Ольга Баскова - Самое справедливое убийство

Он вышел из офиса и решительным шагом направился к стоянке автомашин. Сев на водительское сиденье, он нашарил кипу газет, лежавшую рядом, и включил свет в салоне, бегло просматривая прессу. На его счастье, о деле Корнийца уже давно не писали, разве только в связи с упоминанием какой-то его тетушки, совершившей с ним мошенничество с квартирой. Это его не интересовало. По его соображениям, милиция вообще не должна была выйти когда-либо на его след, и потому можно было безбоязненно приступать к следующему пункту намеченного плана.

Константин Скворцов уже готовился лечь спать, когда услышал ненавистный звонок. Определитель номера высветил мобильный Пашки Киселева.

— Надеюсь, ты еще не спишь? — ехидно спросил друг. — Собирайся. Кравченко выслал за тобой машину. У нас еще один труп.

Если имя Анатолия Корнийца ничего не говорило органам правопорядка, то второй потерпевший, Сергей Варин, был им хорошо известен. Нет, не то чтобы он сам совершил какое-нибудь порочащее его деяние. В этом смысле УВД не имело к нему претензий.

Однако его папаша, печально знаменитый врач-уролог Георгий Аркадьевич Варин, в свое время наделал в городе много шуму. С некоторых пор Варин-старший стал считаться светилом в области урологии. Люди с больными почками желали оперироваться только у него. Больные не давали ему покоя, день и ночь обхаживая врача как в больнице, так и дома, готовые заплатить любую сумму, которую доктор с такой же готовностью называл. Неприятности начались у Варина с приходом в редакцию газеты «Вести Приреченска» одной женщины средних лет, утверждавшей, что врач вырезал у ее дочери здоровую почку. Трагедия принимала двойной характер, потому что девушке из-за операции пришлось прервать беременность и личная жизнь ее покатилась под откос. Молодой муж, не желая жить с женщиной, которая вряд ли сможет иметь детей, тут же подал на развод. На работе ей постоянно грозили увольнением, объясняя это тем, что теперь она почти инвалид и не способна выполнять свои обязанности на все сто. Девушка впала в глубокую депрессию и грозила покончить с собой. Мать сначала отправилась в прокуратуру, но у нее не было никаких доказательств, кроме утверждений: да, дочь беспокоили почки, но это было обычное воспаление, перед замужеством ее смотрели в Санкт-Петербурге и ничего криминального не нашли. Вызванный Варин твердил свое: он обнаружил у пациентки другое заболевание — почечную ишемию, грозившую привести к смерти. Да, разумеется, он понимает, как тяжело матери смириться со всем этим, однако именно ему ее дочь обязана жизнью. Конечно, Варина отпустили. Но это был не первый случай обвинения врача. По городу поползли слухи. Скворцов хорошо помнил это время шестилетней давности. Он только окончил юрфак, и дело Варина стало его дебютом, причем ни к чему не приведшим. На одних слухах обвинения не построишь, и в органах махнули на него рукой. Константину поручили другое расследование, однако его не покидало чувство, что тут ничего не сделано и есть в чем покопаться. Но начальство считало иначе, тем более на месте Кравченко сидел полковник Заметов, уволившийся из органов по собственному желанию после совершения преступления. В управлении говорили: его не судили только потому, что он поступал умно и делился с кем надо. Возможно, и от Варина ему кое-что перепало. Естественно, в одиночку дела нормально не расследуются. Скворцов оставил врача в покое, с нетерпением ожидая фактов, позволивших бы возобновить начатое. Тогда лишь один человек был с ним солидарен: его соседка, журналистка «Вестей Приреченска» Катя Зорина. С этой девушкой Константин дружил с детства. Родители обоих ждали, когда детская привязанность перерастет в любовь, но ничего такого не случилось. Костю и Катю связывали другие интересы. Он всегда относился к ней как к своему парню, с которым можно разговаривать обо всем и который даст дельный совет. Порой Зорина восхищала Константина. Окончив журфак и поступив работать в «Вести Приреченска», девушка стала браться за самые сложные, однако самые животрепещущие темы. Именно благодаря ей милиция обезвредила маньяка-некрофила, работавшего санитаром в городском морге. Скворцов вспомнил, как милицию буквально наводнили письма от жильцов дома, стоявшего возле данного заведения: мол, ровно в полночь в морге устраиваются оргии. Заметов, читая послания, от души смеялся.

— Совсем из ума выжили, — сказал он как-то Пашке, — ну сходи проверь, как там дела, а то бабули не успокоятся.

Киселев направился туда. Все работники морга — от врача-патологоанатома до санитаров — уверяли: ничего такого у них не происходит. Ночью здесь дежурят санитары, вполне приличные молодые люди, собирающиеся поступать в медицинский институт, во время дежурства они готовятся к экзаменам, вполне нормально, что горит свет, но мертвецы спокойно почивают на своих лежаках. Павла это объяснение удовлетворило: он с трудом переносил покойников, умерших своей смертью, довольно спокойно разглядывая трупы убитых. Поэтому он сообщил результаты своего посещения Заметову, и тот приказал отправить жителям дома письмо, где написал: мол, спите спокойно, все проверено. Но те не успокоились и отправились в газету. За журналистское расследование взялась двадцатидвухлетняя Катя Зорина. С фотоаппаратом в руках она посетила морг ночью и стала свидетельницей страшной картины: молодой санитар, дежуривший в тот день, обклеил помещение порнографическими картинками, на полную мощность включил музыку, размалевал женские трупы и усадил с собой за стол, разыгрывая сцену ухаживания, а потом постелил на стол простыню и, кладя на нее мертвых женщин, принялся по очереди их насиловать, издавая стоны наслаждения. Фотоаппарат Зориной зафиксировал страшные кадры. Назавтра парня забрали, а в газете появилась заметка «Ничего святого».

Константин также вспомнил еще несколько Катиных статей. Одно время на пустырях города стали появляться безголовые трупы хорошо одетых мужчин. Станислав Михайлович по головам, которые валялись тут же и были отрублены каким-то острым предметом вроде шашки, и по общему состоянию тел погибших сделал заключение: это бомжи. Возникал вопрос: кто и зачем одевал их в модную одежду, стриг, брил, мыл и кормил, а потом по пояс закапывал в яму и отрубал голову? Сначала Заметов с остервенением взялся за расследование, гоняя подчиненных, как сусликов, потом почему-то поостыл, как-то заявив на оперативке:

— Ну их к чертям. Меньше бомжей — чище воздух.

— Но они люди, — попробовал возразить Павел.

— Уже не люди, — парировал начальник.

Вечером Константин обсуждал это с Катей, которая была в курсе происходящего: слухи порой распространяются по городу раньше, чем заводится дело.