Антон Леонтьев - Вечер в городе соблазнов

Пташук, сославшись на то, что кто-то должен все время находиться за рулем фургона, избежал участия в операции, и пришлось нам, женщинам, взвалить на свои слабые плечи непосильную ношу.

Меня, прикрытую пледом, с ужасным чепцом на голове, придававшим мне поразительное сходство с Графиней из «Пиковой дамы», вытащили из фургона – я сидела в кресле-каталке и держала в руках сучковатую трость. Таечка облачилась в премилую медицинскую форму, и мне показалось, что глаза у Пташука блеснули – дочка олигарха выглядела в этом облачении весьма аппетитно.

Таечку никто не разыскивал, газеты ее фотографий не печатали, так что опасаться ей было нечего. А вот у меня, когда мы въехали в величественный холл отеля, сердце колотилось как бешеное. Таечка на ужасном французском с английским акцентом объявила:

– Ее высочество герцогиня Уэстмондорская!

Постояльцев с титулами в «Фонтенбло» просто обожали. Тотчас появился сам директор – он попытался облобызать мою руку и стал уверять, что мы встречались с ним лет десять назад на каком-то благотворительном вечере.

Таечка ловко разрулила ситуацию, заметив, что ее высочество, то есть я, страдаю тяжелой формой болезни Альцгеймера и практически ничего и никого не помню. Я же, пользуясь случаем, огрела директора по спине тростью и прошамкала:

– Это он, да, он лишил меня чести в 1927 году! Держите насильника!

Директор быстренько ретировался, а мы направились к лифту. Багаж, как было сказано, прибудет позднее – отсутствие кофров и чемоданов при герцогине могло вызвать подозрение, но мы же не собирались долго задерживаться в «Фонтенбло».

Заказанный номер прилегал к президентскому люксу (и стоил соответствующе). Едва двери за нами закрылись, я вскочила из кресла, скинула облачение немощной герцогини и вышла на балкон. Таечка последовала за мной.

В преодолении препятствий мы с ней уже поднаторели – стоит только вспомнить, как удирали вдвоем по балконам от Эстефании и ее родственничков. И все же у меня закружилась голова, когда я посмотрела вниз, – не хватало только сверзнуться на головы постояльцам, прогуливавшимся по террасе!

Но все обошлось, и мы благополучно перебрались в мой бывший номер (снаружи он, как я и предполагала, был опечатан полицией). Я осмотрелась и попыталась вспомнить, куда положила ключи от Витиной виллы. Вроде они были в сумочке, но в какой именно?

Пришлось повозиться, потроша содержимое дюжины ридикюлей. Ключи, как и полагается, обнаружились в последнем, на самом дне. Я выудила их, и мы направились в обратный путь. На этом наше кратковременное пребывание в отеле завершилось – больше там делать нам было нечего.

Пташук поджидал нас в фургоне, вокруг которого отчего-то толпились японские туристы с фотоаппаратами и камерами. Похоже, они приняли фургон за произведение скульптора-модерниста, а самого бородатого Пташука в идиотской панаме – за пресловутого творца оного шедевра.

– Говорила же вам, что фургон нас подведет! – гаркнула я, забираясь в кабину.

Поэтому от фургона нам пришлось избавиться – Пташук отогнал его на одну из стоянок, около музея океанографии. Через несколько дней его, конечно, отбуксируют на платную стоянку, потом начнут выяснять, кто же является владельцем, и выйдут на компанию по прокату автомобилей, где Пташук оставил поддельное удостоверение личности...

Мне пришлось таскать на себе одеяние так называемой герцогини – из нормальной одежды у Пташука, оказывается, ничего припасено не было. Я дулась и злилась, а в особенности неприятно мне было наблюдать, как Пташук и Таечка поглощают разноцветное мороженое за столиком одного из ресторанчиков. Я же, как и полагается особе моего возраста, сидела на скамейке и кормила голубей. Мне до слез стало обидно – вот этим и закончится моя карьера?

Наконец начало темнеть, и мы приняли решение отправиться к вилле олигарха. Она располагалась на искусственном мысе, вдававшемся в Средиземное море. Мы присоединились к туристам из Восточной Европы, которые осматривали достопримечательности Бертрана, и оказались в квартале шикарных особняков и обиталищ миллионеров да миллиардеров. Чем хорошо в старушке Европе, так это тем, что подобные места не огорожены колючей проволокой и не охраняются автоматчиками с немецкими овчарками.

Быстренько отпочковавшись от своих братьев-славян, которых больше занимали не шедевры архитектуры, а шикарные автомобили, мы свернули на тихую тенистую улочку, окаймленную с обеих сторон кипарисами. Ах, кипарис, символ смерти... А ведь нам предстояло навестить жилище моего бывшего и, увы, невесть кем – но уж точно не мной! – убитого любовника.

Виктор выбрал себе виллу побольше и попрезентабельнее – это была даже не вилла, а небольшой замок или средних размеров дворец. В Бертране, где некогда придерживались мнения, что если ты богат, то не следует выставлять свое богатство напоказ, в годы после крушения СССР все разительно изменилось. Теперь заброшенные участки покупали нувориши из Восточной Европы, Китая и Индии, сносили старинные виллы и возводили колоссальные «версали», «сан-суси» и прочие «эскориалы», которые тешили их самолюбие и полностью соответствовали их колхозному вкусу.

Как и мой номер в отеле, вилла Вити была опечатана. Но нас это не остановило. Раньше, как мне было доподлинно известно, у Вити работали видеокамеры, фиксировавшие каждого, кто пытался приблизиться к его жилищу, но по причине убийства хозяина все слуги получили бессрочный отпуск, а охрану распустили – ведь охранять стало попросту некого.

Я осторожно открыла витые ворота, отчаянно опасаясь, что раздастся сигнал тревоги или тотчас возникнут полицейские. Однако ничего подобного не произошло. Вилла, по сути, оказалась никому не нужна – тело владельца находилось у патологоанатома, а родственников у Вити, за исключением дочки Таечки, не имелось. Когда планировались похороны, было неизвестно.

Мы гуськом протиснулись в ворота (раскрывать их полностью мы не рискнули, не желая привлекать ненужное внимание) и оказались в парке. Растения здесь без должного ухода не успели еще завянуть или пожухнуть, однако я хозяйским глазом отметила надвигающиеся признаки запустения. Неужели в жизни всегда так – стоит миновать всего нескольким дням после кончины человека, как все, что было связано с ним, начинает приходить в упадок?

Дворец был неосвещен и походил на обиталище злых духов. На мгновение мне даже сделалось не по себе – кто знает, может, нас сейчас настигнет привидение, дух покойного Вити? Но при жизни мы были друзьями, так что ему незачем после смерти нападать на меня. И мы же пытаемся установить, кто его убил, покойный олигарх должен быть нам благодарен...