Антон Леонтьев - Вечер в городе соблазнов

Я промямлила что-то наподобие: «Вика совершенно права, какая из меня модель, разве что для краеведческого музея», но директриса, не слушая возражений, сама помогла мне снять свитер.

– Так, так, так... – повторила Ольга Кирилловна и щелкнула в воздухе пальцами. – Тебя зовут Арина, да? Не найдется ли у тебя нескольких минут для того, чтобы мы могли переговорить?

Вика ответила вместо меня:

– Ольга Кирилловна, Арина у нас «синий чулок», зубрилка-отличница. Ей в девять уже надо дома быть, а не то родители по шее накостыляют. Так что, лапушка, бери-ка корзинку с Глашей и топай за мной. Живо!

Это была не просьба и даже не приказ, а проклятие, адресованное мне лично. Я почувствовала, что умру сейчас на месте, потому что Вика соизволила прогневаться на меня, но с нахалкой быстро справилась Ольга Кирилловна:

– Виктория, тебе здесь больше делать нечего. Приходи завтра к моему помощнику. А ты, красавица, нужна мне прямо сейчас.

И, взяв меня за руку, она потащила меня к себе в номер. На пороге обернувшись, я увидела исходившую злобой Вику.

Оставив меня стоять посреди комнаты, москвичка вынула столь редкий в те годы в провинции аппарат – мобильный телефон – и произнесла в него:

– Зайди ко мне немедленно. И прихвати Иллариона. Да и фотографа тоже. Кажется, я нашла девушку для «Дорсо».

Что значили ее слова и вообще все, что происходило, я не смогла бы объяснить даже под пытками. Но меньше чем через минуту в дверь постучали, и в номер вошли трое мужчин, причем совершенно разных. Первый был невысокий, коренастый, полностью лысый, с модной небритостью на лице, в странных очках в разноцветной оправе. Второй – тонкий, изящный, с длинными светлыми кудрями, обрамлявшими кукольное личико. А третий – пожилой, с моржовыми усами и густыми бровями.

– Господи, да ведь это то, что мы искали целых три месяца! – хлопнул в ладоши высокий блондин, больше похожий на высокую блондинку. Как позднее выяснилось, то был стилист Илларион.

Лысый тип, отчего-то вызвавший у меня ассоциации с булгаковским Азазелло (хотя ни бельма, ни клыка у него не было), приблизился ко мне, склонил голову и принялся внимательно разглядывать. А через пару минут пробормотал:

– В ней что-то такое есть... Инфернальное. Да, определенно... Думаю, можно попробовать...

Так я впервые увидела Аркадия. Он, как позднее выяснилось, был стратегом и мозговым центром модельного агентства. Наконец вынес свой вердикт и усач (Семен Петрович, фотограф):

– В самом деле, я ее именно такой и представлял.

О чем они вели речь, было для меня загадкой. Илларион и Аркадий расположились на софе, Семен Петрович остался стоять, а Ольга Кирилловна, сцепив руки в замок, опустилась в кресло и велела:

– А теперь, красавица, двигайся!

Я онемела. В застиранном лифчике, со вспотевшими подмышками я находилась в обществе трех мужчин и одной бой-бабы, и они хотели, чтобы я двигалась. Мне не пришло ничего лучше в голову, чем спросить:

– Как... двигаться?

На выручку мне пришел стилист, защебетавший подобно попугаю. Блондин говорил с поразительной скоростью, и уже через три минуты от его болтовни у меня начала пухнуть голова, но тем не менее она помогла мне – я расслабилась. И все же понадобилось не меньше получаса, чтобы я начала показывать какие-то незамысловатые движения. И в течение этого получаса остальные три человека терпеливо ждали, хотя, как я узнала позже, обычно они не привыкли никого ждать. Но ради меня было сделано исключение.

Кое-как подрыгавшись, я посмотрела на часы и увидела, что уже почти десять. А родителям я сказала, что вернусь к девяти! Наверняка папа с мамой уже испереживались! Сгорая от стыда, я пролепетала:

– Мне надо позвонить домой...

Аркадий протянул свой мобильный, в то время вещь для меня совершенно незнакомую, и я с благоговейным ужасом принялась тыкать в кнопки. Родители, как это легко предположить, были уже на взводе и предполагали самое худшее, тем более что мерзавка Вика, конечно же, не соизволила поставить их в известность, где я, и предупредить о том, что меня задержала в отеле директриса модельного агентства.

Поэтому я тут же огорошила Ольгу Кирилловну заявлением, что мне пора домой. Дома усмехнулась и, переглянувшись с тремя мужчинами, заметила:

– Что же, красавица, на первый раз прощаю. Но запомни: если хочешь достичь в этой профессии успеха, тебе понадобится железная хватка.

«О чем она? – подумала я тогда. – Какая профессия? Ведь она уже взяла Вику и даже подписала с ней контракт. А кто я, собственно, такая?»

Примерно в таком духе, правда, гораздо более сумбурно, я тогда и высказалась. А директриса, сверкнув невероятно белыми зубами, сказала:

– Вика, конечно, ничего, однако ты дашь ей фору. Как и многим другим, красавица. Только, да будет тебе известно, к финишу приходят не самые красивые и даже не самые умные, а самые выносливые. Что же касается профессии... Разве ты еще не поняла, к чему мы тебя готовим?

Пришлось признаться, что поняла, на что Ольга Кирилловна отреагировала фразой:

– Значит, не такая уж ты идиотка. Вот и хорошо. А теперь в самом деле тебе, красавица, пора. Поговорим завтра обо всем в деталях. Кстати, ты же еще несовершеннолетняя, так что придется и родителей подключить.

– Значит, мне завтра с ними к вам подъехать? – заикаясь то ли от счастья, то ли от страха, а вероятнее всего и от того и от другого, спросила я.

На что директриса заявила:

– Дай-ка мне свой адрес. Я… нет, мы навестим тебя завтра, скажем, часиков в семь вечера...

Обратно домой я летела как на крыльях. И даже громыхающий троллейбус казался мне Пегасом, уносящим меня к вершинам Олимпа. Подумать только, мне предлагают работу фотомодели! Или нет? Я даже испугалась, но потом успокоила себя – если бы Ольга Кирилловна желала предложить мне должность уборщицы или секретарши, то поручила бы вести переговоры одному из своих помощников и уж точно не собралась бы лично пожаловать ко мне домой.

Родители восприняли новость по-разному: мама была чрезвычайно рада, отец отнесся скептически, заподозрив отчего-то, что под вывеской модельного агентства в действительности скрывается бордель. А вот две мои младших сестры были в полном восторге. Вернее, в полном отпаде.

Всю ночь я проворочалась с боку на бок, не в состоянии сомкнуть глаз. А кто бы на моем месте смог заснуть? И утром, разглядывая себя в зеркале в ванной, я уныло констатировала, что синяки под глазами не делают меня краше. Ведь может получиться, что Ольга Кирилловна откажется от первоначальной затеи и решит, что не стоит иметь со мной дело.

Полная дурных предчувствий, я отправилась в университет. На этом настоял отец, заявив, что не для того он вкалывает на двух работах, чтобы его старшая дочка балбесничала и отлынивала от занятий.