Антон Леонтьев - Профессия – первая леди

– Но зачем кто-то хотел, чтобы меня арестовали около тела Аристарха? – произнесла президентша. Я ответила:

– А вот в этом должны разобраться вы и ваш супруг. Сдается мне, кому-то хочется скандала.

Я попросила у хозяев фермы разрешения воспользоваться их телефоном. Надежда Сергиевна заявила:

– Я не буду звонить Гремиславу, я обещала ему… Он будет вне себя…

– Вне себя Гремислав Гремиславович будет, если нас поместят в английскую каталажку, – сказала я и сняла трубку с допотопного черного аппарата. Надежда Сергиевна растерялась:

– Но куда звонить, я не знаю ни одного номера…

– Звоните в Экарест, – велела я. – Там разберутся!

Нас забрали ровно час спустя. К ферме подъехало два неприметных автомобиля. Хозяева фермы были очень удивлены. Я пояснила им:

– Это такой сервис: если туристы потеряются, то им надо позвонить в агентство, и за ними заедут.

Надежда Сергиевна настояла, чтобы я села в одну с ней машину.

– Гремислав Гремиславович очень беспокоится, – сказал один из молодчиков. Я напомнила Бунич:

– Надежда Сергиевна, не забывайте, о чем мы с вами говорили…

Автомобили доставили нас в герцословацкое посольство. Там царила страшная суета – еще бы, едва за нами закрылись ворота, из здания резвой походкой вышел энергичный президент Бунич. Его лицо выражало сосредоточенность.

– Гремислав… – только и прошептала Надежда Сергиевна, выходя из автомобиля.

Президент вежливо поздоровался со мной и сказал:

– Надежда, нам есть о чем поговорить.

Его чересчур спокойный тон не предвещал ничего хорошего. Президентша простонала:

– Гремислав, я все тебе объясню, это ужасное недоразумение, Серафима Ильинична может это подтвердить, я не причастна к смерти Богдановича, клянусь тебе…

Президент нахмурился, его сапфировые глаза сверкнули, и он сказал:

– Надежда, не сейчас и не здесь. Переодевайся, через двадцать минут к нам заедут премьер Клэр и его супруга.

Я видела, что президент крайне недоволен произошедшим, но он не позволял эмоциям взять над собой верх. Я распорядилась:

– Надежда Сергиевна, живо в ванную!

Президентша воспрянула духом и скрылась. Гремислав Гремиславович, чуть склонив набок голову, произнес:

– Благодарю вас, Серафима Ильинична.

Я польщенно рассмеялась. Президент добавил:

– К сожалению, вынужден покинуть вас, так как у меня напряженная программа…

– Гремислав Гремиславович, – пропела я и взяла президента под локоток. Если он и удивился, то ничем не выказал этого. Зато мне было хорошо видно, как выпучили глаза охранники и посол, который выглядывал из двери. – Я голосовала за вас, – продолжала я. – И вы так мне нравитесь!

Президент скупо улыбнулся. Я вцепилась в рукав его антрацитового пиджака и продолжила:

– Мне надо вам кое-что рассказать. Ваша жена – замечательная, смелая, хотя и немного безалаберная женщина. Но главное – она вас любит.

Президент Бунич кашлянул и заметил:

– Еще раз благодарю вас, Серафима Ильинична… – Но отделаться от меня было делом не таким-то простым, даже для президента. Я сказала:

– Вы ведь не будете против, если я немного задержусь у вас?

Бунич едва не поперхнулся от моего заявления. Я успокоила его:

– Вы не должны быть строги к Надежде Сергиевне. Ей есть что рассказать вам, и мне тоже. Кстати, я проголодалась!

Президент иронично заметил:

– В таком случае, Серафима Ильинична, вы можете отобедать с нами и Клэрами.

Я не стала долго ломаться и приняла приглашение президента. Через четверть часа пожаловал английский премьер с супругой. Когда Клэры отбыли, Надежда Сергиевна воскликнула:

– Серафима Ильинична! Что вы сказали Гремиславу? Он больше на меня не сердится!

– Я сказала, что обожаю вашего супруга, – призналась я. – Вы меня не ревнуете? И кстати, Надежда Сергиевна, скажите, в президентском лайнере найдется для меня местечко?

Вечером герцословацкий президент с супругой отбыли на родину. Мировой новостью номер один стало обнаружение тела олигарха Богдановича. Все смаковали пикантную подробность – опального миллиардера лишили жизни в самый неподходящий момент: с официальным визитом в Лондоне находился президент Бунич.

– А теперь, милые дамы, я хочу знать всю правду, – сказал президент, когда Надежда Сергиевна и я очутились в его кабинете в салоне самолета. Мы находились на высоте десяти километров. – Надя, объясни мне, что ты делала в поместье Богдановича? И что делали там вы, уважаемая Серафима Ильинична?

Президент походил на строгого, но справедливого учителя. Я почувствовала себя нашкодившей троечницей. Надежда Сергиевна взглянула на меня и ответила:

– Гремислав, нам в самом деле предстоит очень серьезный разговор. И я хочу, чтобы Серафима Ильинична при нем присутствовала. Речь пойдет о Тане… О моей сестре!

Президент откинулся на спинку кресла, его глаза замерцали.

– Гремислав, – выпалила Надежда Сергиевна, – ответь, прошу тебя, какое отношение имеешь ты к исчезновению моей сестры? Ты ведь был в те дни в Экаресте. Я знаю это! Только прошу, скажи мне правду!

Гремислав Гремиславович выразительно посмотрел на жену, затем на меня и сказал:

– Ты требуешь от меня правды, Надя? Ну что же, ты ее получишь!

И от его слов у меня по спине побежали мурашки.

Мелькали черно-белые кадры, завершилась передача о героях первой революции 1918 – 1919 годов, окончившейся полным фиаско: они эмигрировали, дождались второй революции (после низвержения монархии в 1946 году), вернулись в социалистическую Герцословакию и попали в молох репрессий нашего «карманного диктатора» Теодора Хомучека. Я много узнал об отце дяди Брани Иннокентии Суворе.

Появился и его сын. Генерал выключил телевизор и прокашлялся.

– Так вот, Дусик… Димитрий! – исправился дядя Браня. – Мне только что звонила Фима… то есть Серафима Ильинична. Она в Париже, в полной безопасности. Я очень этому рад!

Генерал Сувор явно собирался сообщить мне что-то важное. Я погладил Василиска, который храпел на моих коленях. Дядя Браня не заставил долго ждать:

– Фима обладает поразительной способностью попадать в самые невероятные истории. Теперь я спокоен – за границей с ней ничего не случится. А это значит, Дусик… тьфу, Димитрий, что настала пора взяться за расследование нам, мужчинам.

– Браниполк Иннокентьевич, вы уверены? – робко спросил я. – Может, дождемся возвращения тети… то есть Серафимы Ильиничны?

Но мои доводы на генерала не подействовали, Сувор рвался в бой. Весь в своего краснознаменного папашу! Но ведь у меня нет в роду героев и полководцев!

– Подумайте о том, что вы еще плохо ходите, и вообще это опасно.