Антон Леонтьев - Профессия – первая леди

– Выше бери! Ей на заказ шьют столичные портные. А про президентского сынка читали? Мне вот Вирка, ну та, помните, из Македонии, божилась, что она с ним… Подъезжает как-то лимузин с госномерами, она думает – опять депутат какой, судья или министр. А там – Сережа Бунич, симпатичный такой мальчик…

– Да брешет она, твоя Вирка, ей только верь! По ее словам, она и с Жириком тоже того… И с генпрокурором, которого потом с голой задницей по телику крутили… Все выдумывает, кому она, козлица тощая, нужна! А президентский сынок ничего, он же холостой? Вот бы женить его на себе! Или хотя бы ребеночка от него заиметь, тогда Гремислав Гремиславыч сразу персональную пенсию в долларах до гробовой доски назначит! И иномарку! И квартиру в Экаресте! И зубы бесплатно сделают по высшему разряду!

Путаны принялись бурно обсуждать, что бы каждая из них потребовала за президентского внука. Надежда Сергиевна подошла к решетке и окликнула полицейского, болтавшего с кем-то по телефону.

– Я требую немедленно предоставить мне возможность поговорить с вашим начальством! – отчеканила она.

Полицейский, прикрыв пухлой ладонью трубку, сказал:

– Тетка, ну что ты изгаляешься. Захотела тридцать суток в камере с лесбиянками? Не бузи, заплатит ваш сутенер то, что нам должен, вас всех и выпустят. Да, да, Собиночка, шлюхи зарываются, у нас тут в отделении из-за них дурдом. Ну так когда твой муж, говоришь, в ночную смену работает? Когда увидимся, ласточка?

– Гад Арсенчик, – вздохнули проститутки. – Он по кабакам мотается, деньги тратит, а мы тут сиди.

Надежда Сергиевна, ударив сумочкой по решетке, закричала:

– Это форменный произвол! Я потребую объяснений от министра внутренних дел! Как такое возможно! Немедленно выпустите меня! У вас нет прав удерживать нас здесь!

Полицейский, разозлившись, гаркнул:

– Тетка, уймись, прошу тебя! С министром она будет говорить! Да хоть с президентом Буничем! Да, Собиночка, одна сумасшедшая тут буянит, сразу видно, поддатая бабка…

Надежда Сергиевна завопила:

– Требую выпустить меня! Сейчас же! Вы все ответите за противозаконные действия! Вас всех уволят!

– Молчи, – шепнула ей испуганно одна из путан. – Не провоцируй ментов, а то хуже будет.

Бунич продолжала кричать, наконец полицейский, завершив телефонный разговор, подошел к «обезьяннику», открыл его и вытащил Надежду Сергиевну за локоть.

– Как вы ведете себя, что вы себе позволяете! – заявила она. Полицейский толкнул ее и сказал:

– Так, тетка, ты оборзела! Хочешь с начальством говорить – ну поговоришь!

Он грубо повел ее в один из кабинетов. Постучав и дождавшись ответа, полицейский открыл дверь и доложил:

– Товарищ подполковник, тут одна из задержанных скандалит, совсем замучила.

– Ну, веди эту скандалистку, мы с ней живо разберемся!

Полицейский пихнул Надежду Сергиевну в кабинет – она увидела перед собой письменный стол, за которым в кресле сидел полный подполковник в расстегнутом кителе. Он попивал кофе, в углу работал старенький телевизор – показывали последние новости: президент Бунич подписывает ряд договоренностей с китайским руководством.

Рядом с подполковником находилась обширных размеров майорша, которая поглощала с тарелки дымящиеся пельмени.

Почесав грудь и зевнув, подполковник сказал:

– Это ты там буянила?

– Не дают спокойно поесть, – заявила майорша, цепляя на зубец алюминиевой вилки разварившийся пельмень. – Ну что тебе надо, скандалистка?

Надежда Сергиевна уселась без приглашения на стул и отчеканила:

– То, как ваши подчиненные ведут себя с задержанными женщинами, просто ужасно! Вы привезли несчастных в отделение только потому, что их… их начальство не уплатило вам некую сумму…

– Не некую, а вполне конкретную, – произнес подполковник. – Вот заплатит ее, и девицы снова выйдут на волю и будут на него работать. А, собственно, ты кто такая? Фамилиё!

– Бунич, – произнесла Надежда Сергиевна.

Подполковник, сняв трубку внутреннего телефона, велел принести конфискованный паспорт задержанной Бунич. Появился один из полицейских, который принес ее документы. Подполковник листал паспорт:

– Ага, Бунич… Надежда Сергиевна! Ты случаем не родственница нашему президенту?

Майорша хохотнула:

– Ну ты даешь, Михасыч! Такая замарашка – и родственница! Да по ней сразу видно – в переходе семечками торгует.

– Я – Надежда Сергиевна Бунич! Мой супруг – президент Герцословакии Гремислав Гремиславович Бунич. Вы это понимаете? У вас будут очень серьезные неприятности, клянусь! Я такого беззакония просто так не оставлю! Подключу к этому министра внутренних дел, министра юстиции и директора КГБ. Они живо наведут у вас порядок! Вы же погрязли в коррупции, позорите честь полицейского мундира!

Подполковник в раздражении швырнул паспорт (его перехватила жирными руками любопытная майорша) и рявкнул:

– Ну ты, Бунич, не строй из себя крутую! Да за такие слова ты у меня еще поплатишься. Жена президента она, видите ли! Если ты жена президента, тогда я – певец Баксов!

– А я – балерина Башмачкова, – отправляя в рот очередной пельмень, прокряхтела майорша.

Подполковник тем временем стращал Надежду Сергиевну:

– Тебя задержали с проститутками – это раз. Ты оказывала сопротивление сотрудникам полиции – это два. Ты пыталась сбежать – это три. Ты оскорбляла полицейских при исполнении – четыре. Ты нанесла представителям органов порядка тяжкие физические увечья – это пять. Ты буянила в отделении и напала на меня и майора Сизовняк – это шесть. Бабур, ты ведь подтвердишь, что она на нас напала?

– Подтвердю! – с готовностью отозвалась майор Бабура. – И ножом угрожала.

– По совокупности потянет на десять лет, – заметил подполковник. – Так что нечего права качать, тебе что, не говорили, что иногда лучше жевать, чем говорить? Всосала?

Надежда Сергиевна не нашлась что ответить. С ней никогда прежде не говорили в подобном тоне. Она, конечно, слышала, что не все полицейские являются честными и добросовестными служаками, знала, что среди них есть хамы и взяточники, но она не представляла себе, что ей самой придется столкнуться с чем-то подобным.

– Всосала, сказал я? – Подполковник поднялся и подошел к Бунич. – А то все вы тут активисты, как это, хакамадовцы, или как вас там, охламонов, называют… В общем, те, которые против власти. Чего о министре кричишь, чего президента Бунича поминаешь? Тебе что, непонятно: единственная власть здесь – это я!

Он вырвал у нее сумочку и бросил майорше.

– Бабура, посмотри, может, там что-то запрещенное. Наркотики, например. А то чует мое сердце, что эта Бунич подозрительная личность.

Майор Бабура, пощупав сумочку, сказала: