит слово, который всегда говорил о справедливости для всех, вдруг внезапно меняется и делает нечто чудовищное. Не то чтобы они возражали против убийства Андолини — ему вольно убить сотню Андолини, тысячу. Непростительным казалось то, что он собирается нарушить слово, данное отцу, обмануть его. Лишь капрал Сильвестро вроде бы все понял и сказал:

— Он не может ставить под угрозу наши жизни потому лишь, что у его отца доброе сердце.

Гильяно тихо обратился к Андолини:

— Покайся перед господом. — Затем добавил: — У тебя есть пять минут.

Рыжие волосы Андолини, казалось, вздыбились.

— Прежде чем убивать меня, поговори с аббатом Манфреди, — сказал он в отчаянии.

Гильяно уставился на него с удивлением, и рыжеголовый, захлебываясь, заговорил:

— Однажды ты сказал аббату, что он может рассчитывать на твои услуги. Что он может просить тебя о чем угодно.

Гильяно хорошо помнил свое обещание. Но откуда этот тип знает о нем?

Андолини продолжал:

— Поедем к нему, и он попросит пощадить меня.

— Тури, потребуется целый день, чтобы отправить посланца и дождаться ответа, — сказал презрительно Пишотта. — Неужели аббат имеет больше на тебя влияния, чем собственный отец?

И Гильяно снова удивил их.

— Свяжи руки и стреножь его, чтобы он мог идти, но не бежать. Дай мне охрану из десяти человек. Я сам приведу его в монастырь, и, если аббат не попросит пощадить его, пусть исповедуется. Я казню его и отдам тело монахам для погребения.

Гильяно с отрядом прибыл к монастырским воротам, когда поднималось солнце и монахи отправлялись на работы. Тури Гильяно наблюдал за ними с улыбкой на губах. Неужели это было лишь два года назад, когда с этими людьми он ходил в поле в коричневой сутане и мятой черной американской шляпе на голове? Он вспомнил, как это его забавляло. Кто мог тогда подумать о том, что он станет жестоким? Его охватила тоска по тем мирным дням полевых работ.

К воротам направлялся сам аббат, чтобы приветствовать их. Высокая фигура в черной одежде заколебалась, когда арестованный выступил вперед, затем раскинула руки. Стефан Андолини ринулся к старику, поцеловал его в обе щеки и сказал:

— Отец, эти люди хотят убить меня, только ты можешь меня спасти.

Аббат кивнул. Он протянул Гильяно руки — тот сделал шаг вперед, и они обнялись. Теперь Гильяно все понял. Слово «отец» было произнесено не так, как обращаются к священнику, — это было обращение сына к отцу.

— Сохрани жизнь этому человеку — ради меня, — сказал аббат.

Гильяно развязал веревки на руках и ногах Андолини.

— Он — ваш, — сказал Тури Гильяно.

Андолини осел на землю; от страха тело его ослабло. Несмотря на свое худощавое телосложение, аббат поддержал его.

— Пойдем в мою трапезную, — сказал он Гильяно. — Я накормлю твоих людей, и потом мы втроем обсудим, что делать.

Он повернулся к Андолини и сказал:

— Дорогой сын, ты еще не в безопасности. Что подумает дон Кроче, когда узнает об этом? Мы должны посоветоваться все вместе, иначе ты пропал.

У аббата была собственная небольшая комната для гостей, где они удобно расположились. Для двоих, что помоложе, принесли хлеб и сыр.

Аббат с печальной улыбкой повернулся к Гильяно.

— Один из моих многих грехов. Я стал его отцом, будучи молодым. Эх, никто не знает искушений, которым подвергается приходский священник на Сицилии. Я не сопротивлялся им. Скандал замяли, и его мать вышла замуж за Андолини. Пришлось заплатить большие деньги, и я смог сделать церковную карьеру. Мой сын вырос и стал убийцей. Мне приходится нести и этот крест, хотя у меня и без того достаточно грехов, за которые мне предстоит отвечать.

И уже другим тоном обратился к Андолини.

— Слушай меня внимательно, сын мой, — сказал он. — Второй раз ты обязан мне спасением жизни. Пойми же, кому ты в первую очередь должен быть предан. Теперь ты должен быть предан Гильяно. Вернуться к дону ты не можешь. Он задаст тебе вопрос: почему Тури пощадил тебя и убил двух других? Он заподозрит предательство, а это значит — тебе конец. Ты должен рассказать обо всем дону и попросить его разрешения остаться в отряде Гильяно. Пообещаешь, что будешь снабжать его сведениями и служить связующим звеном между «Друзьями друзей» и армией Гильяно. Я сам отправлюсь к дону и скажу ему, какие это даст преимущества. Скажу также, что ты будешь верен Гильяно, но не в ущерб дону. Он решит, что ты все же предашь человека, который сейчас пощадил тебя. Но должен сказать: если ты не будешь верен Гильяно, я навсегда прокляну тебя. Ты будешь нести проклятие своего отца до могилы.